Александр Домовец - Ад ближе, чем думают
– Может быть, – сказал Вадим. – А может и не быть. Не исключено, Аткинсон расстарался. У него тут, похоже, целая служба. Обратили внимание на охранников? Особенно на того, что со шрамом? Кольчуге сто лет в обед, а сам парень вполне современный, натренированный…
У Вадима глаз намётанный, и опыта предостаточно. Справедливости ради, за спиной тестя он никогда не отсиживался. Прежде чем сесть на генеральское место в Альбионе, послужил в Берлине, Кракове, Багдаде – сплошь горячие точки. Схватывался и с тевтонскими боевиками, и с польскими смертниками, и с курдами-асассинами…
– Так или этак, взяли нас сходу под колпак, – то ли констатировал, то ли пожаловался Буранов.
– Вообще-то прослушивать спецкомиссию – с огнём играть, – сказал я.
– Это смотря какие ставки, – заметил Вадим, пиная ногой камешек.
Буранов посмотрел на часы.
– Есть хочется, – сообщил он. – Пошли обратно, в ресторан. Бог с ними, с цыганами, бифштекс-то с пивом дадут…
– Я приглашу Айрин, – сказал я.
– А я Мортона, – добавил Вадим.
Мы пошли обратно. По пути наметили план действий на завтрашний день. Буранов и Мортон будут работать с Аткинсоном. Потрошить альбионца надлежит исключительно в присутствие соотечественника – протокол! А мы с Вадимом отправимся в местный полицейский участок. Было согласовано, что на период расследования он станет штаб-квартирой комиссии.
Ресторан располагался на первом этаже гостиницы. В традициях эпохи Плантагенетов его обставили деревянными стульями и столами, накрытыми груботкаными льняными скатертями. Массивную стойку бара украшали разнокалиберные бутылки, эпохе Плантагенетов несвойственные. В глубине заведения мерцал внушительный камин, в котором без труда уместился бы дикий вепрь из окрестного леса. Вот только где в двадцать первом веке взять вепря! Да и окрестные леса сильно поредели в период промышленной революции… Хотя в огненном чреве камина – надо полагать, на всякий случай – тлел внушительный пень, распространяя приятный смоляной дух.
Айрин была очень красива. Простое белое платье плотно облегало стройную крепкую фигуру, оставляя обнажёнными длинные ноги выше колен. Рыжие локоны мягко окутывали веснушчатое лицо, карие глаза устало полуприкрыты. Изысканная дама. Я невольно подумал, что Серёга отсутствием вкуса не страдал – и устыдился. Как гласила курсантская заповедь, женщина друга для тебя не женщина…
Мортон сосредоточенно жевал бифштекс, время от времени окуная моржовые усы в кружку с пивом. Похоже, к светской беседе он был не расположен, как ни старался Михаил Михайлович. И то сказать: ничего светского в ресторане «Красного льва» не присутствовало. Кабак – он и в Африке кабак. Тем более, шумный. Чуть ли не единственное в деревушке публичное место, не считая церкви и отдельно стоящего паба. Танцульки под музыкальную запись и всё такое.
Между столами порхала белокурая миссис Своллоу. Мы познакомились во время заселения. Опять же традиция! Официанты официантами, но хозяйка должна контролировать ситуацию «от» и «до». Вадим подозвал её плавным движением руки. Что значит потомственный аристократ – умеет обращаться с плебсом: приветливый жест не оскорбителен, но однозначен. И хозяйка не могла не откликнуться. (Вдова бальзаковского возраста, аппетитна, миловидна, деловита, общительна.) Да и как не откликнуться, если сорокалетний красавец улыбается небрежно-ласково, и смотрит в глаза, и в полуприщуренном взгляде некое обещание… Сам бы не устоял.
(Между прочим, с миссис Своллоу стоило познакомиться поближе. Хотя бы потому, что подслушку в номерах не могли установить без её ведома. Именно она распределяла комнаты для членов комиссии, и, значит, лишь она могла загодя допустить в помещения людей с микрофонами. На каком-то этапе придётся доверительно побеседовать с аппетитной хозяйкой на эту тему. И различными способами склонить её к откровенности…)
Разумеется, миссис Своллоу знала, что такое ООГ, и как истинная альбионка вряд ли питала к нему симпатию. Однако невероятное обаяние Вадима подвигло её и на разговор, и на обмен информацией. Спустя пару минут хозяйка щебетала, как с близкими людьми. Даже Айрин слегка оживилась и оторвала взгляд от еле тронутой тарелки с салатом.
– Да, у нас нынче людно. Вот, видите, пятый и шестой столы пришлось сдвинуть. Реконструкторы гуляют. Будут у нас разыгрывать битву Мерлина с фатой Морганой. Уже три дня готовятся, поле возле Вест-Кеннет расчистили, оборудования с аппаратурой привезли немерено. Муниципалитет обещал помочь…
– А при чём тут Эйвбери? – удивился Буранов. – Мне казалось, что это происходило в Уэльсе…
Хозяйка снисходительно посмотрела на Михаила Михайловича:
– Заблуждение! Именно здесь, в Эйвбери, тысячу пятьсот лет назад Мерлин и фата Моргана принялись выяснять отношения…
Мортон взялся за голову.
– Здорово, – сказал я. – А за соседним столиком кто? Вот эта странная пара?
Пара была и впрямь странная. Почтенный лысый коротышка с остатками седых волос за ушами – и очень молодой, лет семнадцати-восемнадцати, длинный юноша с пышной гривой льняного цвета. Различие в возрасте и облике не мешало им оживлённо общаться. Коротышка пил виски. Юноша пил кофе. Хозяйка вздохнула.
– Тот, который постарше – учёный, биолог. Мистер Баррет, член Королевского общества. Академик, по-вашему. Приезжает сюда отдыхать уже три года подряд. Говорит, тут в Эйвбери воздух хороший.
– А молодой человек? – спросил я.
– Поэт он. Пишет поэму про мегалиты и Вест-Кеннет. Приехал вдохновения поднабраться. Сам рассказал, когда заселялся.
– Помолодел нынче поэт-то, – заметил Буранов.
– Не скажите, – возразил я. – Пушкин с Лермонтовым тоже не старики были.
Айрин положила мне на руку ладонь. Ладонь была мягкая, тёплая, и пахла «Принцессой Каролиной».
– Смотрите, мисс Редл идёт, – сказала она.
Секретарша неторопливо спускалась со второго этажа. Вдали от офиса и брутального шефа мисс Редл выглядела совсем по-другому. Скромно распущенные волосы, лёгкий макияж и тронутые помадой губы делали её похожей на женщину. И бюст под обтягивающим зелёным платьем вдруг обрисовался, и бёдра кое-какие обозначились… Привстав, Буранов любезно пододвинул секретарше стул. Бёдра есть бёдра. А может, просто рассчитывал угостить коктейлем и поболтать о мистере Аткинсоне. Кто его разберёт, этого Михаила Михайловича…
Ладонь Айрин оставалась на моём предплечье, глаза смотрели куда-то в сторону. А запах «Принцессы Каролины» был горьковат и обещающ. Из всех сестёр Наполеона Первого Каролина разбила сердец больше, чем все остальные вместе взятые. Настолько-то я историю Франции знаю.
