Антон Иванов - Большая книга ужасов – 8
– Не придется, – возразил я. – Ключи не терялись. У меня их просто нет и не было. Предки забыли дать.
– Интересно живете, – прыснула Жанна. – Ладно, – отперла она собственную дверь.
Нас немедленно с радостным визгом торпедировал Пирс.
– Заваливайся, – простерла руку в квартиру Жанна. – Я пока пойду по-быстрому погуляю с Пирсом, а ты дозвонись на работу кому-нибудь из своих. Тебя ведь наверняка проверять будут. А к телефону никто не подходит, и они с ума начнут сходить от беспокойства.
Все верно. Мать широко практикует контроль и учет моих возвращений из школы и, когда я задерживаюсь, порет жуткую панику. На старой квартире было намного проще. Там хоть соседи могли сообщить, что я забегал и опять удалился. А тут получится, будто я куда-то совсем пропал.
Затворив дверь за Жанной и Пирсом, я сел у телефонного аппарата и задумался, кому лучше позвонить, отцу или матери? Выбор пал в результате на предка. И объяснять короче, и меньше эмоций в ответ.
Так оно на деле и вышло. Узнав, в чем дело, отец как ни в чем не бывало ответил:
– Я был уверен, что мать давно тебе ключи выдала.
– Но ведь не выдала, – повторил я.
– Значит, забыла, – продолжал отец. – А ты сейчас-то где?
– У Жанны. Мы сейчас вместе пообедаем, а потом снова вернемся в школу. Там у нас телекружок. Если вас еще не будет дома к нашему возвращению, посижу у Тарасовичей.
– Идет, – совсем успокоился отец. В отличие от матери он ничего не имел против Жанны.
После обеда мы поспешили обратно в школу. Занятия «Телепрофессии» проходили на втором этаже в большом просторном классе. Однако народа набилось так много, что было решено перейти в актовый зал. Телепрофессии здесь явно пользовались большой популярностью.
Сперва перед нами выступил руководитель студии, он же учитель физики Рэм Викторович. Он рассказал, что представляет собой наша студия, какие в ней секции и чем они собираются заниматься. Нам предоставлялся следующий выбор: дикторы-ведущие; операторы и репортеры.
– Ты куда пойдешь? – посмотрел я на Жанну.
– Естественно, в репортеры, – ни секунды не, колебалась она.
– А мне больше хочется в операторы, – отвечал я.
– Кто тебе мешает. Записывайся, – передернула плечами она. Затем, чуть подумав, добавила: – Даже хорошо. Потом попробуем вместе репортаж сделать.
– Если до этого дойдет, – пока не заглядывал
столь далеко я.
– А теперь, – торжественно провозгласил со сцены физик, – позвольте мне с радостью предоставить слово главе нашего районного кабельного канала Геннадию Прохоровичу Козину!
И Рэм Викторович первым захлопал в ладоши. Зал послушно разразился аплодисментами. Из зала на сцену вбежал невысокого роста тщедушный мужчина с копной курчавых черных волос. Почти всю верхнюю половину его лица занимали большие очки с толстыми стеклами в роговой оправе. А нижнюю – черная клочкастая борода.
Геннадий Прохорович, прижав руку к груди,
раскланялся.
– Как-то он несолидно выглядит для главы телеканала, – поделилась со мною Жанна.
– Это смотря какой канал, – не согласился я. – Для главы НТВ и впрямь несолидно. А для местного кабельного на окраине Москвы имидж как раз что надо.
– Может быть, ты и прав, – кивнула девочка. Тут Геннадий Прохорович начал страстно вещать о перспективах сотрудничества нашей студии с их каналом. Из его слов выходило, что до нового года мы будем заниматься в студии. Затем среди тех, кто прилежнее всех посещал занятия, объявят конкурс. Победители получат право делать репортажи для молодежных программ кабельного канала. Мы с Жанной переглянулись. Ради такого стоило потрудиться.
– И на творческом конкурсе в университет такое засчитывается, – шепнула мне Жанна.
– Если бы еще поменьше желающих, – окинул я взглядом зал.
– Помяни мое слово, Федор, через месяц, по крайней мере, половина отсеется. К Новому году в студию будут ходить одни энтузиасты.
– Хорошо бы, – не хотелось мне бороться с таким количеством конкурентов.
– Кстати, особо отличившимся наш кабельный канал с удовольствием даст рекомендации на факультет журналистики, – словно отвечая на вопрос Жанны, объявил Геннадий Прохорович.
– А как насчет гонораров? – выкрикнул кто-то с места.
– Будет и это, – продемонстрировав крупные белые зубы, улыбнулся глава кабельного канала. – Но, так сказать, в крайне умеренных пределах.
– Главное, ребята, у вас появился блестящий шанс освоить сложную, но захватывающую профессию, – моментально вмешался физик и бурно сам себе зааплодировал.
Зал подхватил рукоплескания.
После главы канала выступили представители разных телевизионных профессий: оператор, режиссер, репортер и, наконец, женщина-гример. Причем каждый из них уверял, что именно его профессия самая интересная.
На этом первое заседание студии «Телепрофессии» объявили закрытым. А тем, кто решил заниматься всерьез, было велено подойти к сцене и записаться в секцию, которая показалась наиболее привлекательной. Мы с Жанной остались верны первоначальному выбору.
Когда мы уже вышли на улицу, она спросила:
– Ну что, посидим до прихода твоих у меня?
– Давай, – кивнул я.
– Тогда предлагаю не терять времени и общими усилиями сделать на завтра домашку. А то задали по алгебре кучу примеров.
План был хороший. Я согласился. Правда, не успели мы прийти и засесть за уроки, как позвонил отец:
– Федор, ты как там? Еще не совсем надоел Тарасевичам?
– Мы только вернулись с телекружка, – пояснил я. – Сейчас уроки собираемся делать.
– Вот молодцы! – очень обрадовался мой предок. – Тогда мы с матерью задержимся. Надо кое-что для квартиры купить.
– Валяйте, – ничего не имел против я. – Можете не торопиться.
– Тогда приедем, когда получится, – сильней прежнего обрадовался отец.
Мы с Жанной, поделив поровну примеры, засели за алгебру. Я давно уже знаю, что бригадный метод очень продуктивен для подготовки домашних заданий. В нашей прежней школе мы с Макси-Котом часто так делали.
Около семи Жанна спохватилась:
– Чуть про фотографа не забыли! Пошли, Федор. А то вдруг Никита Павлович уйдет раньше.
– А если предки вернутся, пока нас не будет? – спросил я.
– Оставь на двери записку, и все дела.
Так мы и поступили. Затем, прицепив на поводок Пирса, спустились вниз, вышли из подъезда и обогнули дом.
Уже успело стемнеть. Лишь собачья площадка была освещена двумя тусклыми фонарями.
– Ну? Есть? – осведомился я.
– Есть, – выдохнула Жанна. – Вон, смотри. Это Кузька. Видишь, такая лохматая.
Я поглядел. Навстречу нам мчалось и впрямь нечто крайне своеобразное, лохматое, как колли, но чуть меньше ростом, гораздо шире в кости и к тому же с типично боксерской мордой.
