Александр Арбеков - Две ипостаси одной странной жизни
— Что ты имеешь в виду?
— Уволишь половину сотрудников, оставшимся повысишь зарплату на десять или лучше на пять процентов, а себе на пятьдесят, а после этого украдёшь столько, что хватит на старость, ну, на нашу общую старость. Вот мой тайный план.
— А директор?
— Его я беру на себя. Если тебе угодно, завтра он будет мёртв.
— Саша!?
— Что, Саша?! — возмутился я. — Меня, вообще-то, зовут Александром! Так и зови меня впредь, женщина!
— Хорошо, хорошо… — задрожала Наталья. — Александр, а возможен ли вариант, при котором директор будет не убит?
— Никак не возможен.
— Почему?
— Потому что ты не сможешь быть настоящим директором при ещё вполне живом директоре!
— Понятно. Всё! Я увольняюсь!
— Да ради Бога! Увольняйся! Здесь недавно проходила мимо меня вторая заместитель этого самого директора. О, какие глазки, о, какие губки, о, какие ножки! Я чуть не кончил. А когда посмотрел на попу этого обворожительного и крайне прелестного существа, то, всё-таки, кончил, испытав умопомрачительный оргазм! Представляешь?! Прямо в трусы и кончил. Пришлось их, бедных, долго и тщательно стирать в туалете и сушить там же под известным агрегатом, и немедленно, ибо как же без трусов?! Вот так, моя дорогая.
— Боже! Ну, что ты за бред несёшь!? — серьёзно обеспокоилась Наталья. — Ты в своём уме!? Милый, ну, успокойся.
— Хватит меня успокаивать! Пошла ты куда подальше, толстая и потрёпанная кошёлка!
— Это я, — толстая кошёлка?!
— Да, именно ты! Передай привет своему ненасытному, безумно влюблённому в тебя и вечно неудовлетворённому бывшему зятю. И начальнику! Перепихнись с ними ещё пару-тройку раз, а потом я и тебя, и их кончу, изменница, предательница, сука!
— Спасибо за тёплые и ласковые слова.
— Не за что! То ли ещё будет!
— Саша, ну, успокойся.
— Я спокоен. Меня зовут Александром!
— А почему это ты, Александр, вдруг завёл разговор о моём зяте?
— Встречный вопрос.
— Ну, пожалуйста.
— А как это тебе в твоём возрасте удаётся так лихо, мощно и молниеносно осуществлять прыжки с балкона на балкон на уровне тридцатого этажа? Я бы не смог!
— Что ты несёшь?! Вообще-то, этаж был двадцатым!
— !?
— Ой!!!
— Так, так… Я очень сильно разочарован! Не тем, что этот долбанный этаж был двадцатым, а тем, почему ты знаешь о том, что он был именно двадцатым, а я теперь знаю точно, с кем ты провела ту ночь! Предположения прилагаются к фактам.
— Санечка! Милый! Теперь все мои ночи — твои. Любимый мой, единственный и ни с кем не сравнимый! О, Александр! — заголосила женщина.
— Не чувствую подобающего почтения, экстаза, любви и трепета! — поморщился я.
— Трепещу и испытываю полное почтение! Люблю тебя безумно! — расплакалась Наташа.
— Ладно, я тебя прощаю. Чувствую искреннее раскаяние и надеюсь на последующие свидания с тобою.
— Спасибо, Милорд!
— Я благодарен вам, прекрасная Миледи, за подобающий такому случаю невыносимый трепет и вполне искреннее раскаяние в содеянном.
— Александр!
— Да…
— Хочешь, я куплю квартиру на втором этаже? Нет, лучше на первом? — неожиданно заявила Наталья.
— Зачем? — сурово спросил я.
— Как зачем? — удивилась Наташа. — Туда меня заносить будет намного легче, чем на седьмой этаж! А если ты меня решишь вдруг выбросить с балкона или из окна, то никаких серьёзных травм я не получу в силу малого удаления земли от моего тела.
— Ах, моя любимая и не лишённая юмора и интеллекта, сучка! — рассмеялся я. — Ах, ты моя радость, ах, ты моя прелесть! Моя пупырышка!
— Ну, пупсик мой, иди на грудь своей ласковой и нежной тигрицы!
— Вообще-то, тигрица слопает пупсика всего за несколько секунд.
— А что, ты не хочешь быть поглощённым мною навсегда, глубоко и безвозвратно?
— Мечтаю, жажду, моя любовь!
— Так будь поглощён!
— Сей момент! — я набросился на женщину, как голодный лев на антилопу.
Я снова испытал такой бешенный оргазм, что вырубился мгновенно и, вроде бы, навсегда. О, какая женщина!
Проснулся я оттого, что внезапно зазвонил мобильный телефон. Чёрт возьми! Аристарх…
— Как наши дела? Деньги я, вроде бы, перечислил.
— Вопрос почти решён.
— Как это почти?! Сколько может длиться это бесконечное почти?! — панически заорал Аристарх.
— Искомая женщина уже висит в петле и дёргается в судорогах, испытывая непереносимые муки, — сурово и мрачно произнёс я, зайдя в туалет и лениво стоя над унитазом.
— О, Боже! Ну вы и садист, ну, вы и подлец, ну, вы и самая конченная сволочь! — заверещал Аристарх. — Сделайте что-нибудь! Вы же обещали не трогать эту женщину! Вы же психологически овладели ею?! Зачем же я перечислил деньги?!
— Я передумал. Я её тронул. Так надёжнее. Что конкретно мне следует сделать сейчас?
— Ну, киньтесь на неё, придавите массой тела, прекратите невыносимые мучения!
— Хорошо, уже накинулся.
— Почему накинулись, а не кинулись? Это два разных понятия!
— Честно говоря, не хотел травмировать вашу нежную психику, но я бросился на вашу тёщу, как лев на антилопу, своим весом помог успешному перелому шейных позвонков. А, кроме того…
— Что может быть, кроме того!? — видимо забился в страшных и безнадёжных судорогах, и в полной истерике Аристарх.
— Ваша уже почти мёртвая тёща, дёргаясь в жесточайших конвульсиях, испытывая непереносимые и долгие мучения, испустила напоследок поток мочи и обкакалась. Вот так. Увы… — скорбно произнёс я. — Бывает… Лес рубят, хвоя, щепки и шишки летят. Придётся делать генеральную уборку в подвале. За ваш счёт, кстати.
— Боже мой! — заорал мой приятель, и тоже, видимо, описался и обкакался, а потом, очевидно, потерял сознание и отключился, а возможно и умер.
Ну, что же… Смерть — это последнее и наиболее комфортное прибежище для тех, кому нет покоя в этом суетном, мечущемся, но всё-таки прекрасном мире. Эх, не успел я сообщить Аристарху, что насчёт повешения Натальи я тонко и цинично пошутил. Вернее, пошутил я не тонко, а скорее грубо, и шутку не довёл до конца, то есть, не уведомил контрагента вовремя о том, что я шутил и хохмил, но не беда. Ну, неудачно пошутил. Что же. Бывает… Да, надо меньше пить.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Не действуй против Божества влюблённых!
Какое бы ты средство не привлёк,
Ты проиграешь битву, будь уверен!
Я снова лежал между великолепными и стройными ногами Наташи и неторопливо, со смаком и с экстазом целовал то завораживающее, ароматное и волнующее естество, что находилось между ними. Это было идеальное место. Нет, сакральное, магическое! Никаких волос. Ни в коем случае! Только не это! Малые и большие половые губы и пространство подле них были девственны, как у двенадцати или четырнадцатилетней девочки. Я осуществлял движение языком так трепетно и филигранно, что получал от этого священного действа, как ни странно, большее удовольствие, чем испытывала его женщина в данный момент.
