Сакс Ромер - Ведьмино отродье
Кеан устало вздохнул, повернулся и приготовился раздеваться. Оставив окна открытыми, он погасил свет и лег спать. Он утомился, но это была скорее усталость не тела, но духа, и именно она делает сон невозможным. В голове роились мысли; доктор безуспешно пытался забыть о Ферраре и о событиях, связанных с ним. Он должен уснуть, иначе будет не в силах справиться со всем, что ожидает его в Каире.
Но Брюс не спал. В тишине комнаты гулко отдавались малейшие звуки, доносившиеся из гавани и с канала. Сквозь тонкие шторы он видел открытую балконную дверь и звездное небо, бессонными глазами вглядывался в ночную высь, вспоминая названия созвездий. Наконец одна особо яркая звезда полностью поглотила его внимание, и с проклятым упорством бессонницы пытался он сообразить, что это.
Он лежал с широко открытыми глазами, пока смутные небесные фонарики не стали невидимыми, оставив перед ним только сверкающую сферу.
Созерцание успокоило мужчину — лихорадочный бег мыслей по одному и тому же зловещему кругу был прерван ослепительным блеском звезды. Оттого что он пристально смотрел на нее, стало казаться, что она увеличилась в размерах: зрение начало обманывать, но Кеану было все равно. Он с радостью осознал, что засыпает, и уже специально сосредоточился на сияющем шаре.
Это действительно был шар — казалось, что по размерам он почти сравнялся с луной и заполнил все пространство за окнами. Потом Кеану подумалось, что шар приблизился, а реальность — кровать, занавески, сама комната — начала исчезать, уступив долгожданным объятиям сна, пришедшим в форме чарующей сферы. Чувство удовлетворения заполнило доктора, когда яркая звезда повисла прямо за занавесками: он погрузился в сон.
Глава 15. Царица-Ведьма
Если человек сильно устал, то покой его не тревожат видения или, наоборот, сны как никогда ярки. Доктору Кеану снился необычайно яркий сон.
Начался он с того, что Брюс проснулся от тихого стука. Доктор открыл глаза и посмотрел сквозь газовую паутину штор — тут же вскочил и задернул ночную портьеру. Стук повторился. Кеан вновь посмотрел в сторону балкона и теперь четко увидел стоящую там у открытой двери женщину в черном шелковом платье и белом яшмаке. Она чуть наклонилась вперед, вглядываясь в комнату.
— Кто вы? — подал голос Кеан. — Что вам нужно?
— Тсс! — посетительница поднесла к покрывалу у губ палец и огляделась, словно опасаясь потревожить постояльцев в соседних номерах.
Кеан дотянулся до лежащего на стуле у кровати халата, набросил его на плечи и встал. Не отрывая глаз от силуэта в проеме, он нагнулся и надел тапочки. Комнату заполнял лунный свет. Брюс уже шел к балкону, когда таинственная гостья заговорила:
— Вы доктор Кеан?
Слова звучали так, как они могут произноситься только во снах: Брюс все понимал, осознавая, что говорит она не по-английски и ни на одном из языков, известных ему. Да, это может быть только сном, Кеан уже был уверен в этом.
— Да, я доктор Кеан, — ответил он. — Но кто вы?
— Не шумите и следуйте за мной. Один человек очень болен.
Просьба казалась искренней, а такого нежного, серебристого голоса Кеан никогда не слышал. Он стоял около женщины в яшмаке, а ее темные глаза, излучающие волшебную силу, заставляли сердце трепетать.
— А почему вы пришли через балкон? Как вы узнали…
И вновь незнакомка поднесла палец к губам. Рука ее была словно выточена из слоновой кости, а на длинных изящных пальцах красовались необычные кольца — изысканные эмалевые ювелирные изделия, как Кеан догадался, древнеегипетские, очень уместные в этом сновидении.
— Боялась, что иной способ привлечет внимание, — ответила она. — Прошу вас, не медлите, идемте же.
Доктор одернул халат и последовал за женщиной по балкону. Для города, явившегося во сне, раскинувшийся у его ног выбеленный луной Порт-Саид выглядел исключительно реалистично. Но путь однозначно проходил по грезам: Брюс, казалось, проскользил мимо огромного количества окон за угол здания, не приложив ни малейшего физического усилия, ведомый за руку унизанными перстнями теплыми пальцами, и очутился в темной комнате, охваченный волной сомнений, способной так влиять на восприятие, лишь когда человек спит и видит сон. Лунный свет не проникал в помещение — вокруг Кеана стояла непроглядная тьма.
Цепкие пальцы по-прежнему не отпускали руку мужчины, и, смутно сознавая, что его поведение может быть неверно истолковано, он все же позволил невидимой спутнице вести себя вперед.
В призрачной тишине спускались они по лестнице, точнее, по лестницам. Воздух сделался прохладнее, и стало ясно, что они покинули гостиницу. Темнота не отступала. Неожиданно они оказались в помещении, похожем на коридор с каменным полом, но к этому времени доктор Кеан уже свыкся со странной логикой сна.
Затем они вышли наружу: вокруг было не видно ни зги, но в небе над головой сияли звезды. Они шагали по переулку, такому узкому, что крыши домов почти смыкались. Если бы все происходило в действительности, то доктор, обладая острым умом, пытался бы понять, как эта женщина в яшмаке проникла в отель и почему она тайно пытается увести его оттуда. Но разум его тоже спал, и со слепой доверчивостью ребенка шагал он за незнакомкой, хотя уже начал понимать, кто это.
Не отличаясь высоким ростом, незнакомка обладала удивительной статью, а все ее движения указывали на аристократизм. На углу между двух улочек закутанная в шелка фигура на мгновение осветилась луной, и сквозь полупрозрачную ткань стало видно, что женщина безупречно красива. Поглощенный размышлениями, Кеан не мог оторвать взгляда от матовых, сверкающих драгоценными камнями рук. Он чувствовал, что обретает способность здраво рассуждать, не свойственную снам; мир грез начинал отступать.
Смутные сомнения закрались в голову доктора, когда его таинственная спутница остановилась перед тяжелой дверью типичного египетского дома, явно когда-то богатого; здание находилось напротив входа в мечеть и сейчас терялось в тени минарета. Дверь открыли изнутри, хотя женщина даже не постучала, и, когда они вошли, доктору Кеану показалось, что их поглотила тьма, почти физически ощутимая. Брюс мог только почувствовать, как перед ним отодвинули занавес и повели вниз по каменным ступеням.
В окружающей темноте доктор словно терял способность думать, но когда появилось яркое освещение, сам сон перешел в иную фазу. Брюс не знал, да и не хотел знать, откуда льется свет. Он лишь рассматривал абсолютно пустую комнату — пол из необожженного кирпича, оштукатуренные стены, потолок с деревянными балками. Прямо перед собой у стены Брюс увидел высокий саркофаг; его крышка была прислонена тут же, а внутри прямо и неподвижно стояла ночная гостья — лишь глаза сверкали из-под яшмака.
