Светлана Полякова - Служители зла
— Ну да… Знаете, когда ты попадаешь в комнату, где даже торшер поставлен именно в то место, в какое ты бы его поставила, и цвет холодильника точно совпадает с желаемым, становится немного не по себе. Сразу кажется, что кто-то…
Она прервала сама себя и оглянулась. Анне показалось, что она чего-то испугалась. Во всяком случае, она предпочла замолчать.
— А сейчас? — вскинула на нее глаза Анна. — Сейчас вам тут уже нравится?
— Сейчас?
Девушка задумалась на одно мгновение, не больше, и серьезно произнесла:
— Не знаю. Но я уже привыкла… Ко всему рано или поздно привыкаешь. Даже к Старой Пустоши.
С этими словами она взглянула на часики и, попросив прощения, резко пошла прочь.
Вслед за своей темноволосой подругой.
Но у Анны стало легче на сердце. Не то чтобы она обрадовалась тому, что эта девушка здесь страдала. Нет! Но она думала почти так же, как Анна. Она боялась того же, чего неосознанно боялась Анна, старающаяся спрятать свой страх в самую глубину души, чтобы не позволить ему разрушать себя.
Дело было не в этом!
Теперь она знала, что в манипуляционном кабинете работают две девушки, которые, как и она, умеют не улыбаться, когда им этого не хочется.
* * *Отведя Павлика наверх, Душка уселась перед ним на корточки и тихо сказала:
— Они ушли. Не бойся.
Он смотрел мимо нее, совсем не по-детски, немного нахмурившись.
— Павлик! — позвала Душка, теребя его за плечо. — Пожалуйста, выйди из того места, где ты сейчас! Вспомни, что говорила нам бабушка — бояться совершенно не обязательно! Надо просто вспомнить о приятном! И обязательно найдешь дорогу домой из самого темного места…
Он не реагировал. Просто сидел, положив руки на колени, и дрожал.
Душка задохнулась своим бессилием и, уже потеряв всякую надежду, вспомнила: «Бадхетт!» Он наверняка его вернет.
Вскочив с коленок, Душка бросилась в угол и, найдя Бадхетта, притащила его за мохнатую лапу к Павлику.
— Вот, посмотри же! Кто к нам пришел?
Подражая голосу смешного Винни-Пуха, Душка проговорила:
— Это я, я пришел к тебе. Есть ли у тебя горшочек меда?
Павлик не реагировал. «Будто его вообще тут не было, — с ужасом подумала Душка, почти отдаваясь панике. — Будто кто-то высосал из него душу!»
— Почему ты не играешь со мной? — пыталась она продолжить игру, сама понимая, насколько это нелепо и неуместно. Сейчас малышу был нужен не Бадхетт.
Но кто?
Мысль пришла неожиданно — спасительная и немного страшноватая. «А вдруг я не сумею, — в отчаянии подумала Душка. — Вдруг у меня не получится?»
Тем не менее она закрыла глаза и начала УХОДИТЬ. Она шла по лесной дорожке, вдаль, вокруг нее пели птицы, а деревья казались врагами. Во всяком случае, они хранили загадочное и отторгающее молчание — не хотим мы с тобой знаться, глупая девчонка! Душка не обращала на них внимания, твердо зная, что ей необходимо проделать весь путь до конца.
Она ведь еще не умела просто крикнуть на такое расстояние: «Бабушка!»
Поэтому она все шла и шла, потом ехала на автобусе и уже подходила к двери, почти бегом, преодолев все это мысленное расстояние куда быстрее, чем это получилось бы у нее наяву.
— Ба-буш-ка!
«Я должна увидеть ее лицо, так она меня учила», — подумала Душка, пытаясь сохраниться в том же состоянии.
И когда наконец-то она увидела, что бабушка поворачивается к ней, немного грустная и озабоченная, с вечной «беломориной» в зубах, она опять крикнула:
— Бабушка, милая! Сделай что-нибудь! Павлику кто-то угрожает, но я не могу понять кто! Помоги нам, бабушка! Пожалуйста!
* * *Кирилл уже оделся, когда Ариадна появилась в дверях снова.
Одетая в ярко-голубое платье, она была так великолепна, что Кирилл почувствовал опять, как бешено колотится сердце, и кровь снова и снова звала его стать «древним», не знающим еще слова «грех».
Она улыбалась, с легким оттенком превосходства и снисходительности.
— Деньги, — напомнила она ему, взглядом указывая на тумбочку.
Он почувствовал себя так, как если бы его ударили.
Впрочем, так все и было. Она же била его постоянно, пытаясь унизить, заставить в очередной раз почувствовать себя никчемным уродцем, невесть почему выбранным ей для совершенно неизвестных ему целей.
Из кухни доносилась совершенно идиотская, навязчивая песня. «Ты в ритме танца, тебе некуда деваться», — без устали тараторил какой-то мужик одну и ту же фразу, как будто хотел запрограммировать его, Кирилла, что ему действительно некуда бежать. Некуда деться!
Он — в ритме танца. Неведомого ему, но явно ритуального, пахнущего костром языческих капищ, первородным грехом и сгоревшей кожицей змеи.
Он в ритме танца, который танцует Ариадна, пленительная, коварная, заманивающая его в ловушку, и черт его побери — как он сможет оттуда выбраться?
И — хочет ли он выбираться оттуда?
Она склонилась над ним, изящно выгнув спину. Язычок медленно облизывал губы, а в глазах сверкали отсветы того, древнего костра, в котором собиралась сгореть вся его прежняя жизнь.
— Пожалуйста, — проговорила она капризным голосом, немного растягивая слова, — будь хорошим мальчиком, ладно?
Он хотел сказать ей, что ему, в сущности, наплевать на нее, хотелось послать ее ко всем чертям, прямо в ад, из которого она, похоже, неизвестно как смогла выбраться, но вместо этого он улыбнулся и кивнул.
Как хороший мальчик.
Ну просто ОЧЕНЬ хороший мальчик!
— Душка?
Она подняла с кресла свое грузное тело. Сейчас услышанный голосок казался ей миражом, но она знала — это совсем не так.
Она звала ее.
Старуха даже умудрилась расслышать фразу «Помоги нам, бабушка!».
— Что-то там происходит, — произнесла она, глядя на распятие, висевшее над ее кроватью. — Если бы я была глупой атеисткой, я бы, конечно, постаралась успокоить себя тем, что мне просто померещилось. Но так как Ты миловал меня от такой участи, я все-таки рискну поверить в то, что Душка звала меня на помощь. А это значит, что надо думать, что нам надо делать.
Были бы у нее здоровые ноги, она бы пошла на автобусную остановку, доехала бы до Гиблого Болота и там что-нибудь придумала. Но ее ноги вряд ли будут такими милыми, что позволят ей уйти далеко. Скорее всего, у нее ничего не получится.
Оставался еще один способ.
Тряхнуть стариной.
— Но Ты запретил мне это делать, — посмотрела она в сторону распятия. — Хотя… Может быть, ради моих ребятишек стоит рискнуть?
Она подошла к телефону и набрала номер.
