Андрей Кокоулин - В эфирной полумгле
Звуки погони отдалились и пропали.
В темноте прохода между домами Соверен наткнулся на точильщика ножей и выменял свой сюртук на черный, засаленный фрак, треснувший в рукаве и без одной фалды. Точильщик посчитал его дураком.
С массой праздношатающегося сброда, ищущего работы или развлечений, Соверен через полчаса оказался в самом начале Кэфулл-стрит. Здесь уже можно было выдохнуть. Под звон омнибуса и крики торговцев ветошью и бордельных зазывал он добрался до «Фалькафа».
Паркер обедал в зале. Увидел Соверена, вскочил:
— Сэр, а я вас жду-жду.
С губы у него стекал мясной соус.
— Вот что, — Соверен содрал фрак, — Тибольт у себя?
— Нет, сэр. С утра на спичечной фабрике. Там какие-то конкуренты заявились.
— Жалко. Мне бы одежду и револьвер.
— У меня есть! — обрадовался Паркер. — В смысле, я найду вам куртку, сэр.
— Неси, — Соверен сел за стол, — и закажи мне что-нибудь.
Паркер исчез.
Соверен подумал, что из Паркера так и хлещет энтузиазм. Парень рад быть при деле. В сущности, Тибольт выбрал себе неплохого помощника.
Принесенный стейк Соверен с удовольствием раскромсал ножом и съел. Даже пожалел, что тот кончился так быстро.
Подоспевший Паркер вручил ему короткое пальто из парусины.
— Мы куда-то идем, сэр? — поинтересовался он.
Соверен просунул руки в рукава.
— Да. И ты мне будешь нужен. У тебя нет никаких других поручений?
— Нет, сэр! — отчеканил Паркер, расплывшись в улыбке. — Быть с вами, сэр!
— Мальчишка! — фыркнул Соверен.
— Вы не сильно меня старше, сэр!
— По крайней мере, лет на пять, — сказал Соверен и посерьезнел. — Нам надо решить вопрос с оружием.
— На Десмонд есть оружейный магазин, сэр.
— Десмонд? — Видимо, само Провидение отправляло Соверена туда. — Что ж, не будем медлить, — задумчиво произнес он.
Быстрым шагом они направились по Кэфулл-стрит.
Небо затянуло окончательно. Дымы с фабрик прибавили темных тонов. Где-то далеко два раза ударил колокол.
— Два часа пополудни, сэр, — сказал Паркер.
— У тебя-то оружие есть? — спросил Соверен.
— Нож. Но я им хорошо управляюсь.
Они пробились через толпу, глазеющую на выступление огнеглотателей и гибкой девушки в черном трико, которая складывалась чуть ли не пополам.
— Не облизывайся, — сказал Соверен Паркеру.
Десмонд соединялась с Кэфулл-стрит небольшим отрезком. Под мостовой прятался речной канал, который ближе к Сильвертону выходил из-под земли на поверхность. Там уже аркой перекидывался мост и темнели деревья Гэллопи-сквера. У открытой воды плотным строем стояли рыбаки с длинными удилищами.
Оружейный магазин находился по улице дальше, чем дом Карлы Людовиг, и Соверен, проходя, отметил для себя, что дом старый, два этажа и мансарда, двери узкие, окон со стороны фасада — четыре и два мансардных, столько же наверняка на той стороне, и окно двенадцатой квартиры, пожалуй, будет вторым по счету сверху.
На окне висела штора.
Если убийца шастает по ночам, то днем он скорее всего спит. И штора в какой-то мере работает на это умозаключение. Но все же бритый Морис из Кале по месту обитания, на взгляд Соверена, проигрывал французу в шляпе с Кривой улочки.
Оружейный магазин располагался в цоколе каменного дома. Выбор револьверов был невелик, и Соверен, повертев в руках северо-американский «ремингтон» и французский «лефоше», остановился все же на привычном «адамсе».
Восемь фунтов и фунт на десяток пуль с пороховыми зарядами. Накладное, дьявол, дело. Из двадцати пяти фунтов остался всего один.
Соверен подумал об Анне. Анна стоила гораздо больше.
Он зарядил все пять камор при продавце и получил в подарок кожаную петлю для скрытого ношения, надеваемую на плечо под одежду.
Продавец едва не расцеловал его — в бедном районе на револьверы от пяти фунтов и, тем более, на ружья от десяти покупателей, похоже, не находилось.
Они вернулись к дому Людовик.
— Стой здесь, — сказал Соверен Паркеру, — вот здесь, под окном. Если кто выпрыгнет, сбивай с ног, держи до моего появления.
Паркер кивнул. Соверен толкнул дверь.
Карла Людовиг коротала время за раскладыванием пасьянса. Оказалась она женщиной лет сорока, грудастой, румяной, с усиками над верхней губой. Двойной подбородок. Пегие волосы. Шаль. Темное платье с кружевным воротом. Честь и покой ее хранил детина выше Соверена ростом на целую голову. В штанах с заплатами и жилетке на голое тело, он сидел на стуле у стены и с отсутствующим видом жевал табак, положив руки на деревянную дубинку.
— Вы к нам, сэр? — спросила Карла, в жеманном жесте опустив свои подбородки на тыльную сторону ладони.
За спиной ее висела доска с ключами.
— К жильцу из двенадцатого номера, — сказал Соверен.
— Он не принимает, — сообщила Карла. — Он предупредил, чтоб его не беспокоили.
— Но он хотя бы выходит из комнаты?
Домовладелица пожала плечами.
— Ночью, — ожив, неожиданно сказал детина. — Видел один или два раза.
— Я бы хотел к нему зайти, — сказал Соверен, выкладывая последний фунт на конторку.
— Если вы не будете нарушать порядок… — Карла потянула банкноту к себе.
— Не буду, — усмехнулся Соверен.
— Я с вами не пойду, — сказал детина. — От него эфиром пахнет.
Соверен сглотнул.
— Что?
— Ну, сладковатый такой запах, — пояснил мужик. — Будто он эфирные лампы заряжает. А, может, и заряжает, мне почем знать? Только с эфирными ребятами я дела иметь не буду. У них от эфира мозги, говорят, всмятку.
— И номер взял без еды, — сказала Карла.
— Так он что, — тихо произнес Соверен, — и не спускается, и не ест?
— Нам-то какое дело, господин… э-э, как вас?
— Моя анонимность тоже входит в фунт, — отрезал Соверен и по узкой лестнице поднялся на второй этаж.
Дьявол!
Дверь двенадцатого номера находилась не там, где он рассчитывал. Получалось, что окна комнаты выходили на другую сторону, но спускаться и предупреждать Паркера Соверен не стал. Достав из петли револьвер, он взвел курок и осторожно подступил к двери.
Внутри было тихо. Ни скрипа полов, ни шороха одежды.
Соверен стукнул рукоятью «адамса» в крашенное дерево. Затем, подождав, стукнул громче.
— Открыто, — донесся голос.
Слово прозвучало мягко, слегка неправильно. Француз!
Соверен толкнул дверь, и она легко распахнулась в темную комнату без единого луча света. Сладковатый запах эфира в комнате смешивался с еще одним запахом — запахом паленой шерсти. Глыбой справа проступил шкаф.
