Стивен Кинг - Бессонница
Эд ухмыльнулся. Глаза его стали круглыми.
— Большинство зародышей сжигают в Ньюпорте. Там есть вывеска «Частное землевладение», но на самом деле это крематорий. Правда, некоторых они вывозят за пределы штата. В грузовиках и на маленьких самолетах. Потому что зародышевая ткань — чрезвычайно ценная штука. Я утверждаю это не просто как обеспокоенный гражданин, Ральф, а как сотрудник Лабораторий Хокингс. Зародышевая ткань… она… дороже… золота.
Он вдруг повернул голову и уставился на Билла Макговерна, который снова подобрался чуть поближе, чтобы услышать, что говорит Эд.
— ДА, ДОРОЖЕ ЗОЛОТА И ДРАГОЦЕННЕЕ, ЧЕМ РУБИНЫ! — проорал он. И Макговерн отпрыгнул назад, вытаращив глаза от волнения и страха. — ИЗВЕСТНО ЭТО ТЕБЕ, СТАРЫЙ ПИДОР?
— Да, — сказал Макговерн. — Я… Наверное, известно. — Он кинул быстрый взгляд вниз по улице, где одна из полицейских машин задним ходом выезжала со стоянки возле «Красного яблока», разворачиваясь в их направлении. — Я мог где-то читать про это. Может быть, в «Сайентифик Америкэн»…
— «Сайентифик Америкэн»! — Эд рассмеялся с легким презрением и снова вытаращил глаза на Ральфа, словно говоря: Видишь, с кем мне приходится иметь дело. Потом его лицо опять опечалилось. — Оптовое убийство, — сказал он, — точно как во времена Христа. Только теперь это убийство еще не рожденных. И не только здесь, а по всему миру. Их убивают тысячами, Ральф, миллионами, и знаешь почему? Ты знаешь, почему мы снова очутились при дворе Малинового короля в эту новую эру тьмы?
Ральф знал. Не так уж трудно все сопоставить. Если у тебя достаточно кусочков. Если ты видел, как Эд совал руку в бочонок с химическими удобрениями в попытке выудить мертвых младенцев, которых — как он был уверен — туда запрятали.
— На сей раз царь Ирод опять получил небольшое предуведомление, — сказал Ральф. — Ты ведь это хочешь сказать, не так ли? Все та же старая песня про Мессию, верно?
Он сел, почти ожидая, что Эд толкнет его назад, и почти желая, чтобы он это сделал. Его злость возвращалась к нему. Конечно, это неправильно, критиковать бредовые фантазии безумца как какую-нибудь пьесу или фильм — может, даже кощунственно, — но сама мысль о том, что Элен избили из-за такого вот застарелого дерьма, приводила Ральфа в ярость.
Эд не тронул его; он просто поднялся на ноги и деловитым жестом отряхнул ладони. Кажется, он снова успокаивался. Радиовызовы затрещали громче, когда полицейская машина, выехавшая задом со стоянки «Красного яблока», подкатила к тротуару. Эд взглянул на патрульную тачку; а потом перевел взгляд обратно на поднимавшегося с земли Ральфа.
— Можешь насмехаться, но это правда, — спокойно произнес он. — Только главный тут не царь Ирод. Это Малиновый король. Ирод был просто одной из его инкарнаций. Малиновый король перепрыгивает из тела в тело и из поколения в поколение, Ральф, как мальчишка — по камушкам через ручей; и всегда ищет Мессию. Он всегда упускает его, но на этот раз все может обернуться по-иному. Потому что Дерри — иное место. Здесь начинают сходиться все силовые линии. Я понимаю, в это трудно поверить, но это Правда.
Малиновый король, подумал Ральф. Ох, Элен, мне так жаль. Как же все это грустно.
Двое мужчин, один в форме, другой в штатском, но оба явно полицейские; вылезли из патрульной машины и подошли к Макговерну. За ними, ближе к магазину, Ральф заметил еще двоих, одетых в белые штаны и белые рубашки с короткими рукавами, выходящих из «Красного яблока». Один из них поддерживал Элен, которая шла с осторожностью больного, совсем недавно перенесшего операцию. Второй нес Натали.
Санитары помогли Элен забраться в машину «скорой помощи». Тот, что нес малышку, влез в кузов за ней, а второй двинулся к кабине водителя. В их быстрых движениях Ральф почувствовал не спешку, а опыт, и подумал, что это хороший знак для Элен. Может быть, Эд не слишком поранил ее… по крайней мере на этот раз.
Легавый в штатском — плотный, широкоплечий, со светлыми усами и бакенбардами, напомнившими Ральфу шерифа-одиночку раннеамериканской эпохи, — подошел к Макговерну, которого он, кажется, узнал. Лицо полицейского расплылось в широкой ухмылке.
Эд обнял Ральфа за плечи и отвел его на несколько шагов от мужчин на дорожке. Понизив голос до еле слышного бормотания, он сказал:
— Не хочу, чтобы они нас слышали.
— Не сомневаюсь.
— Эти существа… Центурионы… Слуги Малинового короля… Они ни перед чем не остановятся. Они безжалостны.
— Еще бы. — Ральф оглянулся через плечо как раз вовремя, чтобы увидеть, как Макговерн указывает на Эда. Плотный мужчина спокойно кивнул. Руки его были засунуты в карманы штанов, а на губах по-прежнему играла благодушная улыбка.
— Ты не думай, дело не только в этих абортах! Уже нет. Они забирают нерожденных детей у всех матерей, а не только у шлюх и наркоманок — восемь дней, восемь недель, восемь месяцев, Центурионам это безразлично. Жатва не прекращается ни днем, ни ночью. Насилие. Я видел трупики младенцев на крышах, Ральф… под заборами… в канализационных трубах… Они плывут по канализационным трубам аж до Кендаскига, а потом — в Барренс…
Его глаза, огромные, зеленые и яркие, как фальшивые изумруды, уставились вдаль.
— Ральф, — прошептал он, — иногда мир бывает полон разных цветов. Я видел их с тех пор, как он пришел и сказал мне. По теперь все цвета сливаются в один — черный.
— С тех пор, как кто пришел и сказал тебе, Ральф?
— Мы поговорим об этом позже, — ответил Эд одним уголком рта, как отпетый мошенник в кино. При других обстоятельствах это могло бы вызвать смех. Широкая улыбка радушного хозяина выплыла на его лицо, изгнав безумие так же наглядно и убедительно, как восход солнца прогоняет ночь. Перемена по своей внезапности напоминала рассвет в тропиках и была явно фальшивой, но Ральф тем не менее ощутил в ней нечто успокаивающее. Может быть, им — ему, Макговерну, Лоис и всем остальным на этом небольшом кусочке Харрис-авеню, знавшим Эда, — не стоит в конце концов чересчур винить себя за то, что они не заметили этого безумия раньше. Потому что Эд был великолепен; Эд блестяще играл свою роль. За такую улыбку стоило бы дать главный приз. Даже в такой странной ситуации эта улыбка невольно вызывала у собеседника ответную.
— Приветствую вас! — обратился он к двум полицейским. Плотный мужик уже закончил свой разговор с Макговерном, и они с напарником шли через лужайку. — Заходите, ребята! — Эд вышел из-за спины Ральфа, протягивая руку.
Плотный легавый в штатском пожал ее, все еще улыбаясь своей благодушной улыбочкой;
