Ксандр Лайсе - Моя любимая сказка
Её лицо было светлым и спокойным, хотя при свете тумана оно выглядело немного чужим. От испуга и напряжения не осталось и следа. Я взял её за руку. Она была прохладной и расслабленной, как у спящего.
— Я люблю тебя… — ничего другого я сказать и не мог.
— Я… — она улыбалась.
— Славка…
Её тонкие пальцы вдруг напряглись, словно их свело судорогой. Я вздрогнул. Резким движением она освободила свою руку из моей. Дугой выгнувшись назад, Ярослава издала короткий негромкий крик, а потом рванулась вперёд. Я не успел ни остановить её, ни даже понять, что и зачем она делает.
Теперь Ярослава была между мной и туманом. Секунду она стояла неподвижно, а потом, как кошка прыгнула на меня.
Мы покатились по холодной влажной траве.
* * *Когда я поднял голову, стена тумана исчезла. Теперь на этом месте клубились только разорванные клочья и дымные клубы. Свечение почти угасло.
Я огляделся. Яра лежала рядом. В наступившей темноте уже почти невозможно было различить её лицо. Я скорее почувствовал, что она смотрит на меня. Она тяжело дышала. Я наклонился к ней.
— Яра… Ты… похоже, ты нас спасла! Ты цела?
— Я тоже тебя люблю… — прошептала Ярослава.
* * *Мы шли вверх по ручью. Туман бесследно исчез, однако идти к мостику напрямки как-то не хотелось. Но и возвратиться назад не солоно хлебавши я не мог. К тому же Яра в ответ на моё предложение отвести её в экскурсбюро, поближе к людям и горячему чаю, обиженно заявила, что не оставит меня тут одного. Желания ждать меня пятьдесят лет у неё нет, а если пропадать — так вместе хотя бы веселее.
— Тогда можно пойти вверх по ручью до Девичьего камня, подняться по тропинке, потом пройти через сады и спуститься к мостику возле дьяковской церкви.
— Пойдём. Нормальные герои всегда идут в обход, — кивнула Ярослава.
Видимо, она окончательно пришла в себя.
Наши глаза быстро привыкли к темноте. Тем более, что настоящей темноты не бывает даже здесь. Столичное небо, подсвеченное миллионами фонарей и окон, никогда не бывает тёмным.
— Спасибо тебе. Если бы не ты… Я бы туда ушёл… И тебя поволок бы. С ума сойти! Я-то в такие вещи и не верил особо… То есть, да, существуют, но где-то не здесь, не со мной… — меня понесло. — Я ведь всё понимал, почти до самого конца, только сделать не мог ничего. А потом… И прости, что я назвал тебя…
— Милый! — Яра погладила меня по щеке.
Больше ничего говорить было не надо. Скорее всего, это был и будет единственный раз, когда она не рассердилась на то, что я назвал её Славкой.
Мы стояли на берегу ручья. Здесь — что-то вроде брода или переправы: наверное, те, кто постоянно ходит на источники, притащили сюда несколько крупных камней и уложили их, один за другим, поперёк течения.
— Миш, а ты уверен, что мы его найдём? Твоего друга? — Яра сразу же смутилась, видимо поняв, как прозвучали её слова. — Я хочу сказать, туман… Ты не думаешь?..
— Знаешь, если честно, я понятия не имею, где и как его разыскивать… — я перешагнул на первый камень и протянул руку Яре. — Я только знаю, где нашли его вещи. Нашли их вечером, на последнем маршруте. Как ты думаешь, неужели за целый день никто не заметил бы эту несчастную барсетку?
— Конечно, заметили бы… — Яра переступала по камням изящно, словно танцевала.
— Ну, следовательно, она там появилась ближе к вечеру. То есть — почти через сутки после того, как он исчез…
— Тогда туман, скорее всего, ни при чём.
— Туман тут совершенно ни причём. Все эзотерёхнутые товарищи в один голос говорят, что в этом тумане никакая техника не работает. И после — тоже, бывает. А он мне звонил часа три-четыре назад.
Мы шли по высокому берегу ручья. Где-то впереди было слышно громкое журчание. Источники. А от них до камня — рукой подать. Яра вышла из задумчивости.
— Тогда получается, что его не ограбили.
— Не факт.
— Почему? Если бы ограбили — отключили бы телефон.
— Так он сейчас как раз отключен.
— Странно, что с ним могло случиться?
— Кто его знает… Он же пьяный был…
— Тогда зачем мы идём туда, где нашли барсетку?
Но этот вопрос Яры так и остался без ответа. Идущая вдоль берега тропинка вильнула в последний раз и вывела нас к свободному от деревьев откосу. Примерно на его середине лежат камни. Девичий и Гусь. На ветках двух небольших разлапистых деревец рядом с ними всегда полно ленточек, тряпочек и даже носовых платков. Разумеется, в темноте этого не видно. А ещё просители, пришедшие сюда за мужской силой или исцелением от бесплодия, обычно бросают на камни монетки. Тоже — бескровная жертва современных крещёных язычников.
— Вот они, камушки, — сказал я машинально.
— Так, — перешла на шёпот Яра. — А это? Как ты думаешь, это опасно?
Кажется, после встречи с туманом у меня уже не осталось сил на то, чтобы удивляться или пугаться. Сначала взвинченные и затем расслабившиеся нервы не желали напрягаться вновь. Конечно, следовало бы как минимум удивиться, это я понимал, но вместе с тем — спокойно смотрел на открывшуюся нам картину.
Не взирая на свободный от деревьев склон, темнота здесь была ещё гуще, чем в овраге. Создавалось впечатление, что её можно потрогать руками, и она окажется похожей на какую-то плотную мягкую ткань. Однако в этой темноте я отчётливо различал траву, камни, деревья с лентами и даже мелкий гравий на тропинке под ногами. Интересно, так ли видят в темноте кошки?
Я снова поднял глаза и посмотрел на ветки, унизанные клочьями разноцветных тряпок, ближайший из двух — Девичий — камень, язычок пламени в полуметре над ним… Язычок пламени?!
— Мишкин! Ты это видишь? — Яра по-прежнему говорила шёпотом. Можно подумать, огонёк услышит её и исчезнет. Или наоборот — не исчезнет, а…
— Вижу…
Часть меня просто возмутилась моим собственным спокойствием. Но страха не было. Скорее усталость.
— Это неопасно?
— Понятия не имею…
Тем временем, огонёк над камнем задрожал, как под порывом ветра, и стал ярче. Снова вздрогнул и исчез.
— Тебе страшно? — эти слова я выдавил из себя через силу. Говорить не хотелось.
— Нет, — Ярослава, и в самом деле, не казалась испуганной. — Почему-то мне показалось… Это было что-то… Оно бы не навредило. Пойдём?
Но едва мы сделали несколько шагов по откосу, как в траве вокруг камня загорелось что-то, напоминающее новогоднюю гирлянду. Мы остановились.
Крошечные огоньки — точная копия того, первого, — дрожащие между травинками, казались живыми. Через мгновение они замерли, и вдруг каждый выбросил вверх по тонкому сияющему лучу. Достигнув в высоту примерно двух метров, лучи раскрылись лепестками и стали таять, опускаясь на траву тихо светящейся пылью. Ещё мгновение — и вокруг осталась только темнота. Темнота, в которой всё было видно не лучше, чем обычно.
