Джеймс Герберт - Возвращение призраков
— Но она зажгла свет, а он оставался сидеть.
— И потом растворился в воздухе.
Грейс кивнула:
— Так Рут говорила отцу.
— Подобное возможно во сне. Некоторые люди уходят из дома, и их находят гуляющими во сне по улицам, другие спускаются в кухню и наливают себе выпить. Когда девушка очнулась от сна, видение растворилось.
Грейс закусила нижнюю губу.
— Это слишком правдоподобно, Дэвид. Я не верю, что Рут сказала бы, что видела это наяву, если бы на самом деле грезила. Я знаю ее не один год, она всегда была рассудительной девушкой.
— Она прошла через ужасное испытание, когда была еще ребенком, и кто знает, какие затаенные мысли копились в ее голове все эти годы? Может быть, она чувствует свою вину за то, что случилось, может быть, осуждает себя за это. Самоубийство того чело века в тюрьме могло усилить ощущение вины, если оно у нее было.
— Я не стану с вами спорить, Дэвид, у меня нет достаточных знаний. Но давайте, я вам расскажу другой случай.
Ему вдруг захотелось коснуться ее руки, чтобы успокоить. Почему-то Грейс казалась такой ранимой, такой встревоженной и такой близкой. Ему захотелось объяснить, что он приехал помочь, что это часть его работы — быть прагматичным, скептичным, но это вовсе не означает, что он сомневается в ее или еще чьих-то словах. Ему хотелось рассказать ей, почему такая огромная часть его жизни оказалась направлена на доказательство того, что призраков не существует, на выявление мифов и обнаружение мошенничества, на рациональное объяснение природных явлений. И хотелось поделиться с ней мыслями о том, как он заблуждался все это время.
Но не сейчас. И он дал ей продолжить.
— Отец говорил вам, как погиб муж Эллен Преддл?
— В горящем стогу сена.
— Да. Отец пришел на ферму Ганстоунов за несколько дней до того — миссис Ганстоун, которая прислуживает в церкви Святого Джайлса, недавно заболела. Ее муж Сэм разволновался и ждал, когда отец выйдет, чтобы поговорить с ним. Видите ли, он не хотел, чтобы жена слышала их разговор, не хотел волновать ее в таком состоянии. Сэм Ганстоун всегда был здравомыслящим, практичным человеком, он определенно не склонен к полету фантазии, так что рассказанная им история тем более удивительна и убедительна.
Эш услышал, как магнитофон с тихим щелчком выключился, — кончилась пленка.
— Погодите, — сказал исследователь и быстро перевернул кассету. Он снова включил магнитофон и кивнул Грейс, давая знак продолжать.
— Хотя стояло раннее утро, над полями колебалась дымка зноя. Сэм шел с собакой, неся в руках дробовик и высматривая кроликов, когда вдруг невдалеке от фермы увидел странное оранжевое зарево. Он направился в ту сторону и заметил, что оно мигает — или, лучше сказать, колеблется — в дымке, а когда приблизился, то ясно увидел, что это.
Грейс говорила, опустив голову. Теперь она подняла ее и смотрела куда-то вдаль, словно сама видела это таинственное зарево.
— Ганстоун заметил, что собака отстала, и как бы он ни звал ее, отказывалась идти дальше, Она стояла, застыв, и только смотрела на свет и поскуливала. Сэм пошел дальше один и вскоре понял, что вызывало свечение, хотя не было ни звука, ни дыма.
— Это был пожар?
Она кивнула:
— Горел стог сена. Но время года было слишком ранним для стогов. На полях у Сэма сена не было.
Эш уже понял:
— Это был горящий в стогу Джордж Преддл.
— Да. И хотя не было ни шума огня, ни дыма, Сэм поклялся моему отцу, что чувствовал жар и запах пожара. Я знаю, это невозможно, но, как уже сказала, фермер клянется, что все так и было.
«Невозможно? — подумал Эш. — Нет, не так уж невозможно, вовсе нет. Жар, едкий запах. Языки пламени. Но не пожар, не настоящий пожар».
Грейс увидела беспокойство в глазах Эша.
— Дэвид, вам нехорошо?
Он напрягся, как раньше, вновь обретая самообладание.
— Я вспомнил, что произошло много лет назад. Случившееся с вашим фермером напомнило мне давнее происшествие.
— Вы расскажете мне?
— Это не столь важно. Сейчас важно лишь то, что происходит в Слите.
— Дэвид, вы верите тому, что я вам рассказала?
— Дело не в том. Эти люди, в том числе и ваш отец, верят тому, что видели, и вы признаете это. Моя работа — собрать свидетельства и провести некоторые тесты, а потом выдать квалифицированное суждение.
— Вы сможете сказать нам, почему это происходит?
— Если в Слите в самом деле появляются призраки, этому должна быть причина. И возможно, мы узнаем ее.
— И вы сможете положить этому конец?
Он не ответил, но в его улыбке была горечь.
11
Рут Колдуэлл попрощалась со стоящим за стойкой Томом Джинти и вышла на послеполуденное солнце. Ее голые до плеч руки быстро согрелись после относительной прохлады полутемного бара, и она быстрыми шагами направилась по главной улице. До дома родителей было добрых четверть часа ходу, и будь это зимой, вероятно она бы воспользовалась своей красной малолитражкой, однако весной и летом всегда ходила пешком, не только потому, что любила прогулки и ощущение солнца на лице после полумрака бара, но и потому, что чувствовала необходимость утвердить собственную волю, свое право на свет в этой мрачной жизни.
Рут была хорошенькой девушкой — и была бы еще более хорошенькой в этот день, если бы на нее не наложили свой отпечаток последние тревожные ночи. Ей было восемнадцать, она скромно, но мило одевалась и нравилась как персоналу, так и посетителям «Черного кабана». Хотя ее амбиции ограничивались профессией няни, эта профессия тоже требовала обучения, а обучение требовало денег, и потому девушка прилежно и, как правило, с радостью трудилась за стойкой, зная, что работа — всего лишь средство для достижения заветной цели. Если бы удалось скопить денег, она бы покинула этот заброшенный уголок под названием Слит и посмотрела на реальный мир. Не то чтобы она стремилась к развлечениям — вовсе нет: ей просто хотелось вырваться отсюда. Ничего драматического, никакого внезапного переворота, который расстроил бы ее родителей и вызвал недоумение у подруг, а тихонько и незаметно отплыть — вот что было у нее на уме; постепенно и мягко порвать с тем, что оставалось дорого, но в конце концов только удушало ее. Папа все равно не поймет, если она попытается объяснить свои чувства, — он лишь скажет, что всегда думает только о ней. Да, так оно и было. Но в том-то и трудность.
Если бы забыть тот случай, воспоминания больше не управляли бы ее жизнью.
Даже теперь, через много лет, она знала, что, если дорога домой займет у нее больше двадцати пяти минут, папа бросится на своем пикапе в деревню на розыски. Он не мог забыть сам и не давал забыть ей. И она твердо верила, что так же не мог забыть этого и дух Манса.
