Влада Медвденикова - Дети войны
— Ты не знаешь, — спрашиваю я, — за что меня судили?
Раэти качает головой. Он не знает. Известно ли это хоть кому-нибудь или навеки останется тайной?
Я говорю:
— Где тебя найти? В городе?
— В новой роще. — Раэти замолкает на миг. Он не хочет рассказывать о чем-то или не хочет беспокоить меня. Но я не отвожу взгляда, и Раэти продолжает: — Там наши волшебники из старой рощи.
Я не могу удержаться, закрываю глаза. Тянусь к ним, моим предвестникам, жившим на островке волшебства в Атанге. Но вижу лишь таящий след звездного света.
Их забрали у меня. Но не Аянар теперь их старшая звезда, а мой учитель, — я понимаю это по его голосу и взгляду.
За это ты просишь у меня прощения, Раэти?
— Хорошо, — говорю я. Раэти все еще всматривается в мое лицо, все еще сжимает мое плечо. — Мне нужно идти, меня ждут.
Я указываю на вторую четверку, они так далеко, что слова и чувства еще не различимы. Раэти оборачивается, смотрит на них, говорит:
— Аянар сказал, они будут твоими личными предвестниками теперь? Это хорошо, так будет лучше всего.
Он рад за меня и рад за них, — чувство глубокое и сильное, словно воды реки, спустившейся с гор, нашедшей путь по равнине.
Раэти всегда хотел, чтобы я дружил с ними. Наверное он жалел, что я не родился раньше и им не суждено было стать моими самыми близкими звездами, воплощением моей воли. Ведь я родился в тот же год, что и Киэнар, Армельта, Каэрэт и Цалти — почти двадцать шесть лет назад.
Раэти учил их и учил меня, мы часто сидели в учебном зале впятером. Мое детство прошло рядом со второй четверкой, но никто из них не стал мне близким другом. От детских обид остались следы — невидимые острые грани.
Теперь вторая четверка станет первой, будет рядом со мной, засияет моим светом.
Что будет с Рэгилем, что будет с Арцей? Кем их считают теперь, если им нельзя даже разговаривать со мной?
Учитель берет меня за руку. В его прикосновении темнота, полная сочувствия и силы. Черные искры вспыхивают, скользят между пальцев. Раэти не знает, чем утешить меня.
— Я сделаю все, что должен, — обещаю я.
— Я знаю. — Раэти крепче сжимает мою ладонь и отпускает. — Ты всегда делаешь то, что должен.
Благодарность захлестывает сердце — Раэти не разочарован, верит в меня. Я медлю, хочу остаться в этом мгновении чуть дольше, — а потом киваю и иду к воинам, ждущим меня.
Мы дышим лесным ветром, под ногами шуршит трава — пожелтевшие, сухие стебли и еще зеленые, полные жизни. Деревья обступают нас, мы на поляне, на островке солнечного света. Лагерь не виден отсюда и почти не слышен, лишь волна преображения не дает забыть о нем, движется в глубине земли.
Крылатые воины рядом со мной, наши руки соединены. Киэнар смотрит на меня, серьезно, словно ждет приказов. Ветер бросает волосы ему на глаза, но Киэнар стоит неподвижно. Чувства, мысли, голоса земли и деревьев — скользят сквозь него, но не могут увлечь за собой.
Не могут увлечь никого из нас.
Мы застыли, впятером — неподвижное созвездие, бесконечный миг.
Цалти стоит с закрытыми глазами. Его черты, холодные и острые обычно, стали мечтательными и устремленными. Армельта смотрит в небо, улыбка скользит по ее губам, солнечный свет золотит кожу, тонет в черноте глаз. Армельта так красива сейчас. Каэрэт сосредоточен, смотрит мимо меня — словно стоит на краю скалы, и любой неверный шаг может увлечь его в пропасть.
Кори касается наших соединенных рук, начинает петь.
Свет, сила, биение сердец отвечают на прикосновение, пульсирую, горят. Песня взлетает, она так высоко, так близко, неизмеримое чувство, отчаянный восторг, сияющая дорога, самый верный путь.
Кори поет, и наши души звучат в его песне, движутся в ее течении, сплетаются вновь и вновь. Времени нет, есть только свет, только голос, звездная река.
Песня смолкает, я вдыхаю последние звуки. Мои предвестники смотрят на меня, — они так близко, словно наши души переплетены с рождения.
Мои самые яркие звезды.
Я закрываю глаза, вижу их ослепительный свет. Вот они, четверо, совсем рядом.
Киэнар, непримиримый и яркий. Армельта, сияющая светом войны. Цалти, льдистое, пронзающее пламя. Каэрэт, немеркнущий ровный свет.
Арца, прекрасная и смелая, — вдали, но видимая ясно.
Рэгиль в тени затмения — но душа сияет и сквозь тень.
И Лаэнар, мерцающий свет, раскаленно-голубой и кровавый, — так далеко от меня.
Их семеро теперь, моих самых ярких звезд.
16
Я едва узнала поляну, через которую мы шли вчера к шатрам. Тогда здесь было почти безлюдно, а машины спали, — тихая заводь перед шумным лагерем преображения.
А теперь я будто вновь оказалась в ангаре, — но вместо стен был осенний лес, а вместо скальных сводов — прозрачное небо. Машины взлетали, одна за другой, солнце вспыхивало на черных бортах, деревья стонали и гнулись от ветра. Гул двигателей, крики людей, запах металла и горючего, — я замерла на краю поляны, смотрела, как машины поднимаются, одна за другой. Разворачиваются над головой, устремляясь к морю и вглубь мира, то исчезают, сливаясь с небом, то вспыхивают черными молниями вдалеке.
Я могла бы стоять так еще долго, — пока все машины не скроются за горизонтом, не стихнет ветер и воздух не наполнится вновь запахами леса. Но меня позвал сюда Мельтиар. Поэтому я мотнула головой, отгоняя наваждение, и шагнула на истоптанную, выжженную землю поляны.
Я не знала, как отыскать Мельтиара среди грохота, сверкающих бортов и спешащих людей, — но увидела почти сразу. Машина, возле которой он стоял, еще только просыпалась, ее двигатели пели чуть слышно. Ветер трепал волосы Мельтиара, тот придерживал их, но пряди ускользали из-под руки, струились в воздухе словно потоки темноты. Мельтиар говорил что-то, — слова тонули в шуме, — указывал на юг и на запад, и слушавшие его крылатые воины кивали и уходили, один за другим.
Когда я пересекла поляну, возле него остались лишь четверо.
Мельтиар обернулся, на миг коснулся моей руки.
Мои личные предвестники.
Эта мысль была раскаленной от невысказанных чувств, я почти видела, как каждое слово режет душу. Мне хотелось стиснуть его ладонь, сказать что-нибудь, любую бессмыслицу и глупость, лишь бы отвлечь. Но сейчас не время, он отдает приказы крылатым воинам, а я — младшая звезда, сейчас я должна молчать.
— Знакомьтесь, — сказал Мельтиар. — Это Бета. Мельтиар-Бета. Она плывет вместе с нами.
Мельтиар-Бета.
Грохот крови в ушах на мгновение стал оглушительным, я не могла сделать вдох.
Больше месяца я не видела Тарси, не могла ее дозваться, и ни Коул, ни Кори не знали, где она. А теперь Мельтиар назвал меня другим именем, — так, словно он мой куратор, моя единственная старшая звезда.
