Ли Майерс - BRONZA
Услышанное, по виду, расстроило виконта весьма и весьма. Желая хоть как-то его приободрить, Монсеньор похлопал молодого человека по плечу. Тот вдруг радостно просиял.
– А может, мы схватим его и… в Бастилию? – виконт сделал руками жест, сворачивающий цыпленку шею. – Говорят, там, в подземельях, сплошная неразбериха! Подумаешь, если потеряют еще одного камерника!
Монсеньор громко, рыкая, хохотнул.
– Как я тебя понимаю! Мне и самому приходила в голову эта светлая мысль! – ложкой меда подсластил он бочку дегтя. – Но дело в том, что Кайя теперь подданный Английской Короны!
– Разве это что-то меняет? – удивился виконт.
– Конечно, мой мальчик! Понимаешь, он теперь Сэр, Пэр и все такое прочее… Не объявлять же войну Короне!
Монсеньор обнял его за плечи, и они направились обратно. Мадам Леру как раз принесла блюдо с жарким. Как и просил гость – сочное, с кровью, мясо молодого барашка, щедро политое сливовым соусом.
– Так что поезжайте! Небольшое рандеву! Поговори с ним! Урезонь! Никого другого он и слушать не станет! А вот аппетиты ему… поумерить не мешало бы… – говоря это, Монсеньор слегка подталкивал молодого человека к столу.
– Как у вас все легко получается! – перебил его виконт, останавливаясь на полпути. – Разве зла на меня он не держит? Я к нему, значит, с оливковой ветвью и голубем под мышкой, а он мне клинок в сердце!
Громогласно, от всей души, Монсеньор расхохотался на всю залу.
– Какой же ты, право, въедливый! Разумеется, держит! Не спорю, это чудовище – существо мстительное! Но отнюдь не дурак! Поверь моему опыту. Кому как не мне в таких вещах разбираться…
Глаза виконта вдруг потемнели, а лицо стало по-настоящему злым. Он грубо стряхнул его руку со своего плеча.
– Вы там что?! Амброзией обожрались и от скуки юродствуете? – спросил он гневно. – Кому из вас пришла в голову мысль, что я буду рад увидеть, как ребенок умрет у меня на глазах? Ведь это первое, что сделает с ним этот воскресший живодер!
Виконт сжал кулаки. Казалось, сейчас он ударит своего собеседника. Монсеньор сурово нахмурился.
– Не твоя забота, кто его убьет! Отрок умрет столько раз, сколько понадобится! На то он и Щит! Его судьба – защищать тебя своим телом! – с этими словами он вновь обнял насупившегося виконта за плечи. – Не волнуйся, он не так беззащитен, каким кажется на первый взгляд!
Они вернулись за стол. Маленький паж был представлен виконту. Приложив ладонь к груди, мальчик вежливо поклонился своему новому патрону. В пушистых штанишках с прорезями, в бархатной курточке с опаловыми пуговицами, кружевной воротник под горло. В коротких сапожках. К бархатному берету рубиновым аграфом приколото несколько фазаньих перьев. Над ухом золотистый завиток. Волнуется, по глазам видно, но скрывает.
Виконт разглядывал пажа с любопытством. Не верилось, что это хрупкое создание может превращаться в несокрушимые Латы. «Какой славный отрок! Неужто и впрямь мужчина? Уж больно похож на очень юную деву, переодетую в мужское платье…» Неожиданно для себя пододвинул к нему блюдо с остатками вишневого пирога.
– Вот, угощайся!
Мальчик поблагодарил со стеснительной улыбкой. Голосок у него оказался звонкий, тоненький. Брови виконта страдальчески надломились. «Ну и что мне прикажете с этим делать, а?» – посмотрел он на Монсеньора.
Монсеньор сделал вид, что не заметил его умоляющего взгляда. «Каков же ты, пройдоха! Каков подлец!» – мысленно качал он головой, вгрызаясь зубами в баранью лопатку. Но это уже не имело никакого отношения ни к виконту, ни к маленькому пажу.
8 глава
Правление Карла 2-го Стюарта, 17 век. Лондон, Англия
– А-а, это ты… – совсем не удивившись незваному гостю, отнесся к его появлению с ленивым безразличием юный аристократ.
Окруженный полуголыми телами своих клевретов, этот «анфан террибль» возлежал среди разложенных возле камина подушек с видом человека, утомленного скукой.
– Зачем пожаловали? – спросил он, жеманно поправляя свои бледно-золотистые длинные локоны. – Читать мне проповеди?! Тогда убирайтесь к черту, виконт! – и швырнул в него подушкой.
Подушка упала, не долетев. Почему-то это развеселило всех, кроме гостя. Послышалось хихиканье. Тот, кого титуловали виконтом, нахмурившись, шагнул вперед. Рука угрожающе легла на эфес шпаги.
И тут же, бросая в его сторону злобные взгляды, свита покинула своего господина. С недовольным шипением отступая все дальше в тень, пока не растворилась в темноте. Там, куда не дотягивался свет.
Оставшись один, юный бездельник пьяно завозился в подушках, в героическом усилии встать на ноги без посторонней помощи. Наградив его полным презрения взглядом, гость осмотрелся. Полдюжины канделябров освещали аляповатую, отдающую дурным вкусом роскошь обстановки.
Позолоченную лепнину потолка, канапе на гнутых ножках. Геральдических львов на малиновом шелке обивки. Полотна на стенах, живописующих сладострастные утехи козлоногих фавнов и стыдливых нимф. Бархатные гардины на окнах, прихваченные золотыми кистями, и пикантное кружевное неглиже девиц, что валялись, казалось бы, совершенно пьяные.
И отовсюду гостю улыбались пухлые, с луком и стрелами, розовощекие амурчики. Приятное лицо виконта исказила брезгливая гримаса. Было несложно догадаться, что они в одном из дорогих лондонских борделей. «Бедняга… Тебя заставили покровительствовать продажной любви…» – посочувствовал он ближайшему Купидону.
Радостное восклицание за спиной вернуло его внимание юному повесе. Тому, наконец-то, удалось встать. Пьяный, он нетвердо стоял на ногах, да и выглядел не лучшим образом. Слегка растерзанным. Батистовая сорочка, свисающая с одного бока, вся измята. Волосы в беспорядке закрывают лицо. Атласные голубые панталоны, белые чулки (он был не обут), кружевное жабо, манжеты – все перепачкано чем-то красным. В руке он держал бокал с вином. Пошатываясь, полюбовался напитком на свет. Но для вина жидкость была слишком густой и имела маслянистый оттенок.
«Кровь…» – с омерзением подумал виконт, уже догадавшись, что и девицы, валявшиеся повсюду, не пьяны, а беспробудно мертвы.
Подбоченившись, что помогало юноше, видимо, удерживать вертикальное положение, тот посмотрел на гостя с немалой долей превосходства. Небрежным жестом, отбросив назад мешавшие ему волосы, с высокомерием прирожденного аристократа поднял бокал в приветственном жесте и медленно осушил его. Сладко причмокнув языком, облизал окровавленные губы.
– Что ты творишь, ублюдок? – виконт наотмашь ударил его по лицу.
Как ни странно, пьяный устоял на ногах. Лишь в ярко-голубых глазах, сверкнувших недобро, исчез хмель да разбился упавший бокал.
