Кодзи Судзуки - Кольцо (другой перевод)
«Мамочка, папочка, возвращайтесь поскорее!» — Томоко проговорила эти слова вслух жалобно, как маленький ребенок.
…ужас! неужели я думаю, что меня здесь кто-то услышит?
Она чувствовала, что обращается не к родителям, а к кому-то другому.
…умоляю… не пугайте меня…
Томоко вымыла руки в кухонной раковине. Мокрыми руками достала из морозилки лед, бросила со звоном в стакан. Налила до краев кока-колу, выпила залпом и поставила пустой стакан на стол. Кубики льда в стакане закружились, тая; она остановила их пальцем. Неожиданно она вздрогнула, озноб прошел по телу. Снова захотелось пить. Она опять достала из холодильника колу в полуторалитровой бутылке и налила в тот же стакан. Руки у нее дрожали… Сзади вдруг пахнуло чем-то, как будто в кухне был еще кто-то кроме нее, какая-то тень… Это не человек. По кухне поплыл сладковатый запах гниющего мяса… Это что-то нематериальное.
Томоко крикнула: «Пожалуйста, перестаньте!»
Лампочка в пятнадцать ватт помаргивала над мойкой. Новая лампочка, а вот ведь какая ненадежная. И свет у нее тоже был ненадежный. Томоко пожалела, что не додумалась включить большой свет. А теперь ей было страшно, и она не могла заставить себя проделать несколько шагов до выключателя. Она даже обернуться не могла — боялась. Она поняла, что там, за ее спиной… Там — комната в традиционном стиле площадью восемь татами[1]. У стены стоит дедушкин буддийский алтарь. Если отдернуть занавеску и выглянуть в окно, то через ячейки оконной решетки видно будет поросшие травой незастроенные соседние участки и цепь светящихся многоэтажек. Ничего, кроме этого, там нет! Допив до половины второй стакан, Томоко окончательно оцепенела. Ей кажется или чужое присутствие стало еще более ощутимым? Скованная ужасом, не в силах пошевелиться, она чувствует, как что-то тянется к ней издалека и вот-вот коснется ее шеи.
…а если это оно?! Что же делать?!
Дальше она просто не могла думать. Страх захлестнул ее. Она вспомнила то, что пыталась забыть — тот самый случай недельной давности. Это Сюити всех подбил.
Остальные не хотели ехать, но с ним не поспоришь — все всегда должны делать так, как ему хочется… Однако после возвращения в город все, что с ними произошло, показалось нереальным, как будто картинка к страшной сказке. Это была просто чья-то дурацкая шутка, вот и все.
Томоко пыталась думать о приятном. Только не об этом, о чем-нибудь другом… Но если это правда оно, то… Нуда, конечно, ведь телефон зазвонил как раз тогда… Где же родители?! Мамочка, папочка, что же вы так долго?
Возвращайтесь же наконец!
Она закричала. Однако зловещая тень не исчезла — продолжает маячить у Томоко за спиной, ждет своего часа.
Семнадцатилетняя Томоко никогда еще в своей жизни не испытывала настоящего страха, но она знает, что некоторые страхи — это просто плод воображения. Мы сами их себе придумываем, и они растут, заполняя собой все наши мысли.
…да-да, так оно и есть — я все придумала, ничего там нет и быть не может. Вот сейчас я обернусь и увижу, что все как обычно и бояться нечего…
Томоко охватило дикое желание обернуться и посмотреть. Она хотела поскорее убедиться в том, что все в порядке, что она просто напугана, что на самом деле ничего страшного нет. А если все-таки оно там? Ее передернуло. По плечам, вниз и дальше — по всему телу прошел озноб, футболка взмокла от холодного пота. Разве тело может так реагировать на обычную выдумку?
…с другой стороны… кто же это сказал, что тело правдивей души?..
Ладно, я сейчас обернусь. С чего я взяла, что там вообще может быть что-то ужасное? Надо скорее допить колу и садиться за учебу, а то я опозорюсь завтра на экзамене!
Лед в стакане звонко треснул. Не в силах больше сдерживаться — как если бы звуковая волна подтолкнула ее — Томоко, не думая ни о чем, обернулась.
Пятое сентября, 22:54 Токио, перекресток у станции «Синагава»
Перед самым его носом светофор сморгнул с зеленого на желтый. Не то чтобы он не успевал проскочить, но куда спешить? Кимура, забрав влево, остановил свое такси так, чтобы быть как можно ближе к тротуару. Неплохо было бы подобрать кого-нибудь до перекрестка Роппонги — отсюда почти все голосующие едут либо туда, либо в Акасаку — глядишь, пока такси стоит на светофоре, найдется кто-нибудь, кто захочет прокатиться до центра. Здесь такое сплошь и рядом случается.
Слева, в щель между тротуаром и стоящим на светофоре Кимурой, протиснулся мотоцикл. Подъехав к переходу, он остановился чуть впереди, так что его заднее колесо оказалось напротив окна. Было видно, что затянутый в джинсу водитель — еще совсем молодой парень. Кимура терпеть не мог этих тарахтящих двухколесных. Особенно его раздражало, когда на перекрестке какой-нибудь молодчик, обогнав чинно ждущие зеленого сигнала машины, въезжал под самый светофор и останавливался чуть ли не вплотную к дверце такси. Сегодня же, как назло, работа не клеилась — настроение и так было отвратительным. Кимура окинул мотоциклиста недобрым взглядом. Тот, похоже, чувствовал себя уверенно в шлеме из дымчатого стекла, полностью скрывавшем лицо, и, опершись левой ногой на край тротуара, небрежно раскачивался из стороны в сторону.
Вот по переходу идет девушка с красивыми ногами. Молодчик загляделся на девушку — провожая ее взглядом, чуть шею себе не свернул, но на полдороге отвлекся. Вдруг уставился в витрину слева. Красивые ножки продолжают свой путь, но молодой человек этого уже не видит. Он застыл, пристально куда-то всматриваясь. Зеленый человечек на светофоре для пешеходов начал мигать, наконец сделался красным. Пешеходы спешат, пробегают по переходу, почти задевая такси. Но голосующих не видно. Ни одного человека. Хоть бы кто-нибудь руку поднял.
Кимура от скуки газовал вхолостую в ожидании, пока нависший над дорогой светофор загорится зеленым.
В этот момент мотоциклист забился как в лихорадке, потом взмахнул обеими руками и упал прямо на такси. Падая, мотоцикл с громким скрежетом проехался по поверхности дверцы и исчез из поля зрения.
…вот идиот!
Дораскачивался — потерял равновесие и рухнул… Кимура включил аварийные фары и вылез из машины с твердым намерением заставить недотепу заплатить за нанесенный ущерб, если, конечно, таковой имеет место быть. Зажегся зеленый свет, и стоявшие сзади машины, медленно огибая такси, въезжают на перекресток. Парень уже успел перевернуться на спину и что есть сил сучил ногами, одновременно пытаясь обеими руками стащить с головы шлем. Кимуру молодой человек не интересовал, он прежде всего осмотрел такси — орудие своего труда, так сказать. Как он и думал, дверцу сверху вниз наискосок пересекала свежая царапина.
