Авторов Коллектив - Победители Первого альтернативного международного конкурса «Новое имя в фантастике». МТА II
«Черный кофе» сменился какой-то слюняво-слащавой попсой, жующей жвачку про хлопающие ресницы. Как обычно, спокойный голос (Боже, знала бы она, каких усилий это ему стоило) сделал свое дело – жена стала понемногу снижать обороты.
– Ты где?
– В пробке застрял. Тут какая-то фигня творится – совсем не двигаемся. Видимо, впереди авария серьезная. А у тебя как дела? – сменил тему разговора Слава. Трюк тривиальный, но действенный.
– Плохо, все из рук валится. Пока убиралась, умудрилась вазу мамину разбить. Димка у Пантелеевых сегодня ночует. Я думала, приготовлю ужин, вина купила, а у тебя… у тебя пробка.
«Да я что, сам ее тут организовал?», – захотелось заорать в трубку, но Слава повторил дыхательное упражнение и спокойно ответил:
– Не расстраивайся. Надеюсь, сейчас рассосется. Скоро буду.
– Во сколько?
– Думаю, к двенадцати – к полпервому приеду.
– Вот так скоро! Хорошо, только не гони.
– Конечно, милая.
– Я люблю тебя!
Еле заметная пауза:
– И я.
В телефоне послышались короткие гудки. Слава бросил телефон на пассажирское сиденье.
Зазвучал Цой. «Следи за собой». Грузовик спереди начал выруливать влево, на встречку. Машины, находившиеся справа от «фуры», тотчас же стали лезть следом. Слава увидел выставленный аварийный знак и чуть поодаль, метрах в десяти, корму самосвала. Произошедшее пока было неясно, но, несомненно, без жертв не обошлось. Стоявшие чуть в стороне машины МЧС, скорой помощи и ГАИ подтверждали это.
Полицейский расположился возле треугольника аварийного знака и направлял всех на встречную полосу. Слава, повинуясь указаниям жезла, вырулил влево. Медленно продвигаясь вслед за грузовиком, он разглядывал аварию.
Впереди самосвала находился огромный рейсовый автобус, сверкающий на солнце развороченным «задом». Слава отметил довольно любопытную деталь – задняя часть синего «лопоухого» Мерседеса оказалась ярко-оранжевого цвета. Возле кабины грузовика копошились МЧСники в синих формах: видимо, пытались извлечь водителя. Картина, приближаясь, становилась все четче. В голове у Славы работала фотовспышка, которая резкими всполохами белого света фиксировала последствия аварии. Кабина самосвала («Татра, по-моему, это Татра») приподнята над землей. Вспышка, и под передними колесами видны искореженные куски веселого апельсинового цвета. Из этой груды торчит колесо. Опять вспышка, и видно, что передок легковушки неопределенной марки буквально размазан об автобус. Снова вспышка, и среди трех пар ног спасателей виден предмет, которого здесь быть не должно, но он есть. На разделительной полосе лежит человеческая кисть, белые пальцы сжаты так, что кончиков не видно. Вспышка, и становится понятно, что пальцы вовсе не сжаты – первые и вторые фаланги начисто срезаны. Последняя вспышка, и виден только бок автобуса.
В динамиках раздавался голос Цоя: «Следи за собой, будь осторожен». Интересно, кто это был? Может быть, это молодой парнишка ехал со своей девчонкой. Стекла опущены, одной рукой он крутит баранку, вторая покоится на водительской двери. Парень что-то рассказывает подруге, естественно, немного приукрашая, – ведь он хочет казаться круче, чем он есть. Подруга смеется: ей, наверное, плевать с Эйфелевой башни на выкрутасы своего молодого человека, она любит его таким, какой он есть на самом деле. Резкий порыв ветра взвивает ее волосы, создавая на голове забавный хаос. Они смотрят друг на друга, и парень начинает смеяться. Девушка смотрит некоторое время, потом ей тоже становится смешно. Парень, просмеявшись и продолжая улыбаться, возвращает руку в салон и достает из нагрудного кармана сигарету. Левую кладет на руль, а правой щелкает прикуриватель. Проходит несколько секунд, в которые девушка пытается-таки привести прическу в порядок, для чего закрывает окно с пассажирской стороны. Раздается еле слышный щелчок, молодой человек берет в руку прикуриватель, и чуть наклонив голову влево, пытается прикурить. Внезапно он обращает внимание на тормозящий автобус впереди него. Нога автоматически перелетает с педали газа на тормоз, но уже поздно. Девушка все еще улыбается, когда машина врезается в автобус. Ее голову хлестко бьет о переднюю панель. Слышится треск раскалывающегося черепа. Парня спасает раскрывшаяся подушка безопасности, и он живет на две секунды дольше своей возлюбленной. Потом с резким визгом тормозов легковушку подминает под себя грузовик.
Слава встряхнул головой, отгоняя от себя разыгравшиеся образы. Его воображение порой было таким наказанием!
По радио закончилась короткая реклама, и поставили то ли Несчастный случай, то ли Моральный кодекс, то ли Секрет. Дорога была свободна, и этот факт внушал призрачную надежду, что домой он попадет к полуночи. Хонда набирала скорость осторожно, с опаской. Вид машины, превратившейся в гармошку, на некоторое время осадил прыть. Но нетерпение все же оказалось сильнее страха, и уже через полчаса спидометр стабильно показывал полторы сотни километров в час.
В девять позвонила жена. Пока Слава тормозил и съезжал на обочину (будучи водителем со стажем, он все же никогда не разговаривал по мобильнику на скорости), телефон перестал звенеть. Слава заглушил мотор, снял очки, слегка размял пальцами переносицу, взял телефон, вылез из машины, потянулся (при этом спина явственно хрустнула) и прикурил сигарету. Движения его были нарочито неторопливыми, словно он делал это назло яростно подмигивающему телефону, который в точности передавал настрой его благоверной. Таких настроений было ровно два: нетерпение и раздраженность – первое; нетерпеливость и раздражение – второе. Однако оттягивать неприятный диалог было уже невозможно, и Слава нажал на кнопку вызова.
– Да, Кать!
– А что сразу ответить нельзя, я же беспокоюсь! – опять двадцать пять. – У меня сердце уже болит, а ты не можешь просто поднять трубку и сказать, что у тебя все в порядке.
– Катюш, я же за рулем был, я не мог поднять телефон, – «Оправдываюсь, словно нашкодивший ребенок». Мысль эта вызвала неимоверное раздражение:
– Твою мать! Кать, хватит уже! Итак устал как собака, да еще ты тут… Пожалуйста, завязывай, а? Я скоро буду, сказал же. Обещаю к двенадцати приехать. Хорошо?
То ли тон, то ли неожиданное упоминание тещи – что-то остановило поток бессмысленных обвинений в невнимательном отношении к любимому человеку. Чтобы учесть и исправить хотя бы четверть того, что она ставит ему в укор, необходимо быть десятью человеками сразу, и не простыми смертными, а сверхтактичными, сверхпредусмотрительными (и еще много разных сверх) личностями. Но он один, недавно отметивший свое сорокалетие, лысеющий, зрение минус четыре, явно не справлялся с возложенной на него обязанностью.
