Сущность - Де Фелитта Фрэнк

Но беременность давалась ей тяжело. Врач сказал, что надо было подождать пару лет. Она чувствовала себя так, будто в нее вторглись, раздули изнутри. Будто превращается во что-то другое. Временами она не выносила, когда к ней прикасались.

Постепенно Франклин становился все более вспыльчивым. Она почти начала его бояться. Карлотта вдруг поняла, что он знал и других девушек. Но что ей оставалось?

Однажды вечером он, пошатываясь, вошел в комнату.

– Дочь пастора Дилворта, – проговорил он, – мне надо вам кое-что показать.

Карлотта сразу поняла, что он пьян. Или и того хуже.

– Ты нажрался, – сказала она с отвращением.

Франклин разделся. И явно гордился своей эрекцией.

– Как тебе? – спросил он, покачиваясь. – А?

– Ты посмотри на себя. Едва можешь говорить.

– Ну давай, детка. Я хочу с тобой…

– Отстань от меня. Думаешь, я смогу вытворять такое на восьмом месяце? Так, что ли?

– О господи, – сказал он, споткнулся и свалил лампу, а потом рассмеялся над звоном. – Я женился на фригидной.

Карлотта прислонилась спиной к стене. Впервые вид мужа, сидящего на кровати, готового к любви и обнаженного, вызвал у нее отвращение. Он был таким гротескным, отталкивающим. Внезапно ей захотелось домой. Но у нее больше не было дома.

– Иди ко мне, Карлотта, – заныл Франклин.

– Нет, я не могу. Отстань…

– Боже, – сказал он и вдруг лег на пол.

Мужчина стянул с кровати одеяло и натянул на плечи.

– Фригидная, – пробормотал он. – Она фригидная, Франклин. Бедный Франклин.

Постепенно он погрузился в глубокий сон. Карлотта почувствовала, как в ней зашевелилась жизнь. И это тоже ощущалось гротескно. Она оказалась в ловушке. Вся ее жизнь внезапно превратилась в тупик без будущего.

Напротив мастерской была пыльная дорога, а рядом – бетонная канава шириной в двадцать ярдов. Берега были залиты бетоном. Вода текла только в скользкой зеленой канавке посередине. Именно здесь Франклин забирал деньги. По субботам они участвовали в мотогонках за пятьдесят долларов, и Франклин обычно выигрывал. Единственной проблемой оставалась полиция.

Однажды к Ллойду пришли двое патрульных. Его подозревали в торговле амфетамином. Был выдан ордер на обыск. Ллойд прислонился к тискам, крутя ручку, пока полиция обыскивала ящики. Там была вереница шкафчиков и папок, не говоря уже о шурупах, болтах, запчастях и тряпках в огнеупорных банках.

Карлотта слышала голоса, пока лежала в своей кровати.

– Проверим наверху, – сказал один патрульный.

– Еще чего, – ответил Франклин. – У вас ордер только на мастерскую.

– У нас ордер на все здание, пацан.

Франклин бежал впереди.

– Свалите из моего дома, уроды!

Карлотта услышала, как один патрульный сказал другому:

– Мне это не понравилось. А тебе?

– И мне. Слушай, шпана. Либо открывай дверь, либо я сам пробью ее твоей головой.

Внутри было сыро, темно и пахло прокисшим пивом. На полу валялась одежда, бутылки, перевернутая пепельница и обертки готовых ужинов. Карлотта с кровати увидела, как полицейские пытаются приспособиться к темноте.

– А это кто?

– Моя жена.

Патрульный распахнул дверь шире своей дубинкой. На кровати, вся в поту и продрогшая, Карлотта села, прислонившись к изголовью.

– Она же еще ребенок.

– И что мне с этим делать?

– Ты и ее подсадил?

– Она беременна.

Второй полицейский зашел в комнату и вгляделся во тьму. Он улыбнулся Карлотте, которая попыталась улыбнуться в ответ, но не смогла.

– Франклин? – спросила она. – В чем дело? Почему здесь полиция?

– Ни в чем, мэм, – ответил патрульный. – У нас ордер на обыск. Мы вас не потревожим.

– Думаю, ее надо в больницу, Рой, – сказал другой.

Второй патрульный шагнул ближе к кровати. Он посмотрел на ее лицо. Ее зрачки расширились, а лицо исказилось от болевого спазма.

– Вызывай скорую, – сказал он.

– Это моя жена! И она останется здесь!

– Заткнись, пацан.

– Все хорошо, Франклин, – слабо вмешалась Карлотта. – Не спорь с ними.

Она увидела, как Франклин закипал от злости, зажатый между двумя полицейскими. Карлотта поняла, что ее куда-то несут. Ей показалось, что она видела его в машине скорой помощи. Но она ни в чем не была уверена. Вокруг выли сирены.

Франклин поднял малыша высоко над головой. Вся комната воняла подгузниками и блевотиной.

– Боже, – сказал мужчина. – Это я сделал?

– Не сам, – ответила Карлотта.

– Я сделал самое важное.

Франклин уткнулся носом ей в шею.

– Шучу, – добавил он.

– Эй! Что ты делаешь? Я кормлю малыша!

– Ну, ему нужна только одна, так ведь?

– Франклин, ты хоть когда-нибудь повзрослеешь?

Внезапно улыбка застыла на его лице. Он понял, что шесть фунтов извивающейся, беспомощной плоти на груди его жены встали между ними. Навсегда. Карлотта была такой яркой, такой живой – той, кого он год назад выделил из всех. Теперь она вся провоняла ребенком. Как и вся комната. Его ошеломил кошмар собственной ловушки.

– Куда ты? – спросила Карлотта.

– Туда, где нет детского дерьма, – ответил он в дверях. – Нет дочери священника, копов… ничего.

Он хлопнул за собой дверью. Карлотта знала, куда он пошел. Амфетамин. Вот что его поддерживало. Она ненавидела его вид, сверкающие глаза, быстрые, отрывистые движения, обостренное чувство юмора.

Он был груб с Карлоттой, когда она его не поддерживала. Потом был нежен. Он хотел, чтобы она отдала всю себя. Ему нужна была та девочка, которая спала с ним на пляжах. Которая каталась с ним по улицам Пасадены, шокируя всех прохожих, а лысые старики хлопали глазами от никчемного желания. Но она ускользнула от него. Что-то изменилось навсегда. И что бы Франклин ни делал, все пропало. А Карлотте оставалось только сидеть в стороне и молча наблюдать за гибелью их отношений.

Франклин стал зависимым от наркотиков. Его нервная система сдавала. Всего за несколько месяцев он похудел на двадцать фунтов. В каком-то смысле Карлотта держала перед ним зеркало, в котором отражалась его душа, и Франклин чувствовал лишь отвращение.

Денег становилось все меньше. Франклин все чаще проигрывал гонки, больше рисковал, начал торговать наркотиками. Все больше отдалялся, допоздна засиживался в барах, пил пиво и шутил там с девушками, синяки под его глазами становились все глубже. К тому времени, когда наступила осень и пыльная прохлада превратилась в раздражающую сухость, Карлотта отчаянно мечтала сбежать.

– Тебя поймают! – кричала она. – И что мы тогда будем делать?

– Да не поймают.

– Повзрослей, Франклин! Ты в этом доме не один!

Франклин подошел к холодильнику и достал банку пива.

– Если будешь мешать наркотики и пиво, тебя найдут и…

– Вонючая сраная дыра! – внезапно заорал он со слезами на глазах. – Вот чем ты всегда была!

Карлотта посмотрела на него с ненавистью; все тело дрожало от эмоций. Внезапно она пожелала Франклину смерти. Он беспомощно смотрел на нее в ответ, потерявшись в своем отчаянии.

– Что с тобой стало? – завопил он еще громче. – Ты была такой классной девчонкой…

– Все кончено, Франклин! Как до тебя не дойдет? Веселье прошло! Билли…

– В жопу этого ребенка, лучше бы он не родился…

– Лучше бы ты не родился! Хотела бы я…

Внезапно в комнате стало тихо. Карлотта держала Билли на руках. Франклин стоял, солнце очерчивало его тонкие руки и квадратную голову золотым ободком. Он был силуэтом, двадцатипятилетний подросток. Он выжег себя, пытаясь остаться молодым, и ничто не могло вселить в него жизнь. Карлотте показалось, что он уже мертв.

– Вонючая сраная дыра! – крикнул он.

Внезапно он пришел в ярость. Швырнул пиво в стену, расплескав на них обоих. Сорвал шторы с карниза. Отпихнул стул через всю комнату, а потом снова, пока тот не раскололся о дверь.

– Черт… хренова жизнь, – ныл он.

Франклин медленно повернулся, весь напряженный. Он указал пальцем на Карлотту, смотря в ее напуганные, темные глаза.