Александр Варго - Медиум
Ближайшая на этот час «астральная сущность» долго ругалась – на работу, которую нельзя пристрелить, на прилипчивого собеседника, на соседку Степаниду, из которой начал вытекать силикон, благодаря чему она превратилась в сущую стерву, и над котятами сгустились грозовые тучи. Может, ему жениться на этой «фам фаталь»?
– Для начала заткнись, – буркнул Вадим, – и послушай. Как на грех, я чуть не угодил в мягкие лапы государственной безопасности и раскрыл еще одно преступление.
Обрывки паспортных данных – Белецкая Валентина Викентьевна, примерный возраст, примерное место проживания (район шлюзов). Приметы… моль бледная обыкновенная, зеленая от ужаса. Не имеет ли отношения к ныне покойной Ордынской Галине Юрьевне?
– Полагаю, она тоже покойная, – мрачно предположил Никита. – Ничего по этому поводу не намекает твое темное подсознание?
– Возможно, да, в потенциале, – допустил Вадим. – Работай, Никита, твой труд нужен стране.
Потом он позвонил Ромке, и тот несказанно возбудился – давно ожидал звонка от приятеля, а связь у них была односторонняя.
– Не поверишь… – поведал Переведенцев возбужденным голосом, – но этот дядечка с научным приветом, то бишь великий доктор оккультных наук Комиссаров готов принять тебя… с дамой. Надеюсь, ты ее уже окучил?
– Без дополнительных условий? – удивился Вадим. – Просто из любви к своему ремеслу?
– Условий масса, – фыркнул Ромка. – Но они касаются меня и моего приема на работу. Запоминай адрес; Четвертый переулок Пархоменко, шесть, квартира двенадцать. Даму не светить, прибыть в машине с затемненными стеклами под эскортом дюжины всадников Апокалипсиса. Время встречи – завтра в десять вечера. Понятно?
– Удивил, – пробормотал Вадим. – Хорошо, постараюсь довести клиентку до кондиции.
– Надеюсь, что до нужной, – развеселился Ромка. – Заодно узнаем, кто убил Лору Палмер, президента Кеннеди, и правда ли, что Джеком Потрошителем был Льюис Кэролл.
– А как там мой Тошка? – спохватился Вадим.
– Переименован. Теперь он Людвиг Базилио. Противное ничтожное животное. Ловит мух, но ни одной еще не поймал. Сделал лужу на подушке, сгрыз последний цветок на кухне, едва не совершил акт суицида, а сейчас разминается сметаной. Прожорливый, как акула – поедает все, что видит, – в голосе Ромки прослушивались умиленные нотки.
– Смотри, испортишь мне зверя…
Через четверть часа, когда, обойдя участок и убедившись в его относительной неприступности, они с Марией зашли на кухню, чтобы выпить чаю, на связи объявился Борис и отрапортовал, что объект под надежную защиту принят. А вскоре прозвучал резкий звонок, связующий ворота с домом. В руке у Маши дрогнула чашечка и она прошептала:
– Вадим, вы научите меня всего бояться…
– Не нужно быть такой трусихой, – Вадим облизал внезапно пересохшие губы. – Допустим, прибыли студенческие эскизы от Аркадия Наумовича…
– Вы думаете? – она перевела дыхание.
Самое время хорошенько подумать. Бренькнул телефон, зажатый в кулаке.
– Неприятность, Вадим Сергеевич, – смущенно поведал Борис. – Но вы же сами наказали проезду официальных лиц не препятствовать. А эти лица… ну до того официальные, боже упаси с ними связываться…
– Короче можешь? – Вадим чуть не вопил.
– ФСБ, короче некуда. Три буквы, а какой резонанс… Похоже, не слабый чин. Здоровый «лексус», а номера-то…
– Понял, бди, – Вадим прервал связь и заблокировал телефон. Что-то неважны стали дела в датском королевстве. Что делать, иногда они возвращаются…
Еще такие достойные люди как Камю и Сартр призывали наплевать на выбор из двух зол и поискать что-нибудь третье. Отличные рекомендации, но как со временем, которого всегда не хватает?
– Не делайте, круглые глаза, Маша, – прошептал он. – Это не призрак девочки в ночной рубашке, а всего лишь ответственный товарищ из ФСБ. Он не связан со злодейкой Белецкой. Проводите товарища в гостиную, говорите о чем угодно, только не о том, что я сижу в шкафу.
– А может, лучше на второй этаж? – она растерянно глянула на закрученную лестницу.
– Э, нет… – он из последних сил скорчил шкодливую гримасу. – Не могу отказать себе в удовольствии присутствовать при вашей беседе…
Он смелел и отдавал себе отчет, что ходит по тонкой ниточке. Немного осталось, чтобы сорваться. В шкафу, куда он по глупости душевной влез, было вдоволь места и пахло ромашкой. В щель просматривался вход в гостиную, журнальный столик с креслами, репродукция с «Тайной вечери» Тинторетто, проникнутая мистическим волнением. Постоянно лезла в нос кружевная сорочка, висящая на плечиках, и вызывала предательское желание чихнуть. Он слышал, как Мария отозвалась в домофон, выслушала «рекомендации», глухо вымолвила: «Хорошо, проходите. Желтая аллейка по саду. Я в гостиной…»
Дурочкой по жизни эта дамочка не была. Он отметил с интересом, как она метнулась к зеркальному бару, выставила на стол рюмку, пухлый сосуд с отливающей позолотой жидкостью, быстро наполнила рюмку, выпила. Когда на крыльце загремели шаги, она с потерянным видом сидела в кресле и мутно смотрела перед собой. Депрессия как диагноз. Вошел невысокий дядька в простеньком пиджачишке.
– Расчудесная погодка, Мария Викторовна, здравствуйте.
Позднее пришлось признать, что посетитель не такой уж простой, и пиджачок шили вдали от отечества. Он не слышал, что произнесла Маша, но голос ее был бесцветен, лишен окраски.
– Простите, – сконструировал скорбный лик посетитель. – Я понимаю, что у вас несчастье, вам сейчас не до лишних посетителей… – и Маша снова что-то произнесла. Вошедший скорбно улыбнулся. – Спасибо, Мария Викторовна, на работе я стараюсь воздерживаться. Да и вам бы не советовал налегать на это дело – сомнительный, знаете ли, утешитель. Впрочем, не смею давать вам рекомендации…
Учтиво поклонившись, посетитель представился – полковник Баев Игорь Николаевич, заместитель начальника третьего отдела УФСБ по области, возглавляет следственную группу, занимающуюся выяснением обстоятельств гибели граждан Белоярского и Урбановича, хотел бы лично принести соболезнования Марии Викторовне и немного поговорить. Если она, конечно, не против.
Последняя фраза прозвучала как-то издевательски. Вадим активно массировал переносицу, разглядывая визитера. Основательно за сорок, невысокий, худощавый. Волосы с седоватым пушком, на висках «умные» залысины. Живые глаза с добродушным прищуром. Ясно, что не хам, не самодур (только, когда ситуация того требует). Возможно, он очень пристально разглядывал мужчину – полковнику Баеву такое внимание не понравилось. Он как-то сморщился, повертел головой, заглянул во все потаенные уголочки, одним из коих, несомненно, была щель в шкафу.
– Вы одна в доме, Мария Викторовна?
– Одна, – кивнула Маша, вновь устремляясь к сосуду (похоже, ей понравилось). – Прислугу я сегодня отпустила – завтра у них трудный день, хлопоты, приготовления… Похороны, знаете ли. В двенадцать часов Семена Борисовича привезут из морга, на два заказан катафалк…
– Понимаю, Мария Викторовна, всемерно вам сочувствую, – подполковник был безупречен в изъявлении дежурной скорби. – Постараюсь долго вас не терзать. Всего лишь несколько вопросов, если позволите.
Вадим лихорадочно прокручивал в голове варианты причины внезапного визита. Эх, убрать бы два неверных ответа… Белецкая явно не при чем. Эта дура убежала и где-то затаилась. Простое совпадение. Чем же не устроила полковника беседа Белоярской с подчиненными (хотя Белоярская ли она после замужества?), имевшая место пару часов назад, что он решил приехать лично? Следует ли искать в этом некий тайный смысл?
Он улавливал обрывки беседы. Отчасти обидно – ни разу не прозвучала его фамилия. Явный нонсенс – если чекисты всерьез взялись за дело, фамилия Гордецкого рано или поздно должна всплыть. Не всплыла еще? В каком, интересно, качестве она всплывет? Казалось, полковник задает малозначащие вопросы. С кем общался в последний месяц Семен Борисович? Не было ли в его словах и поведении предвестий грядущей трагедии? Кто из посторонних во второй половине мая появлялся в этом доме? Что думает лично Мария Викторовна о причинах трагедии? Маша отвечала срывающимся голосом, с каждым ответом ее голос делался тише. Уровень спиртного в бутылке неумолимо таял. Похоже, она не проговорилась. И не сказала ничего такого, чего Вадим бы не знал.
Завершилась эта волынка очень примитивно. Подполковник поднялся с кресла, участливо осведомился, может ли чем-то его ведомство или он лично быть полезным в организации похорон?
– Чем же, интересно? – прошептала Маша. Подполковник вежливо улыбнулся (он был сегодня в романтическом расположении духа), сказал несколько малозначащих фраз и покинул арену. Взвыл мотор. Мария тяжело поднялась, выбралась на крыльцо, потом вернулась, покрутила что-то в домофоне. Заскрипело кресло – женщина села.
