Александр Варго - Медиум
Она улыбнулась сквозь набежавшие слезы, помотала головой.
– Вопрос-ответ, никакой отсебятины.
– Прекрасно, – приободрился Вадим. – Вспомните, пожалуйста, не было ли такого вопроса: не состоял ли в компании Семена Борисовича и Серафима Давыдовича некто… третий? Вы сказали, что они часто собирались у вас дома. Имеется в виду, что собирались вдвоем или…
– Нет, – вздохнула Мария Викторовна. – Их было трое – старичков-боровичков, так я их шутя называла. Но третий был от случая к случаю, он проживает, кажется, в Германии… да-да, точно, в Саксонии, по профессии музыкант, дедушка говорил, что он почти знаменит, но я не такая уж фанатка музыки…
Еще не настал момент истины, но с мертвой точки, кажется, что-то сдвинулось. Еще один человек искусства. Художник, музыкант, режиссер… «Черт меня побери, – думал Вадим, – если это ничего не значит».
– Не останавливайтесь, Мария, кто был третий?
Женщина вышла из раздумий, облизала губы с остатками карминовой помады.
– Дело в том, Вадим, что я никогда не знала их фамилий… Честное слово! Фамилию Урбанович я впервые услышала от вас. Мне это не надо было, да и дедушка никогда не называл их по фамилиям. Дядя Фима, дядя Толя… Третьего зовут Анатолий Павлович. Лысоватый пухленький старичок, никогда не носит очки, прекрасно видит. Смешливый такой – меня Марией-Антуанеттой обзывал… Раз в месяц, иногда чаще – они собирались, что-то обсуждали у дедушки в кабинете, потом спускались, играли в бильярд, меня за пивом гоняли. А в последний раз, когда встретились – это было пару недель назад – так же собрались, полночи просидели наверху, были мрачны, но я не стала ни о чем спрашивать – это бесполезно. Если можно, дедушка сам расскажет. Но он не стал откровенничать…
– Потрясающе, – прошептал Вадим. – Вас никогда не смущало, что они… слишком бодры для своего возраста?
– То есть? – нахмурилась женщина.
Вадим стушевался.
– Простите, я не то хотел сказать. Одни ведут здоровый образ жизни и живут до ста лет, сохраняя работоспособность, другие в пятьдесят уже не жильцы…
По влажным губам Марии скользнуло подобие улыбки.
– Про здоровый образ жизни – это вы сильно сказали. Такое количество кофе, алкоголя и табака, которое поглощал мой дедушка, нормальному человеку поглотить довольно трудно… Он совсем не заботился о своем здоровье. Хихикал, когда я пыталась над ним ухаживать, уверял, что умрет не от старости…
– Извините, можно я позвоню? – перебил Вадим, доставая сотовый телефон. – Не волнуйтесь, абонент – майор милиции, он беседовал с вами в больнице.
– Да пожалуйста, – пожала плечами женщина. – Это ваш право.
Он позвонил Румянцеву на сотовый. Рабочий день давно закончился, ничто не мешало майору милиции наслаждаться домашним уютом среди мяукающих «утопленников» и громогласной Степаниды. Никита отозвался почти сразу – он что-то жевал.
– Можно, я тебе помешаю? – спросил Вадим и на всякий случай поинтересовался. – Как жизнь?
– Как на Марсе, – прочавкал приятель. – То есть никакой.
– Смени работу. Но только не сегодня. Я, собственно, по делу. В данный момент я нахожусь у Марии Викторовны…
– Поздравляю, – насторожился Никита, прекращая жевать. – Кажется, дамочка попала в добрые руки. Ну и как она реагирует на твое присутствие? Бодро расстается с одеждой?
Вадим покосился на примолкшую женщину. Она пристроила кулачок под изящно очерченный подбородок и, кажется, догадывалась, что происходит на другом конце провода.
– Недавно к ней приезжали из ФСБ. Но речь не об этом. В последнюю нашу встречу ты обозначил свои благие намерения, поэтому слушай. Урбанович и Семен Борисович Белоярский были хорошими друзьями. Отмечался в их компании и третий – фамилия неизвестна, зовут Анатолий Павлович, возраст тот же, невысокий, лысенький, проживает приблизительно в Германии, занимается музыкой…
– Надеюсь, он еще не покойник? – пробурчал Никита.
Вадим поперхнулся.
– Надеюсь, что нет. Но на всякий случай проясни ситуацию. Человека надо обезопасить. Не работал по моей просьбе?
– Имеешь в виду телефон? – Никита смутился. – Извини, не успел. Закрутился. Новый ветер подул с Олимпа – весь день инструктажи: теперь все силы милиции переброшены на разоблачение коррумпированных элементов во всех эшелонах власти.
– Кроме милицейских, – хмыкнул Вадим. – Особенно стоит задействовать патрульных и гаишников. С тобой все понятно, Никита. Ты просто забыл. А может, не захотел. Страшно лезть в епархию федералов?
Не дожидаясь, пока его пошлют по точному адресу, Вадим отключился. Многозначительно посмотрел на женщину, которая разглядывала его не менее заинтересованно. Номер, по которому звонили Ордынской, он старательно перенес в память своего телефона, но пока боялся его набирать. Стоит это сделать – и в памяти останется не только неприятель, но и он сам.
– Вы не слишком заняты, Маша? – вкрадчиво спросил Вадим. – Хотелось бы с вами поговорить, но у вас, наверное, дела: образцы должны подвезти, завтра похороны…
– Говорите, – задумчиво кивнула Мария. – У вас есть, что сказать. Вы обмолвились, что дедушку Семена задушила некая Ордынская, которую впоследствии тоже спровадили из этого мира. Концы обрублены, я правильно понимаю? Жалко, что истинных организаторов этой мерзости так никогда и не найдут…
– Вы хотите, чтобы их нашли? – резко спросил Вадим. Женщина вздрогнула.
– Конечно, хочу.
– Тогда немножко безумия, Маша…
Безумия, судя по выражению ее лица, когда он закончил, было даже слишком много. Она со страхом смотрела на собеседника.
– В повседневной жизни я не такой уж сумасшедший, Маша, – поспешил он внести ясность. – Это всего лишь гипноз, от которого еще никто не умирал. Звучит довольно странно, но это единственное, что можно сделать. По крайней мере, вам ничего не грозит. Это не НЛП, не воздействие на сознание и подсознание, не отключение личной воли.
– Но… даже если на минуту допустить, что эксперимент удастся, хотя ума не приложу, как такое может получиться, вы не получите информацию, кто заказал убийство! Разве знал об этом дедушка?
– Тайна кроется в первых победных месяцах, Маша, – настаивал Вадим. – Надо выяснить, что случилось в местечке Аккерхау. Вашему деду необязательно знать, кто его враг, достаточно об этом догадываться – выводы сделают другие.
Она качала головой и повторяла: «Это бред, я не верю, это бред…» Он тоже считал, что это бред, невзирая на все, что с ним произошло, но где-то в темноте подсознания копошилось – жизнь сложнее, нежели принято считать. Что такое душа и тело? Что такое смерть и то, что мы полагаем жизнью? Что бывает после смерти? Полный мрак, но всегда ли? Или однажды приоткрываешь дверцу, и… Однажды он поспорил на работе с Ромкой Переведенцевым – тот яростно осуждал новоиспеченного самоубийцу. Зачем стремиться к смерти, ведь жизнь, какой ни есть отстой, а дает возможность получать удовольствия? «Но ведь никем еще не сформулировано, что за штука такая – смерть, – возражал Вадим. – А вдруг там тоже удовольствие? По крайней мере, не пытка, на которую многие обрекают себя в жизни…»
– Поймите, Маша, все гораздо сложнее, чем вы думаете, – увещевал он. – Отчего с вашим дедом произошел приступ? Ничто не предвещало. Известие о смерти друга он перенес ранее – вполне стоически. Вы ели – ему стало плохо. Это было через день после смерти Урбановича – легко допускается, что это и было первое покушение на его жизнь. Выжил, а в больнице добили… Я тоже мало разбираюсь в медицине, лекарствах, ядах, но охотно допускаю, что существуют препараты, которые при добавлении в пищу нарушают сердечную деятельность. Просто никому это в голову не пришло – обычный приступ…
Женщину, похоже, начинало мутить. Не слишком ли много для начала? Ведь пошлет же к чертовой матери… Но победило благоразумие. Впрочем, вряд ли та штука, что усмирила женщину, называлась благоразумием.
– Хорошо, – она скрестила пальцы «домиком». – Будь по-вашему, Вадим. Дурить так дурить. Тогда выходит, что один из присутствующих в прошлый понедельник в этом особняке людей что-то подсунул в еду? Для всех без последствий, а дедушке стало плохо?
– Он был очень старый, – пожал плечами Вадим. – Много ли надо для такого организма? Я не настаиваю, Маша, это версия. Вспомните, что вы ели? Полагаю, в этом доме неплохо питаются?
Она рассеянно улыбнулась.
– Питаются-то неплохо, но, увы – это вовсе не деликатесная говядина вагю, поставляемая по утрам из Японии, и не французская картошка La Bonnotte стоимостью 500 евро за килограмм… Последний месяц мы жили без поварихи. Иногда я приобретала еду на вынос в ресторане, иногда… Ну, конечно! – в тот день я заехала в немецкий ресторанчик, мне упаковали свиные ребрышки, десяток бифштексов, квашеной капусты… Знаете, так уж сложилось исторически, что я терпеть не могу готовить.
