Александр Варго - Медиум
– Скучно, – вздохнул Вадим.
– Не скажи, – не согласился Никита. – Ордынская Галина Юрьевна – ее двоюродная сестра.
– Уже веселее, – допустил Вадим. – То есть намечается организованная преступная группа на основе родственных связей.
– Скорее, шантажируемая группа, – поправил Никита. – На чем они с сестричкой погорели, вопрос, конечно, интересный, но соображения имеются. Покойная Ордынская в девяностых годах также работала в гарнизонном госпитале. Каким-то серьезным врачом – впрочем, как и Белецкая. Была загадочная история – скончался после операции на коленке известный правдолюб из вооруженных сил, некий полковник Исхаков. Операция была простейшая и плохо совместимая с летальным исходом – вживляли в тело металлический стержень. И все же Исхакову удалось. Дело как-то замяли, списали на внезапный инфаркт, вызванный использованием препаратов, которые больному были противопоказаны; наказали хирурга, анестезиолога.
– Хорошая версия, – согласился Вадим. – Осталось найти Белецкую и убедительно попросить обо всем рассказать. Всплывут и заказчики убийства Белоярского с Урбановичем, и подробности смерти Исхакова, если они еще кому-то интересны…
– Белецкую уже нашли, – перебил Никита. – Капустин из Центрального РУВД посмотрел по моей просьбе свеженькие сводки. На Белецкую наткнулись за гаражами кооператива «Маяк» – жители ее же дома. Рядом лежала набитая вещами сумка, видно, дамочка намылилась в бега, да не успела. Проломлена височная кость – толкнули на острый скат гаража. А для пущей уверенности вспороли ножичком живот. Короче, еще одну – с парохода…
– Чего ж ты сразу не сказал! – взревел Вадим и осекся, пугливо покосился на Марию, которая заворочалась на тахте. Отвернулся, отступил в угол.
– Сообщаю по порядку, – отрезал Никита. – Первое, второе, потом третье. Если тебе не нравится моя манера изложения, поищи кого-нибудь другого. Не пропало еще желание копаться в дерьме?
– А что я сделаю, – буркнул Вадим. – Меня уже дважды пытались прикончить. Ладно, Никита, спасибо, возможно, ты и прав – это дело отдает невыразимой вонью. Может, и уеду куда-нибудь подальше – просвещать дикие племена…
Он устроился на краешек стола и несколько минут просидел неподвижно. Потом поднял голову. Странно, он не слышал как Мария проснулась. Бледная, всклокоченная, она сидела, поджав ноги, на тахте и неотрывно смотрела ему в глаза. На коленях женщины покоился сделанный им набросок.
– Удивительно, но вы почти не моргаете, – сказала она.
– Темноты боюсь, – отшутился он.
– Это вы нарисовали?
– А здесь присутствует кто-то третий?
– Вы художник?
– Ни в коем случае. Просто крепко получил по голове, и все, что тлело, разом вспыхнуло.
– Удивительно, – она недоверчиво покачала головой. – Вы точно схватываете детали, хотя и страдаете некоторой плакатностью… Впрочем, я взяла бы вас в соавторы.
Вадим смутился.
– А такое бывает? Соавторство в изобразительном искусстве… Я понимаю, люди пишут книгу, снимают фильм, конструируют танк…
– Бывает, – она кивнула. – Хотя и редко. В картине Андреа Верроккьо «Крещение Христа» на заднем плане сидят на корточках два ангелочка. Один из них принадлежит кисти юного Леонардо да Винчи – он работал в мастерской Веррокьо, был учеником у мэтра. Так и окрестили этого пацаненка – «ангел слева».
– Не думаю, что буду вам полезен, – пробормотал Вадим. – Разве что в качестве подносчика красок… Это ваш муж? – кивнул он на выведенного жирным фломастером демона.
– Не надо о противном, – она поморщилась. – Данный скетч не память, а горькое предостережение – тому, кто женится в мае. Мы с трудом доехали до ЗАГСа, – утомленное личико исказила гримаса. – Спустило сразу два колеса. А в ЗАГСе отключили электричество – и исполнять марш Мендельсона нам пришлось самим. Надувая щеки.
Вадим понятливо кивнул. Ох уж эти майские свадьбы. Он где-то читал – выходила замуж итальянская принцесса – за отпрыска итальянского же короля. Ровно тридцатого мая. Со свадьбой точно не подфартило. Дворцовый привратник перерезал себе горло. Кастелянша принцессы удавилась. Застрелился шофер. Приятель короля свалился с лошади и был таков. Распорядитель церемонии скончался от солнечного удара. Станционный рабочий попал под колеса свадебного поезда. Да и впоследствии супружеская жизнь принцессы с герцогом как-то не весело протекала…
Он лишь позднее сообразил, почему в день, предшествующий похоронам, в доме Белоярских не было наплыва «скорбящих». Все скорбящие были в этот день на девятинах Урбановича, завтра плавно переместятся на новые похороны, послезавтра – девятины супруги Урбановича, не за горами – у Белоярского. Не соскучишься. С утра стартует похмельное паломничество – городская элита, деятели искусств, все, кто вертится поблизости от подобных кормушек. Обязательно присутствие работников госбезопасности, откуда автоматически вытекает, что на похоронах и поминках ему делать нечего. В районе полуночи Вадим покинул дом на улице Приморской, деликатно намекнув хозяйке, что не хочет ее далее утомлять. Неважно, хотела ли она его ухода – он сам хотел. Может, в другой, более уместный раз… Он разбудил Бориса и еще какого-то неговорливого типа, закрывшихся в джипе, отобрал у парня бутерброд типа «сэндвич», попросил увезти в город. У круглосуточной лавочки вблизи Ромкиного дома спешился, отпустил пристыженных работничков, побрел за продуктами…
А утром, чтобы не мозолить глаза бывшему коллеге, поспешил испариться. Весь день просидел под Коммунальным мостом, наблюдая, как рыбаки в мутных заводях таскают полосатых окуней. В восемь вечера позвонил на сотовый Марии, мягко поинтересовался, разошлась ли публика.
– Вы не спрашиваете, как прошли похороны? – сухо спросила Мария.
– Простите, – стушевался Вадим. – Кощунствую, конечно, но считаю, все похороны проходят одинаково. Я скоро к вам подъеду.
– Не надо, – возразила Маша. – Я умею управлять машиной. Скоро выпровожу последних гостей – их тут безбожно развезло – поручу Зоеньке уборку и подъеду. Скажите, где мне нужно быть?
Он назвал сомнительный адрес. Четвертый переулок Пархоменко. Спрятал телефон, сжал ладонями виски: какое же безумство они затевают…
Без четверти десять он встретил в арке старого двора голубой «пежо». Вышла женщина в строгом одеянии, на голове косынка, глаза пустые, в лице ни кровинки. Он и сам в этот вечер выглядел не краше. Взял ее под руку, повел к подъезду ветхого трехэтажного дома, где на «конспиративной» квартире должно было состояться «таинство».
ГЛАВА ПЯТАЯ
Бывает и такое – когда остается надежда на чудо, именно она и срабатывает. Из всех перемещений в памяти застрял просевший в землю вход в подъезд. Дальнейшее – рывками: сильно волновался. Пропахшая кошками лестница, трухлявые двери, стены со смелыми «граффити», прочно впитавшие шестидесятилетнюю историю дома. В квартире было темно, пахло старой известкой. Окна наглухо задернуты – словно в кинозале. «Выдающийся гипнотизер» уже прибыл, колдовал на кухне над содержимым кожаного чемоданчика, гремел краном, отдавал негромкие распоряжения Ромке Переведенцеву, который тоже присутствовал и вел себя тише воды, ниже травы. Впрочем, присутствовал он недолго, быстро испарился и больше не отсвечивал. В дозор отправился, догадался Вадим.
– Проходите, девушка, в дальнюю комнату, – мягко произнес Комиссаров – полноватый субъект с одутловатым лицом и глазами на выкате. – Там удобная тахта, располагайтесь, я скоро приду.
Девушка таяла во мраке – неестественно прямая, с «лица неясным выраженьем». Скрипнула дверь – квартира, невзирая на запущенность, была просторной и запутанной.
– Вам не по себе, молодой человек, – проницательно заметил «маэстро», изучив выражение лица Вадима. – Не иначе, вы боитесь?
– У меня есть право на страх, – отшутился Вадим. – Простите, слишком много неприятностей свалилось в последнее время.
– Я вижу, – с задумчивой улыбкой изрек Комиссаров. – У вас не лицо, а непаханое поле для психолога. Вы слишком часто думаете о том, верной ли вы тропой идете. А ведь не столь важно, как далеко вы продвинулись по неправильному пути, – гипнотизер хитро прищурился. – Возвращайтесь, молодой человек, еще не поздно.
– Поздно, профессор, – вздохнул Вадим. – Да и не хочется уже.
– Ну что ж, – кивнул Комиссаров. – В таком случае будем считать нашу встречу не ошибкой, а исходными данными. Вам не стоит присутствовать при моей работе с клиенткой… прошу не спорить, данное условие непререкаемо. Поэтому давайте – четко, лаконично, по-военному – суть проблемы, действующие лица. Учтите, если я согласился на добровольных, так сказать… гм, то есть бесплатных условиях поспособствовать парню, которого собираюсь принять на работу, то это отнюдь не из альтруистских побуждений. Самое большое, на что вы можете рассчитывать – это на мое любопытство. В следующий раз придете за нескромные деньги. Живенько обрисуйте и полезайте в долгий ящик, шучу, конечно, будете ждать нас с клиенткой в этой комнате – здесь удобное, хотя и немного расшатанное кресло.
