Юрий Козловский - Дети Ангелов
Иван Матвеевич усмехнулся. Собеседник любил иногда показушно бравировать цыганщиной, но Фотиев отлично знал, что этот цыган манерами не ударит в грязь лицом на королевском приеме. Встречались, знаем…
— Вашими молитвами… — ответил, не углубляясь в тему.
— Да уж, молимся денно и нощно! — гулко захохотал Захар. — Если бы наши молитвы да Богу в уши… — И перешел на серьезный тон: — Ты, конечно, уже знаешь про этого недоделанного миллионеришку, как его там, Сидорин, что ли? — Недоделанными Захар называл Д-мутантов, а что касается обидного определения «миллионеришка» — что ему, повелевавшему, бывало, монархами и президентами, какой-то новоиспеченный обладатель украденных миллиардов?
— Наслышан, — ответил Фотиев. — Похоже, он действительно сможет с помощью железа серьезно достать нас.
Железом в их среде называли любую технику, и возникло это название задолго до появления первых компьютеров и связанного с ними сленга.
— То, что недоделанный о нас что-то узнал и к нам подбирается, тоже слышал?
Фотиев кивнул.
— А теперь слушай очень внимательно. Этого ты знать не можешь, потому что информация пришла только сегодня, а мой человек, добывший ее, погиб. Это был мой лучший слухач! — Захар прикрыл глаза, его лицо окаменело. Фотиев хорошо понимал его, сам не раз испытывал подобное, когда навсегда уходил кто-то из своих.
Захар продолжил:
— Информация такая: сила этого ублюдка увеличилась в несколько раз, выйдя на новое качество, причем резко, скачкообразно! А главное — он полностью закрылся, и теперь мы не можем узнать, что он замышляет.
— Так-так… — Фотиев задумчиво барабанил пальцами по столу. — Люди Сидорина мало что знают, все нити он держит в своих руках. В компьютеры к нему мы влезть не смогли, тут он сильнее нас, это его поле. Значит, будем использовать агентуру и аналитиков.
— А я предлагаю уничтожить его, — возразил Захар. — Слить в унитаз, пока по всей земле вонь не пошла!
— Рано! — остудил Фотиев своего горячего собеседника. — Непосредственная опасность для человечества еще не наступила, и применять крайние меры мы не можем.
— Какое, к чертям собачьим, человечество! — взорвался вдруг цыган. — Ханжа ты старый! Их уже шесть миллиардов, а нас? Ты о себе подумай, о собственной шкуре! Четыреста лет их опекаешь, в задницу дуешь, а им все побоку. Многого ты добился? Сильно они нуждаются в твоей опеке? Хоть бы себе не врал! Огонь уже стены лижет, а ты все — «рано»!
Фотиев не стал вступать в спор с Захаром, зная, что в демагогии тот сильнее его.
Придя к единодушному мнению, что Сидорин представляет одинаковую опасность как для ордена, так и для клана (Захар категорически отказался вносить в ненаписанный текст меморандума слово «человечество»), заключили перемирие. С сегодняшнего дня останавливались все операции противостояния и начинался обмен информацией с последующей координацией действий. Естественно, до определенного предела — подумали оба одновременно. А если и объединенные усилия не дадут результата, придется задействовать людей Степана и аналогичное подразделение клана.
— А чего это ты подзадержался на Колыме? — уже вставая из-за стола, уставленного нетронутыми закусками и полными бокалами, спросил Захар с самым невинным видом. — Я тебя уж несколько дней жду. Или заболел там кто?
— Да так, возникли кое-какие проблемы, — нарочито беспечно махнул рукой Фотиев, но внутри все замерло. Захар ни в коем случае не должен был узнать о Жуковском. Сергей был его главным козырем, тузом в рукаве.
— И как, решил?
— А когда это я проблем не решал?
На этом и расстались, не прощаясь.
10
Первый странный случай произошел с Робертом еще весной. Он просматривал присланные из Магадана материалы и заметил, что на некоего Жуковского пришел бланк, заполненный абсолютной ахинеей. Он уже было протянул руку к телефону, чтобы устроить разнос ответственному за этот сектор работы, но передумал. Откуда-то ниоткуда вдруг возникла мысль, будто выписанная перед глазами огромными буквами: ЭТОТ ЧЕЛОВЕК НЕ ДОЛЖЕН ЖИТЬ. ОН ОПАСЕН!
Роберт помотал головой — мысль не исчезла. Ну, что же, значит, так тому и быть, решил он. Он доверял своей интуиции.
Все обстоятельства совпали как нельзя лучше. Радиоэлектронщики уже собрали к тому времени опытный образец излучателя ближнего действия, сами не зная, что же это они соорудили, потому что программировал прибор лично Роберт. Он и испытать его успел, не на летальный исход, а так, по мелочи, вызвав почечные колики у неприятного лицом дворника, которого и так собирался увольнять.
А раз такой случай, Роберт перепрограммировал прибор для воздействия на любого человека, оказавшегося в зоне направленного луча, и вручил его вместе с устной инструкцией отправляющемуся в Магадан Скворцову. Вскоре Скворцов доложил, что клиент уже в реанимации, и Сидорин перестал о нем думать.
Потом были и другие случаи подобных озарений, и теперь Роберт подчинялся им безоговорочно. Иногда он убеждался, что принятые по наитию меры приносили пользу, иногда толку от них было чуть, но вреда не было ни разу, поэтому Сидорин отнесся к появившемуся у него свойству спокойно.
Были и случаи неудач, сильно нервировавшие Роберта. Сначала он узнал, что Жуковский, которого он давно считал мертвым, жив и удивительным образом здоров. По укоренившейся привычке доводить дело до конца, Сидорин приказал отправить в Магадан одноразового киллера, но тот исчез бесследно. А потом спецы доложили, что после покушения подобраться к клиенту стало невозможно, потому что его взяла под охрану какая-то очень серьезная контора, справиться с которой им не под силу. Сидорин скрипел зубами от злости, но сделать пока ничего не мог.
Потом он (он!) проиграл какой-то мелкий конкурс на право разработки небольшого, но вкусного месторождения золота там же, на Колыме. И кому проиграл? Мелкой фирмочке, про которую никто и не слышал! Эта злосчастная Колыма начинала действовать ему на нервы. Роберт задействовал все механизмы давления на чиновников, вышел на самый верх. На взятки ассигновал сумму, едва ли не ставившую весь проект на грань потери рентабельности. Деньги переставали иметь значение, потому что он мог потерять лицо. Дело было уже в принципе.
Но ничего не помогло. Готовые исполнить любую просьбу Роберта чиновники всячески уходили от разговора об этом конкурсе и даже отказывались от денег. Роберт, затаив злобу, пополнил список неотомщенных обид. А тут еще оказалось, что одним из акционеров в той фирме был проклятый Жуковский!
