Юрий Кургузов - Луна - Солнце мертвых
— Ничего страшного, — лукаво улыбнулась незнакомка, — не смущайтесь. Я же все-таки женщина, и, как каждую женщину, меня это вовсе не оскорбляет, может быть даже наоборот.
"Ах, так значит, ничего страшного?.." — вихрем пронеслось в моем мозгу, но материализовать свои мысли в конкретные поступки я не успел.
— А вот этого делать не надо, поверьте, — покачала головой женщина, и я вдруг почувствовал, что не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой. — Давайте-ка лучше поговорим о вас, — добавила она.
— Давайте-ка… — с трудом выдавил я, — поговорим…
— Зачем вы приехали в Волчий замок?
— Меня пригласил господин граф, — сказал я.
— Зачем?
Я было засмеялся, но она посмотрела таким взглядом, что я моментально отчеканил:
— В своем письме он написал, что в замке происходят странные вещи, и попросил разобраться, в чем тут дело.
— Понятно. Разобрались?
— Увы, только начал, — вздохнул я. — Хотя и за эти три дня успел уже узнать кое-что из того, чего, признаться, предпочел бы не знать совсем.
Она сорвала длинный тонкий стебелек какой-то травинки и задумчиво провела им по обнаженной руке. Разумеется, своей.
— Карл вас ненавидит, — тихо сказала она.
— Знаю, — сказал я. — Но ради бога извините, мне все-таки очень трудно всерьез отнестись к некоторым вашим словам.
— Каким именно? Что Карл вас ненавидит?
Я невесело усмехнулся:
— Вот как раз насчет этого никаких сомнений, но остальное — все эти упыри, оборотни…
Женщина бросила травинку в огонь.
— Вы меня удивляете! Сами поистине чудом ушли из их лап, а заставляете как ребенку втолковывать очевидное.
— Вы имеете в виду…
— Да, ту ночь, когда вы с Яном ехали в замок. Ведь он же предупреждал об опасности, а потом и сами вы встретились на дороге с убурами, но все равно упрямо продолжаете считать, что это были волки.
В голове моей поплыл туман.
— Но это действительно были волки! — отчаянно крикнул я.
— Это был Карл, — глухо произнесла незнакомка. — И еще один оборотень, пока что мне не известный. Возможно, самка…
Волосы на моей голове встали дыбом.
— Нет-нет! — воскликнул я. — Этого не может быть! Я вам не верю! Кто вы такая? Я спрашивал у графа — он вас не знает!..
Женщина немного помолчала.
— Напрасно вы сделали это, — проговорила она наконец. — Но теперь уже не исправишь… Поймите, я не могу сказать вам, кто я, по крайней мере, пока. Но я ваш друг и графа тоже. И хватит, наконец, истерик!
Последние слова она произнесла жестко, почти грубо, но, наверное, именно это и было мне сейчас нужно. В общем, благодаря ее резкому тону я, как ни странно, вдруг успокоился.
— Ладно, — сказал я. — Ладно, допустим, я вам верю. Допустим, Карл — оборотень, хотя, право же, чтобы утверждать такое — я уж не говорю о… м-м-м… спорности самого факта существования оборотней и другой нечистой силы, — требуются весьма веские доводы.
Она фыркнула:
— С вами совершенно невозможно разговаривать! Я не собираюсь утруждать себя перечислением многочисленных доказательств того, что оборотни, вампиры и прочая нечисть действительно существуют, так что поверьте уж на слово. А что касается Карла… — Она провела рукой по лбу. — Ну разве вам самому не показалось странным и подозрительным увидеть управляющего с перевязанной рукой буквально через каких-нибудь полчаса после того, как один из нападавших на вас вервольфов с воем убежал на трех лапах?
Я подозрительно покосился на ундину.
— Слушайте, ну откуда вы все это знаете?
Уголки ее чуть влажных губ дрогнули:
— Неважно. Я знаю не только это, но и многое другое, например, то, что позавчера ночью Карл едва унес ноги из комнаты, в которой лежала огромная связка чеснока. Я права? Было такое?
— Было, — вздохнул я, — было. А потом мне сказали, что оборотни не выносят чесночного запаха.
Она кивнула:
— Вам правильно сказали, отвращение к чесноку — едва ли не самый простой и верный признак, по которому их можно отличить от обычных людей. Хотя и не всех: дворецкий, например, был совершенно не чувствителен к запаху чеснока.
— Понятно, — сказал я. — Иначе как бы он мог служить дворецким.
Женщина потянулась к куче хвороста и бросила в огонь несколько сухих сучьев. Из-за этого ее грациозного движения я вновь невольно заострил внимание на некоторых особенностях покроя зеленого платья, а заодно и — куда уж тут денешься — наиболее выдающихся компонентах ее пышной, но гибкой и стройной высокой фигуры.
Она шутливо погрозила пальцем:
— Прекратите, это уже слишком! Вы не должны больше на меня так смотреть.
Но я взбунтовался:
— А как, по вашему, я должен больше на вас смотреть? И вообще, — храбро заявил я, — нельзя требовать от нормального человека сверх того, что он в состоянии вынести. Притом имейте в виду, что не я звал вас — вы сами пришли. Так что, дорогая, выбирайте одно из двух: либо я и впредь буду продолжать глядеть куда и когда захочу — не выходя, разумеется, при этом за рамки приличий, либо, ей-богу, лучше уйдите — спокойнее будет и вам и мне. А хотите, уйду я?
Она рассмеялась:
— Нет, сидите! Мы не обо всем еще переговорили, так что придется мне, видно, терпеть.
— Вот и терпите. — В тот миг я, честное слово, очень гордился собой. — И ответьте уж заодно, пожалуйста, на два вопроса, это очень важно.
Женщина снова подперла щеку рукой.
— Задавайте.
— Вопрос первый… — Я подергал себя за кончик носа. — Каким образом был убит дворецкий?
— Но это же очень просто, — пожав плечами, сказала она и посмотрела на меня как учитель на нерадивого ученика, который не знает, сумме чего равен квадрат гипотенузы. — Карл вошел в комнату, обернулся волком и загрыз своего недруга, выпив у него к тому же всю кровь. Потом он усадил мертвеца у двери и вороном вылетел в окно. А в парке снова превратился в человека, быстро вернулся в замок, поднялся на второй этаж и запер дверь спальни на ключ. Вот и все.
— Действительно элементарно, — пробормотал я. — И что ж я раньше не догадался. Но как вы можете так спокойно об этом говорить?
Она пожала плечами:
— Привычка… — И, помолчав, добавила: — Вы тоже скоро привыкнете, если… останетесь живы, конечно.
— Спасибо над добром слове! — Я был просто потрясен такой обезоруживающей откровенностью, а она как ни в чем не бывало продолжала сидеть, задумчиво глядя на кроваво-красные языки огня и даже улыбаясь время от времени каким-то своим, тайным, не ведомым мне мыслям.
Я тактично закашлялся, и женщина вздохнула:
— Ну и какой же второй вопрос?
