Роман Лерони - Багряный лес
— Пять минут.
Бандит спешно удалился в сторону хутора. Остальные подошли к атаману, обступили его.
— Мы знаем, Бузун, что ты грозный и справедливый, но убери пушку — мы говорить будем. Иначе — сам знаешь — за секунду от тебя и от твоих бородатых отцов и клочка на этом месте не найдут.
Это говорил самый старший по возрасту, если можно было определить по его внешнему виду, среди воров. Он говорил, не отводя глаз с трупа того, кого еще недавно называли Бородой.
— Ты хочешь сказать, что я был не прав с Бородой? — ледяным голосом спросил Бузун, пряча, однако, оружие.
— Я ничего не хочу сказать, братка, пока не узнаю, о чём это ты шептался с попом. Такое правило — сам знаешь…
— Знаю и уважаю, Симон.
Бузун опустил голову и стал почесывать пальцем подбородок, словно решая, что сказать.
— Я подозревал это давно, — начал он, — но не верил, что такое возможно…
Когда он закончил рассказ, все дружно обернулись в сторону "чистого" хутора.
— А может спалить на хрен? — неуверенно спросил кто-то. — Вместе с этими бабенками. А, братки? Прямо сейчас!..
— Если дела обстоят так, как я думаю, то мы не успеем даже дойти до ближайшей хаты. От нас мало что останется. — Это говорил отец Феодосий. — Я предложил господину Бузуну свой вариант решения проблемы, но для этого нам надо иметь все необходимые вещи, начиная с крестов. Думаю, что в церкви были иконы. Они очень нужны. До темноты надо освятить воду, с помощью которой мы с отцом Николаем будем выводить вас отсюда.
— Водой? — недоверчиво хмыкнул кто-то.
— А те полторы сотни, падший грешник, которые надеялись на свои автоматы, где они теперь? — спросил его, чуть повышая голос, отец Николай. — Здесь всё дело в вере, человек. Кто не верит — пусть остается. Не доживете и до утра.
— Ты не запугивай, борода! — зарычал кто-то на него. — Я бы пошел с тобой, но за Зоной меня ждут дела почище, чем здесь. Как по мне, так лучше сидеть здесь, а во все эти сказки про вампиров и вурдалаков я перестал верить еще в детстве. Мать моя была мастерица на такие россказни.
— Сегодня никто никого неволить не будет, — твердо произнес Бузун. — За каждым остается право выбора. Но те, кто пойдет с нами из Зоны, будут во всем помогать попам. И будут все делать предельно быстро. Через десять минут встречаемся у церкви.
Бузун повернулся и пошел в хутор.
Попы стали на колени и стали креститься, творя молитвы. К ним присоединились еще несколько человек из банды. Большая часть, ругаясь и отплевываясь, пошла в поселок. И уже совсем мало кто остался просто стоять, так и не решив, что делать.
Гелик пошел на хутор. Он был под впечатлением рассказа Бузуна. Но жизнь, особенно последние ее десять лет, научила его не верить ни единому слову вора, который все повернет в свою сторону, чтобы из всего извлечь максимальную выгоду, и быть при этом максимально убедительным. А к вере у него было такое же отношение, как и к идеологии — слушай и согласно кивай, но решай все самостоятельно, своей головой.
Создавалась такая ситуация, что Гелик оказался не у дел. После, наверняка, фантастических заявлений священников, как думал Дмитрий Степанович, на него никто не обратил внимания, и была возможность незаметно покинуть этот хутор, а затем и саму Зону. От этих мыслей ему стало легче. Он сможет, сумеет стать незаметным и никто не будет в силах разыскать его и помешать дожить в покое одиночества свои последние годы. В последнее время Лекарь только об этом и мечтал. И казалось, что такая возможность, наконец-то, представилась, и надо было подумать, как максимально выгодно использовать настоящее положение. Он уже шел, размышляя, как незаметно выйти из поселка, и какую дорогу выбрать, чтобы быстрее выбраться из этой проклятой земли, но его окликнули:
— Эй, старик! — какой-то бандит остановился и повел в его сторону автоматом. — Ты не вздумай делать ноги. Я за тобой секу и, отвечаю, стреляю я отменно. Ступай в хату к батьке. Он приказал. Давай, двигай конечностями, Лекарь. Хо-ха-ха! Лекарь, мать твою…
Все двигались небольшими группами по проселочной дороге, когда увидели четыре легковые машины, мчащиеся на полной скорости по ухабам. Бандиты сразу же поснимали с плеч оружие и направили его в сторону приближающихся машин, которые, правда, благорассудно стали замедлять ход, и докатив до той группы, в которой шел Бузун, остановились. Из первой машины выскочил вооруженный автоматом и обвязанный пулеметными лентами человек. Он выглядел растерянным и был очень бледным, скорее всего, от потери крови — его рука, прямо поверх одежды была перевязана пропитанными кровью грязными тряпками. Человек сразу подошел к Бузуну.
— Это ты, Григорий? — спросил он, словно сомневаясь.
— А тебе что, повылазило, братан? — ответил кто-то за главаря, который стоял молча, испытывающее осматривая приехавших, среди которых добрая половина была ранена. Автомобили были побиты пулями.
— Так ты будешь Неханко? — повторил раненный, не обращая никакого внимания на грубость.
— А ты чей будешь? — нехотя пробасил Бузун.
— Я? — Он обернулся, оглядывая своих спутников. — Мы братва Спрута.
— Это не тот, который в хуторе Савка?
— Он самый.
— Тогда передавай ему привет. Мы с ним один звонок слушали пятишку[55].
Приезжий на это зло сплюнул и замотал головой, сопровождая все глухим стоном.
— Если попадешь на тот свет раньше меня, Григорий, то передашь ему привет от меня сам. А я пока хочу жить.
Бузун прищурил глаза и сделал шаг к раненному:
— Ты, браток, не мути, а если бакланишь дело, говори толком и помни, что за базар не торговки отвечают — а такие как ты базарщики…
— Не учи битого, — огрызнулся человек. — Нет больше кодла Спрута, как и его самого. — Он сделал паузу, потирая грязной ладонью уставшее бледное лицо. — Утром менты целой дивизией навалились на хутор. С пушками, броневиками и минометами. Кого не пристрелили, того повязали. Воронки по Зоне катают целыми колоннами. Сам видел.
Окружающие Бузуна бандиты зароптали, переговариваясь между собой. Гул постепенно нарастал. Бузун же молниеносным движением схватил приезжего за полы кожаной куртки и притянул к себе.
— Ты обкуренный, падло! За такой базар надо кровью отвечать.
Приезжий, сильно и умело выкрутив руки противника, освободился.
— Сам ты падло, как я слышал, Бузун… Еще то падло. За меня подпишутся все, кто приехал со мной. И также расскажут, что сами видели, как требуха Спрута летела до горизонта, когда в его хату упала мина. Мне сейчас не до разборов с тобой. Я с ребятами делаю ноги. Решил по пути заскочить к тебе, предупредить, что менты и армейские "чистят" Зону. Хватают всех, кого не пристрелили. Окружили Зону полностью. Давят со всех сторон. Натурально — война!.. За нами гнались, но напали на хутор Кметиши. Свалка там сейчас.
