Бренна Йованофф - Подмена
Я зажал рот и нос обеими руками, кухня заколыхалась перед глазами, как волна.
Не говоря ни слова, отец шагнул к шкафчику над холодильником и вытащил из него пачку пластырей.
Они стояли лицом к лицу, мама протянула отцу руку. Он вытер ее мокрую кожу бумажным полотенцем, налепил пластырь.
Мама постоянно резала пальцы, набивала синяки на ногах и руках. Я никогда не слышал, чтобы подобное случалось с ней в операционной, но дома она то и дело налетала на предметы, словно забывая, что у них, как и у нее, есть свое место в пространстве.
Наложив пластырь, отец отступил от мамы и отпустил ее руку. Картошка на плите начала пригорать, запахло горелым.
— Спасибо, — сказала мама.
Отец поцеловал ее в лоб и вышел из кухни.
Мама постояла у раковины, глядя в окно. Потом встрепенулась, протянула руку и выключила конфорку.
Я провел рукой по лицу и выдохнул. Запах крови лениво плыл в воздухе, расползаясь по кухне. Тупая пульсирующая боль поселилась у меня за левым глазом.
— Я, наверное, пойду, прилягу.
У себя в комнате я стянул футболку, задернул шторы. Потом лег лицом к стене и натянул на голову одеяло.
Проснулся я от какого-то странного ощущения. На тумбочке жужжал телефон. Я перекатился набок. В полумраке угадывались очертания гитары, усилителя и мебели. Хотелось снова провалиться в сон. Но телефон продолжал жужжать.
Я протянул руку и нажал кнопку.
— Да?
— Ого, не слишком-то бодро!
Это был Росуэлл.
— Прости. Я спал.
— Слушай, сегодня вечеринка у Стефани и еще, кажется, у Мэйсона. Заехать за тобой?
Я перекатился на спину, крепко зажмурил глаза.
— Да не стоит, наверное.
Росуэлл вздохнул.
— Да брось, потом локти будешь кусать. Подберем близнецов, потусуемся. Между прочим, что-то мне подсказывает, что Элис с нетерпением ждет твоего прибытия.
Я потер глаза рукой.
— Слушай, не хочу тебя подвести… То есть, нет… Но не в этом смысле. Боже, а сколько времени?
— Почти девять.
В динамике раздался звук приоткрывшейся двери и вздох Росуэлла. Я услышал голос мамы Росуэлла, она говорила, что кто-то должен покормить собаку, и лучше, если это будет он. Приятель что-то ответил, но неразборчиво, зато я услышал, как его мама, уходя, рассмеялась.
И тут я вспомнил, как уже ненадолго просыпался утром и наш с мамой кошмарный разговор. Все случившееся казалось страшным сном, и я никак не мог собрать все фрагменты воедино.
Но вот Росуэлл вернулся и взял трубку.
— Все в порядке?
— В полном. Но я сегодня не пойду. Только не сегодня.
Отключившись, я положил на голову подушку и стал опять погружаться в приятное забытье, когда телефон зазвонил снова.
На этот раз я посмотрел на номер, но не узнал его. И все-таки зачем-то ответил, решив, что звонят из школы по поводу домашнего задания или еще чего-то, столь же важного. Ладно, вру, на самом деле я подумал, что, может быть, это Элис.
Даже если бы я не сразу узнал голос Тэйт, отсутствие вежливого приветствия мгновенно предупредило меня о беде.
— Мэки, — сказала она. — Ты должен меня выслушать.
Я с глубоким вздохом повалился на кровать.
— Откуда ты взяла мой номер?
— Если бы ты был против, мог бы предупредить Дэни, чтобы он мне его не давал. Ладно, говори, где мы можем встретиться, потому что мне очень нужно.
— Я не могу, — сказал я.
— Нет, можешь. Ладно, как хочешь. Я иду к тебе. Ты дома? Я буду через десять минут, так что в твоих интересах быть на месте.
— Нет! То есть, меня не будет. Я иду на вечеринку с Росуэллом, уже выхожу.
— Значит, на вечеринку, — повторила Тэйт. Голос ее прозвучал холодно, и я вдруг ясно представил себе выражение ее лица — странную смесь горечи и разочарования. Неожиданно для самого себя, пусть на долю секунды, я вообразил, как дотрагиваюсь до нее, провожу подушечкой большого пальца по ее щеке, чтобы стереть эту печаль, но миг спустя видение исчезло, потому что Тэйт сказала:
— В городе происходит что-то до жути поганое, ты это знаешь, но все равно идешь на вечеринку? Уму непостижимо!
— Я ничего не знаю, договорились? Все, я отключаюсь.
— Мэки, ты такой…
— Пока, — сказал я и нажал на отбой.
И тут же перезвонил Росуэллу.
Он ответил после первого гудка, весело и как ни в чем не бывало.
— Ну, в чем дело? Хочешь пожелать мне удачи в деле спасения Стефани от деспотии одежды?
— Не против, если я с тобой?
— Да нет, отлично. Надеюсь, ты имеешь в виду не квест с раздеванием? Без обид, но это работа для одного парня.
Я рассмеялся, радуясь тому, что все получилось почти естественно.
А Росуэлл продолжал с деланной небрежностью:
— Надеюсь, ты помнишь, что я звонил тебе четверть часа назад. И во время нашего разговора спросил, не хочешь ли ты пойти со мной на вечеринку с целью несколько изменить химический состав крови и, если повезет, приласкать Элис — по-моему, я довольно прозрачно намекнул на такую перспективу — но ты отказался, верно? Ты ведь помнишь?
Я откашлялся.
— Я передумал.
Он долго молчал. Потом сказал:
— Голос у тебя паршивый. Ты нормально себя чувствуешь?
— Нет, но это неважно.
— Мэки, ты точно хочешь на эту вечеринку?
Я выдохнул.
— Сейчас я хочу просто выбраться из дома.
Отсоединившись, я закрыл глаза, попытавшись собрать рассыпающиеся мысли. Потом скатился с кровати и встал.
Раз уж я решил пойти с Росуэллом, надо было что-то сделать с торчавшими во все стороны волосами и надеть другую рубашку. Я подошел к комоду и начал рыться в его ящиках. Обычно сон помогал мне избавиться от головокружения и мушек перед глазами, но сейчас, едва я повернул голову, комната неторопливо развернулась на девяносто градусов, так что пришлось схватиться рукой за край комода, чтобы не упасть.
— Мэки?
Обернувшись, я увидел Эмму — она стояла в дверях и смотрела на меня. На ней был спортивный костюм, а волосы закручены в привычный бублик на макушке. Она показалась мне взъерошенной и милой, как раньше, когда мы были детьми. Эмма редко выходила из дома, и по ее лицу было заметно, что она слишком много читает по ночам.
Я закрыл ящик и повернулся.
— Заходи, чего ты?
Она сделала пару шагов и снова остановилась.
— Джанис — ну, Джанис, ты знаешь, моя партнерша по лабораторной — так вот, она дала мне кое-что, — сказала Эмма. В руке она сжимала бумажный пакет. — Джанис сказала, что это какой-то… холистический экстракт. — Голос Эммы был непривычно пронзительный, будто я ее чем-то нервировал. — Она сказала… просто сказала, что тебе это поможет.
