Мокруха - Ширли Джон

— У тебя десять минут, Лонни, — сообщил охранник, — потом в Группу.

— Меня с этой Группы тошнит, — пробормотал Лонни, опасливо озираясь.

— Ты сам сделал свой выбор, дружок, — сказал охранник сипло. Вытащив сигарету из кармана рубашки, он разжёг её старой «Зиппо» и удалился.

Джефф и Прентис придвинулись к Лонни. Пожали его неожиданно мягкую руку. Представились.

— Превед-кагдила, — ответил Лонни спокойно, без всяких эмоций. Он полез свободной рукой в карман джинсов и выудил оттуда папироску. Осмотрел по очереди Прентиса с Джеффом, опустил глаза на пол, вернулся взглядом к посетителям.

— Чё надо, парни?

— Я брат Митча Тейтель...

— Я знаю, вы мне об этом уже говорили. В чём дело, я спрашиваю? Не хочу зря трепаться. Давайте быренько перетрём и разойдёмся. Митч мне тоже как брат, поняли?

— Лады, — кивнул Джефф. — Давай так договоримся: если ты сообщишь нам что-нибудь полезное, мы подмахнём нужные твоему адвокату бумаги. Типа, ты нам помог. Это тебе пригодится, когда настанет время выйти отсюда. Мы пытаемся понять, куда подевался Митч. Я не собираюсь делиться с копами тем, что ты мне расскажешь. Я сам его найду, мне копы для этого не нужны. Есть идеи?

Лонни затянулся сигаретой и посмотрел на них.

Прентис подумал, не предложить ли ему денег. Но почувствовал, что это против какого-то табу: утверждение Лонни о близкой дружбе с Митчем казалось безусловно искренним.

— В госпитале, — продолжал Джефф, — видели, как кто-то увозит его на коляске. Такой смешной человек, уже в возрасте... Есть у тебя идеи, кто он?

Лонни пожал плечами.

— Наверное, Больше Чем Человек.

Прентис уставился на него. Разве не было что-то в бумагах Эми, переданных ему в госпитале, про Больше Чем Человека? Кажется, и она сама говорила... не один раз...

— Понятия не имею, кто такой этот грёбаный Больше Чем Человек, — сказал Лонни, — но Митч так его прозвал. Он сказал, что кто-то из Дабл-Ки поможет ему прорваться в мир рекординговых лейблов. Митч хотел писать песни и всё такое прочее. Я ничего не знаю про этого Больше Чем Человека, кроме того, что он неебически богат.

— Что такое Дабл-Ки? — спросил Джефф.

— А ранчо такое. Где-то в окрестностях Малибу. Там часто вечеринки устраивают, с девушками, наркотой и прочим дерьмом. Я слышал про него и раньше, прежде чем Митч мне все уши прожужжал.

— Ты копам про это рассказал? — спросил Прентис.

— Да нет, канеш. — Мальчишка аж фыркнул. Переместился к стулу, на подлокотнике которого стояла оловянная пепельница, взял её одной рукой, а другой стряхнул туда пепел от папироски. Было в его движениях что-то неожиданно женское.

— Ты видел, как Митч... э-э... — Джефф поколебался. — Как он себя увечит?

Лонни скорчил гримасу омерзения, но такую же мимолётную, как при виде пролетающей мимо навозной мухи. Затем лицо его снова стало равнодушным.

— А то. Я ему велел вытащить заточку, иначе так отдубашу, что не встанет.

Прентис ждал, что мальчишка уловит иронию в собственных словах. Прекрати себя уродовать, а не то я тебя отдубашу. Но он этого не сделал. И, может статься, не случайно.

Следя, выходит ли из сигаретного фильтра хоть миллиметр дыма, Лонни продолжал:

— Да, блин. И он воткнул себе эту херовину в руку до кости... провернул... реально глубоко... всего себя истыкал... клянусь, он бы себе хуй и жопу отрезал. Я так думаю.

Джефф поморщился, а у Прентиса пересохло во рту.

— И боли он вроде как не чувствовал, — сказал Лонни. — Я даже решил, что он накурился или накачался чего-то, но теперь я так не думаю. Он сказал, что это сделали с ним духи. Я верю в духов. У меня тётя есть, она знает, как вызывать духов и подчинять их себе. Она суёт руки в костёр, и огонь не обжигает её. Я верю в духов, чтоб им провалиться.

На миг Лонни прикрыл глаза, и кадык его энергично заходил. Когда он снова открыл их, оказалось, что он плачет.

— Я ему сказал, что надеру ему жопу, если он ещё раз такое с собой сделает. — Теперь в голосе его звучала странная сентиментальность. — Он такой, он мой братец... — Лонни кинул взгляд на Джеффа, и от этого взгляда тот замер. — Ты его найдёшь в Дабл-Ки, так я думаю. Шевели ластами и забери его домой. Но даже не думай болтать копам. Если они туда нагрянут и его укокошат... если это из-за меня...

— Я тоже не хочу, чтоб его укокошили, — сказал Джефф. — Не волнуйся.

— Я не шучу. Поклянись своим хером, чувак. Поклянись, что потеряешь его, если скажешь копам.

Джефф расхохотался, но потом увидел, что Лонни абсолютно серьёзен.

— О Гос...

— Ты меня слышал. Клянёшься? Или я шепну словечко, его передадут моим друзьям, они поедут на то ранчо, и Митча там уже не будет, когда вы доберётесь. Поклянись на своём грёбаном хую, чувачелло.

Джефф обдумал услышанное и пожал плечами.

— Ладно. Клянусь своим хером.

Лонни многозначительно посмотрел на Прентиса. Прентис вздохнул.

— Клянусь... — он покосился на мексиканку (та стояла, обнимая мальчишку) и, понизив голос, прибавил: — ...своим хером.

— Я уже раньше слышал про ранчо Дабл-Ки, — сказал Джефф.

Они ехали по шоссе 101 в кабриолете Джеффа, откинув верх, но погода стояла безветренная, и было всё равно очень жарко. Тянучка едва ползла. Негромко играло радио, Том Пегги пел что-то о классных девчонках и плохих парнях, а большего Прентис разобрать не мог. Солнце отражалось от крыш и стёкол машин, бросало солнечные зайчики, медленно поджаривало макушку Прентиса. Он задумался, не начинает ли лысеть в этом месте. Мужское клеймо лысины, так его называют. Ещё и облысеть не хватало для полного счастья, подумал он. Потом глаза его остановились на негритянской семье — детей было семь или восемь, глаза грустные, набились в потрёпанный грузовичок, наружу торчат одёжки, посуда, всякий скарб, и ясно, что в этом-то грузовичке они живут...

Прентис, прекрати себя жалеть, подумал он.

— Джефф, — пробормотал Прентис, — ты когда-нибудь задумывался, есть ли на свете какая-нибудь хрень, которая на нас воздействует? Направляет нас? Велит нам видеть или не видеть что-то? Стоит себя пожалеть, как замечаешь кого-то, кому ещё хуже твоего...

— Имеешь в виду — направляет нас, как Бог? М-м, если у тебя такое ощущение, значит, твоё подсознание выкидывает кренделя. Жалеть себя — глупо, оно верно знает.

— Догадываюсь. Но порой я думаю... — Прентис, чувствуя себя идиотом, надул щёки. — Не обращай внимания. Чёртов трафик меня просто достал. Давай-ка выбираться отсюда на свободные улицы.

— Если нам вообще это удастся...

Передние машины немного продвинулись, Джефф прокатил кабриолет на несколько ярдов вперёд в тянучке, а Прентис тем временем сформулировал следующий вопрос:

— Ты сказал, что тебе доводилось слышать про это Дабл-Ки... про ранчо?

— Как и говорил пацан, оно возле Малибу. Думаю... Ты знаешь, если я правильно помню, это ранчо принадлежит Сэму и Джуди Денверам.

— Как будто мне положено знать, кто они такие.

— Помнишь Привет, Гонолулу? Это было их шоу. Они его выпустили, потом Город пушек, и ещё парочку, некоторое время они были на гребне волны, хотя это им легко давалось, ведь их спонсором был...

— Их спонсором было мыло «Горизонт». Очень смешно. Джефф, ты застрял в экшене.

— Я тебя просто просвещаю, челло.

— Ну да, — раздражённо сказал Прентис, — а ты помнишь, что какая-то местная шишка пережевала и выплюнула мою Эми? Моя карьера в жопе. Потом мы узнаем эту депрессивную хреномутию про Митча. У меня так напекло макушку, что на ней можно яичницу жарить. И меня после этого ещё надо просвещать? — Вновь испытав прилив жалости к себе, он осёкся. Но это так легко — искать в ней убежища. И Эми, засунутую в ящик, прихватить.

— Ну и вот, — не моргнув глазом, продолжил Джефф, — эти Денверы привыкли принимать у себя очень высокопоставленных друзей. Эдакую маленькую клику. У них полный фарш. А потом — пуфф! — исчезли из виду. Предполагается, что они так себе там и живут на покое. С авторских. Ведь Привет, Гонолулу постоянно повторяют... я думаю, дело всё в том обвинении. Совращение малолетних.