Сергей Юрьев - В мире, которого нет (ч/б иллюстрации)
Всё та же девочка в желтой футболке распахнула перед ними железную дверь и молча начала дожидаться, когда они выйдут.
– Уйдёшь с нами? – спросил Антон, положив ей руку на плечико, но она вырвалась и отскочила в сторону.
– А вот это видел?! – Она повернулась к нему спиной, задрала футболку и обнажила спину, густо исполосованную застарелыми рубцами и свежими шрамами. Больше она не сказала ни слова, и только взгляд затравленного волчонка провожал их до тех пор, пока калитка со скрежетом не закрылась за их спинами.
– Я понимаю, Антон Борисович, – тут же заговорил Привратник, – вы полагаете, что такое, с позволения сказать, существо не имеет права на существование – даже здесь. Согласен. Полностью согласен, но ничего поделать не могу. Держатели анклавов на своей территории обладают преимуществами, они практически неуязвимы. Только Сам, вероятно, может что-то предпринять… Я ему докладывал! Да… Но пока, увы, никаких распоряжений, никаких мер…
– Веди меня к нему!
– Никак невозможно… Когда он сам решит, что пора, тогда и увидитесь. Я думаю, что непременно. Я уверен. Да…
Глава 10
Товарищ майор некоторое время молча следовал за ним, но, видя, что Антон не обращает ни малейшего внимания на своего «экскурсовода в мире духов», исчез, сославшись на какие-то неотложные дела… Мог бы и не ссылаться. Мог бы просто уйти, и чтоб больше на глаза не попадался. Видеть вообще никого не хотелось. В сравнении с последним визитом даже Хохенкройцергеликоптер казался невинной забавой слегка расстроенного разума… Чем глубже он погружался в мир остановившихся мгновений, тем нелепей и страшнее эти мгновения становились. Может быть, прадед просто решил устроить ему какое-то испытание, чтоб потом передать какой-нибудь бесценный дар? Может быть… Только никакой дар не стоит таких «приключений»… Неужели нет здесь ни одного места, где люди просто живут – не в бреду и не в тоске, где никто не пытается перестроить мир, не «кормит своих монстров»… На мгновение Антону стало жаль, что он не сорвался в полет вслед за улетающими в безбрежные небеса суровыми ликами с Доски почета…
И вдруг от грубой каменной стены, едва заметной в лунном полумраке, отделилась тень. Одинокий стражник, закованный в боевые доспехи, направил острие своего меча пришельцу в грудь.
– Кто здесь?
– Сначала сам скажи, кто ты таков, – отозвался Антон, ежась от внезапно накатившего ночного холода. – Из чьих покоев караулишь выход?
– Да вы, милорд, похоже, чужестранец! Будь вы из местных, знали бы, что здесь нет выхода, а есть один лишь вход…
– Вход… Но – куда?
– Да я и сам не знаю! Смешалось всё – начало и финал… Воистину распалась связь времен, как говорил наш принц, теперь покойный…
– Кто?
– Гамлет. Принц! Его сразил клинок, намазанный каким-то цианидом. И вскоре после этого несчастья всем остальным пора бы передохнуть, почить на лаврах, посетить буфет.
– И что – никто не хочет умирать?
– Нет! Каждый хочет… Хочет, но не может! К тому же ходят слухи, что и принц совсем не мертв, а тот, кто мертв, – не Гамлет. А троном в суматохе овладел какой-то Йорик, старый проходимец. И он-то точно не совсем живой…
– Так я пройду?
– Конечно, дело ваше… Но я бы не советовал…
– Опасно?
– О нет, нисколько… За минувший век убийства всем изрядно надоели, интриги потеряли остроту, и даже Тень уже не жаждет мщения, хотя для виду бродит в темноте.
– Так я пройду?
– Да что вы там забыли? Уж вы поверьте на слово, милорд, что поединок с целым морем бед уже закончен – нет ни бед, ни моря. Спросите у могильщика – он скажет примерно то же самое, что я…
– Но где же он и как его найти?
– Он сам придет, когда пора настанет ложиться в гроб… Шучу! Шучу, конечно… У нас тут смерти не было и нет. Бронхит, подагра, язва, геморрой, мигрень, артрит, экзема, близорукость, радикулит и заворот кишок – всё это есть, и нет одной лишь смерти.
– И как здесь люди с жизнью расстаются?
– Была бы жизнь, расстаться – не вопрос! За короля! За Родину! За веру! Вы лучше у могильщика спросите, а мне, представьте, не до размышлений. Я очень занят, я прилежно жду, когда придет Бернардо, чтоб сказать: «Двенадцать бьёт, иди ложись, Франциско…» И я пойду, и я, конечно, лягу.
– Удачи!
– Вам счастливого пути! А кладбище налево – за оврагом. Отсюда слышно – лязгает лопата, и льется песня труженика тыла, довольного и жизнью, и судьбой.
И впрямь из-за придорожных кустов доносилось негромкое хриплое пение:
Закопаю хоть кого я –
Хоть шута, хоть короля.
Примет труса и героя
Наша мать – сыра земля…
Антон двинулся на голос, мгновенно забыв о существовании стражника. Зачем ему беседовать с могильщиком, он тоже толком не знал, лишь ощущал слабую надежду, что тот – человек сведущий и здравомыслящий. Нужен был хоть какой-то перерыв в бесконечной веренице нелепостей и ужасов, с которыми пришлось столкнуться за последние часы.
– Кого ещё там несёт?! – Могильщик глянул из ямы на незнакомца, не переставая орудовать лопатой, и тут же в глазах его проснулся неподдельный интерес. – Ха! Новенький! Никак решил заранее позаботиться о погребении? Или тёща умерла?
– Нет, спасибо. Здравствует… – Антон присел на корточки рядом с кучей вынутого грунта.
– Тогда не мешай. Видишь – я делом занят.
– Но мне сказал один почтенный стражник, что смерти нет. Зачем тогда могилы?
– Да, парень, это заразно, – прервал его могильщик. – Ты можешь нормально говорить?
– Да, конечно… – Антон только сейчас поймал себя на «высоком шекспировском слоге». – Я только хотел спросить…
– Хотел – так спрашивай!
– Спросил уже.
– Спросил? Ну ты спросил…. – Могильщик воткнул лопату в землю, наклонился и поднял со дна свежевырытой могилы череп. – Если смерти нет, то останкам откуда взяться?
Череп щёлкнул полуразрушенными зубами, норовя ухватить могильщика за палец, и тот отшвырнул свою находку подальше.
– Значит, Франциско или заблуждается, или просто обманул меня… – сделал вывод Антон.
– Не так всё просто, парень… – Могильщик оперся на черен лопаты, как будто приготовился к долгой философской беседе. – Здесь никто не способен лгать, поскольку любая ложь тут же становится правдой, и никто не в силах заблуждаться, поскольку любое ошибочное мнение тут же превращается в абсолютную истину.
– И, значит, не важно, что вы мне скажите – всё будет правдой… Так? – Антон почти физически почувствовал, что его затягивает в очередной водоворот абсурда, бессмыслицы, бреда.
