Адам Нэвилл - Ритуал
Хатч положил руку Люку на плечо. — Угостишь сигареткой?
— Конечно, — Люк полез в боковой карман своих непромокаемых брюк.
Хатч взял сигарету в рот. — Наверное, какое-нибудь заброшенное поселение.
— Где жили другие чокнутые ублюдки, — сказал Дом.
— Здесь давно уже никого не было, — Хатч посмотрел себе под ноги. — Эта тропа соединяла эти дома с другим местом. Видите? — Он приподнял ногой покрывало папоротника. — Тут остались колеи от колес повозки. Их все еще видно по краям тропы.
Люк снова встал в полный рост, хрустнув суставами в коленях. Он представил себе неприветливый интерьер этих зданий. Сырой, темный, пораженный спорами плесени. Представил, каким отчаянием пропитано это неуютное, давно заброшенное место.
— Как там впереди? — спросил Хатч, нарушив задумчивость Люка.
— Все так же, — ответил тот.
Хатч застонал и потер ладонями лицо. — Небольшой у нас прогресс, парни.
— Иди на хрен, — сказал Дом. Согнувшись пополам, надавил грязными руками на поврежденное колено. Оторвав ногу от земли как хромая лошадь, сморщился от боли. Фил ничего не сказал. Он просто стоял и смотрел в сторону заброшенных зданий.
Люк сделал глубокий вдох и выдох. — Почему бы вам, парни, не передохнуть? А я пойду вперед и проверю, что там дальше. Вдруг там выход.
— И пока я отдыхаю, постарайся еще расчистить дорогу от этого дерьма. А то мы все равно, что ползем, — сказал Дом.
Люк улыбнулся. — Чем, туристской ложкой?
Хатч хихикнул. — И убедись, что края ровные.
Люк двинулся вперед, гораздо быстрее, чем шел все утро. Из-за заданного Домом медленного темпа у него уже разболелась спина, а раздражение быстро сменилось злостью и полным упадком духа. Порой ему казалось, что тропа оборвалась. Если он встретит какую-нибудь преграду, которых здесь было не мало, он просто развернется и двинет назад, закрыв лицо руками от хлестких, острых ветвей. Идти было тяжело, одно ухо кровоточило. Но ему не нужно было постоянно останавливаться и ждать, пока Хатч, придерживая ветки, помогает пройти под ними Дому и Филу. И он больше не слышал бесконечные стоны Дома.
Фил был по-прежнему немногословен. Либо он онемел от боли в стертых до волдырей пятках, либо настолько устал, что не мог связно излагать мысли. Либо до сих пор не оправился от ночного потрясения. А может, все вместе взятое.
Через двадцать минут после того, как он оторвался от остальных, тропа начала петлять вокруг древних стволов, то поднимаясь, то спускаясь.
Перелазить через крутые, покрытые скользкими корнями холмы оказалось крайне утомительным занятием для его суставов. Казалось, что поваленные деревья встречаются уже каждые двадцать футов.
Люк и не думал, что в груди может так сильно болеть. А он считал, что находится в хорошей физической форме. Несмотря на курение, он тренировался три раза в неделю и бегал по выходным, но к подобной нагрузке оказался не готов. Он старался даже не думать о том, как чувствовали себя Дом с Филом.
Они заблудились как кучка жалких любителей. Как те идиоты, которые пытаются лезть на гору без надлежащей тренировки и правильного снаряжения. Или как те лохи, решившие пересечь океан, и за которыми потом снаряжают поисково-спасательную экспедицию. А потом этих людей еще чествуют как героев. Почему, если они доставляют другим столько проблем? Он поверить не мог, что они ведут себя так же глупо.
Люк наклонил голову и ринулся сквозь папоротник. Стиснув зубы и превознемогая боль в груди и ногах. Он не собирался сдаваться. Хватит! Он хотел увидеть небо. Кусочек неба и немного открытого пространства, где можно было бы передвигаться без труда.
Он зацепился подмышкой за какую-то ветку и отлетел назад, приземлившись на задницу. Схватив ветку, попробовал сломать, но руки оказались бессильными перед гибкостью дерева.
Он остался сидеть, хватая ртом воздух. Хатч настаивал, чтобы они старались держаться «примерно» юго-западного направления. Но Люк интуитивно чувствовал, что тропа снова ведет его на северо-запад. Он не стал ближе к краю леса, чем они были вчера вечером.
Он не мог больше оставаться в этом душном сыром лесу, давящем, сбивающем с ног, разрывающем кожу. Горло горело. Высыхающий пот выделял соль, кожу между ног и на поясе под ремнем натерло. Ему хотелось уже сорвать с себя одежду.
Измученные мышцы в ногах начала сводить судорога. Нужно выбираться из этой чащи. Если подлесок не поредеет, он пойдет назад и найдет остальных. Потом они вернутся по своим следам туда, где вышли на эту тропу днем ранее. Или, если необходимо, вернется он один. И пойдет за помощью. Независимо от того, согласится Хатч или нет, инстинкты подсказывали, что время пришло. Время принимать решительные меры. Один из них пойдет за помощью.
Он был зол на Хатча с его нелепым необоснованным оптимизмом. «Боже, Хатч! О чем ты думал?» Стиснув зубы, он стал вспоминать все предпринятые Хатчем решения, ввергшие их в эту бездну неприятностей. Его губы зашевелились, и он принялся костерить своего друга, зная, что впоследствии будет стыдиться своих слов.
Люк закрыл глаза. Попытался успокоиться и привести мысли в порядок. Вспышка ярости медленно угасла, оставив лишь дрожь в теле.
В мокрой зелени, где он сидел, было темно. До поверхности лесной почвы света доходило мало, но дождь находил дорогу. Лес буквально промок насквозь. Голова кружилась. Люк достал из кармана куртки энергетический батончик. В желудке ныло от голода. У них вообще осталась нормальная еда?
Он представил себе, что случится, если он больше не сдвинется с места. Найдут ли его тело, скрытое под этими кустами, сорняками и крапивой? Или его кости будут дочиста обглоданы кишащими здесь насекомыми и рыщущими в поисках пищи грызунами? Он так отчетливо увидел останки своей грязной туристской одежды, выцветший рюкзак и бурый, ухмыляющиеся сквозь темную листву череп, что даже подскочил от испуга. Промокшая от просочившейся влаги поясница ныла. Черная почва буквально высасывала из тела все тепло.
Он поспешил встать и бросился вперед, движимый отчаянной надеждой, что каким-то чудом лес вот-вот кончится. Но удалившись от остальных далеко за пределы слышимости, он начал беспокоится, что сошел с тропы и ломится сейчас сквозь подлесок в совершенно другом направлении. Туда, где, как ему казалось, заросли были реже. Иногда он останавливался и убеждался, что следует по еле заметной тропе. В противном случае ему никогда не найти остальных. Здесь не было ориентиров, повсюду бесконечное однообразие.
Желудок горел от жажды, во рту пересохло. Остатки воды кончились еще час назад. Если они не хотят слизывать дождевую воду с листьев деревьев, им нужно до конца дня найти какой-нибудь ручей. Люк сомневался, что у остальных что-то осталось во фляжках.
