Ли Майерс - BRONZA
Выражение восхищения на ее лице. Разрумянившиеся щеки. И тот особенный блеск, который появляется в женских глазах, если подарок им действительно нравится. Застегнув браслет на запястье, Анна Дмитриевна повертела рукой, любуясь украшением. Поблагодарила обоих. Обняла и поцеловала Виктора. Ему тоже достались объятия и материнский поцелуй. После, проводив сына и мужа в магазин за какими-то недостающими ингредиентами к праздничному столу, позвала его за собой на кухню. Поставила перед ним стопку тарелок, вручила полотенце.
– Твой подарок мне очень понравился… Я приму его… на этот раз… Но прошу, Родион… больше не помогай моему сыну покупать для меня подарки! – взгляд ее стал строгим, но рука мягко легла на его локоть. – Я прошу не за сына… Прошу за Павла! – сказала она. – Ты знаешь, как много он работает. Отдает всего себя… У него стали болеть ноги от долгого стояния возле операционного стола, но он бросает все и едет в клинику по первому звонку! И вины его нет в том, что наше государство поставило талантливого хирурга его уровня в положение нищего на паперти. А в той же Америке его уникальные руки стоят целое состояние. Павлу столько раз предлагали уехать, но мы не можем… Кто тогда останется здесь? Если все уедут?!
Она взяла у него тарелку, которую он продолжал машинально вытирать.
– Ты чудесный, умный мальчик, Родион… ты понимаешь, что есть черта, которую не следует пересекать… – ее взгляд остался строгим. – Мне бы не хотелось испытывать неловкость, принимая тебя в своем доме.
Перед ним стояла настоящая Снежная Королева. И он – взрослый мужчина – ощутил себя снова тем мальчишкой, которому она всего лишь протянула руку, чтобы перевести через дорогу. Иван оказался прав. «Откуда ты только взялся такой… прозорливый… – потянувшись за сигаретами, на этот раз Родион закурил. – А собаку свою Ванька так и не отдал… Вот упертый!» – вдруг вспомнилось ему.
Приехав в тот раз в Питер, он обнаружил в квартире Ивана это чудовище. Крупную, желтоглазую псину неизвестной породы. Господи, да он в жизни своей не видел такого злобного взгляда у собаки!
– Привет! А ты что так неожиданно? – залез пятерней в макушку Иван. Рассеянный, он уже забыл, что накануне сам просил Родиона приехать. – Ладно, ты располагайся тут, а я поищу, чем тебя угостить! – и отправился на кухню.
Легко сказать, располагайся! Перешагивая через разложенные на полу стопки журналов, газетные подшивки и остальную макулатуру (с его точки зрения), Родион прошел к письменному столу, заваленному книгами и разными бумагами. Потертое кожаное кресло с резными подлокотниками, «юность» которого явно пришлась на самодержавие, недовольно заскрипело под ним, но ничего, выдержало. Он повертел в руках попавшуюся ему на глаза черную книгу в изрядно потрепанном от времени сафьяновом переплете, с медной застежкой, старинную. Положил обратно на стол. «Опять какая-нибудь белиберда про тамплиеров там всяких, розенкрейцеров с их крестами и розами …» – подумал с усмешкой. Вернулся Иван с бутербродами и бутылкой водки. Сполоснуть встречу.
– Ну, и где же наш милый друг? – спросил его Родион.
– Ты это про что? – не понял Иван, быстро освобождая угол стола.
– Про собаку твою…
– А-а, – протянул тот, разливая водку по хрустальным стопкам. – Да вот же он!
Возле окна, растянувшись вдоль батареи, используя подшивку газет вместо подушки, лежала огромная псина.
– На кой черт тебе этот крокодил? Ты только посмотри на его клычищи! – обалдел Родион. Псина как раз широко зевнула, демонстрируя великолепный набор зубов. – Да эта тварь сожрет тебя как-нибудь ночью… забудь ты ее покормить! – попытался он вразумить Ваньку.
– Скажешь тоже… – обидчиво насупился Иван. – Мальчик очень даже добрый… Ест тоже мало. К тому же я выпускаю его погулять, и он всегда возвращается сытым… – говорил он, поглаживая собаку, которая теперь игриво ластилась к хозяину, перепутав себя, видать, с кошкой. Густой, светло-серый мех серебром струился сквозь пальцы Ивана.
«Блин, прямо песец какой-то! Вот и пустили бы на воротник!» – раздражаясь, подумал Родион.
– Просто отлично! Мало того, что псина приблудная, наверняка еще и блохастая… Так ты разрешаешь ему шариться по помойкам, чтобы он заразу тебе какую притащил! – саркастично похлопал он в ладоши. И тут его взяла оторопь.
Пес глянул на него так, словно понимал каждое его слово, медленно перевел взгляд ниже, к самому святому для Родиона (отчего захотелось прикрыться руками) и плотоядно облизнулся.
– Ничего он не блохастый! – сердито зырканул на друга Иван. – Я купаю его с шампунем. Лапы ему тоже мою, после прогулки… – кажется, он обиделся не на шутку.
– Ладно, бог с ним… Давай лучше выпьем за встречу и пойдем пошатаемся по городу! Давненько я не бывал на Невском! – махнул рукой Родион.
Он крупный, Ванька не меньше, да еще эта огромная псина. Тесновато им было в квартире, всем троим.
– Здорово! – сразу перестал обижаться Иван. – Как в детстве! Допоздна. Пока мать домой не позовет.
Родиону сразу вспомнилась высокая, рослая женщина. Ивана мать растила без отца. Работала как проклятая, но Ваньку вырастила. Выучила. Увидев в руках сына диплом о высшем образовании, на радостях всплакнула. Расцеловала троекратно и словно сдала с рук на руки. Оставила ему свою однокомнатную квартиру (государство, наконец-то, расщедрилось), вышла замуж и уехала в Липецкую область «целину поднимать». Что я все в прислугах, да прислугах! Пора уже дворянкою столбовою побыть! Сказала и занялась фермерством. Вот такая у Ваньки матушка. Бизнесвумен. Барышня с норовом. Впрочем, яблочко от яблоньки… Он покосился на друга, что-то искавшего на столе среди бумаг.
– Вот, нашел! – радостно сообщил ему Иван. Показал довольно потрепанный блокнот, полистав записи, сунул в карман. – По дороге заброшу статью в редакцию.
– Надеюсь, псинка останется дома, добро охранять? – спросил Родион. Гулять втроем как-то не улыбалось.
– Не-а, – тут же откликнулся Иван. – Шарик не любит оставаться один. Я всегда его выпускаю, когда ухожу! – и пошел в прихожую, собираться.
Брови Родиона невольно поползли вверх. «Шарик? А почему не Бобик?! Тоже хорошее имя. Дурацкое…» – подумал он, выходя вслед за ним в коридор. Пес уже ждал у двери. «Н-да, собака не собака. Волк не волк. Какое-то страшилище с кошачьими повадками и взглядом василиска… – покосился на него Родион. – Да уж, «седло рысака». Собаку нормальную и ту завести не мог…»
– Ладно, камрад, валим отсюда на улицу! – он со всего маху ладонью шлепнул Ивана между лопаток. Тот даже не «шелохнулся», надевая пальто. «Вот же вымахал, детинушка… Оглоблей не перешибешь!» Естественно, под «оглоблей» Родион не имел в виду физическое насилие…
