Дмитрий Кравцов - Третий источник
В подъезде он постоял, задержав дыхание, зная, что совсем бесшумно находиться в помещении с такой акустикой невозможно: вроде бы никого. Вошел в лифт, и следующий сеанс прислушивания провел уже перед квартирой — вроде опять все нормально.
Матрена не встречала хозяина — странно — но тут же обнаружила себя шипением на холодильнике, и, вздыбив шерсть, сверкала совершенно янтарными глазами. Ого, это признак сильного испуга! Но Фантик напомнил про испуганные взгляды мурзиковых женщин. Значит и Матрешка все же что-то такое почувствовала. Когда-то он читал, что кошки ого-го какие чуткие ко всякой чертовщине, в том числе и к бешеным собакам.
Не взирая на реакцию Матрены, Толяныч все же наложил ей в миску консервированного мяса, потом пришлось еще некоторое время уговаривать поесть, кормить почти что с рук. Обычно это помогало, но сейчас девочка лишь светила янтарным глазом, пятилась и горбила спину.
Поела она, лишь когда Толяныч покинул кухню.
Холодный ком, сковавший внутренности, подталкивал к действиям. Перво-наперво нужно какое-нибудь оружие. Шокера нет, это отпадает. Кухонный нож — глупо и неудобно, гаечный ключ или молоток — это вообще анекдот какой-то. Ага, есть подходящая вещица! Толяныч принялся искать Мышонка мощную пружину от эспандера с шариком грамм на сто на одном конце и кожаным ремешком для запястья на другом. Шикарная штука, привет из буйной юности, причем гораздо эффективнее цепи, если уметь пользоваться. Толяныч умел, но последний раз использовал Мышонка лет этак десять тому назад. Остается надеяться, что мастерство действительно не пропьешь.
Нашел.
Встал посреди комнаты и провел короткую серию взмахов — Мышонок послушно рвал воздух, а когда надо лязгал пружиной, сокращаясь. С пивком покатит — такой диагноз поставил Толяныч себе и Мышонку, взял из шкафа старую армейскую куртку и сунул Мышонка в рукав шариком вниз, чтоб не мешал, да и доставать удобно. Сгреб с полки оставшиеся от получки чипы, проверил личную карточку — на месте. Ну, вроде все. И, уже выходя, решил взять с собой Матрену. Он не знал, когда вернется домой.
— Иди ко мне, девочка, иди моя хорошая… — Осторожно взял кошку на руки, сунул ее за пазуху.
Удивительно, но сейчас кошка не противилась ни его прикосновениям, ни попаданию под куртку, хотя на нее это было совсем не похоже. Обычно ее настроения длились гораздо дольше. Толяныч глянул на настенные часы — «дело к четырем, опаздываю, бляха-муха!» — и закурил уже на лестнице.
Открыв дверь подъезда осмотрелся — ничего и никого. Небо над ломаной кромкой окрестных домов было еще вполне ночным, кое-где отблескивали слабенькие звезды. Мелко дребезжал ртутный фонарь, выхватывал пустынный участок двора. Тишина… «Самое время для активных действий» — подумал Фантик, обошел свой дом и, заворачивая за угол, запел без слов, не выпуская сигарету изо рта. И сразу увидел рванувшийся навстречу «Полтинник» с четырьмя — почему-то это он отчетливо видел — пассажирами на борту.
Мир, казалось, замер, пусть и на долю секунды, но остановился, застыл студнем в шаге от гибели…
— Ложись!!! — рванул почти в упор барабанные перепонки хриплый крик, разбивая оцепенение вдребезги, и Толяныч метнулся снова за угол, влетел в куст сирени, стараясь не помять Матрену, услышал несколько несильных, частых хлопков, и яркая вспышка вышибла слезы из глаз — БАБАХ!!!
Где-то зазвенело стекло, Матрена впилась ему в грудь всеми когтями. Над кустами рванулся вверх дымно-малиновый шар и стало светло. Совсем рядом зашуршала трава, Толяныч, перекатываясь, рванул из-под куртки Мышонка…
— Свои. — Из куста вынырнул Крот с большим пистолетом в лапище. — Как жопой чуял, что надо тебя встретить. Валим по быстрому!
Он потащил Толяныча через кусты вдоль стены дома, держась под самыми окнами, и свернул к его подъезду.
— Куда ты?
Серега уже открывал дверь:
— Отсидимся полчасика у тебя. Там щас отовсюду народ в окна пялится, как бы не засекли. Заодно перекусим. А потом выйдем, типа нормально. Въезжаешь? — Он посмотрел на Толяныча. — Ты, что, контужен?
— Вроде нет… — Толяныч активно потряс головой и почувствовал, как Матрена все-таки убрала когти. — Как ты, девочка?
Он хотел ее погладить, но обнаружил, что в руке по-прежнему Мышонок. Матрена замурлыкала как ни в чем не бывало и потерлась затылком о его подбородок. И тут Толяныча пробило на «ха-ха».
— Точно контуженый! — Крот смотрел на него, как на психа. — Давай ключи.
* * *В квартире Толяныч закатился еще пуще прежнего, до слез. Серега внимательно посмотрел на него и резко ударил в скулу, и так уже заплывшую синяком
— Да ты охренел, придурок! — Заорал Толяныч, чуть не прикусив язык.
— Уймись.
— Придурок, ты же им в бак вмандяшил! Там же водород! Ты же мог меня грохнуть вместе с ними к чертовой матери! Идиот!!!
— Не ори, соседи услышат. Нет бы за меткость похвалить. Я ж им в бак и целил, там где крышечка такая… Ты жив, а они нет. Чего орешь, как буйвол? — и, помолчав, добавил, доставая плоскую фляжку. — На-ка, хлебни лучше… — Что Толяныч послушно и сделал.
Вновь выступили слезы, но это были слезы облегчения — во фляжке оказался чистый спирт. Как там? Изыди нечистый дух?
— Ну что, полегчало? Леший. Заходи… У нас пожрать чего осталось? спросил он Толяныча.
Только тут Толяныч заметил проводок армейского токина, вьющийся у Сереги из-под воротника куртки за левое ухо. На шее, тоже слева, притаилась под самой челюстью горошина микрофона. Так. К таким поворотам Толяныч оказался совершенно не готов, хотя внутриутробная ледышка вроде как была предупреждением. А вот Серега, оказывается, отнесся к делу со всей серьезностью.
— Да, со вчера должно остаться… — Толяныч зажег маленький ночник и суетливо принялся выкладывать на сервировочный столик все, что попадалось в холодильнике. Метания помогали хоть немного прийти в себя. Собаки, говоришь, бешенные? Ну-ну.
Щелкнул замок в прихожей, и он обернулся — прямо перед ним стоял настоящий гигант, человек-гора под два метра ростом.
— Леха. — Сказал он просто и протянул руку, которую Толяныч пожал с опаской. Так пожимают гидравлический пресс.
— Вот теперь мы их за вымя потискаем! — Крот ухватил кусок колбасы с хлебом и говорил с полным ртом. — Похоже, круто ты, Фант, залетел. Номерок твоей герцогини мы пробили — пустышка, адресок в выселенном доме в районе Колхозной. Там уже два года никто не живет, разве что бомжи.
— Так может я перепутал…
— Неважно. А вот с «Полтинником» куда серьезнее — номера блатные. Мне Мурзик много чего порассказал про этих ухарей, пока ты там по улице прохлаждался. Серьезные мальчики. Короче, если беремся — надо мочить сейчас, иначе закопают. И тебя, и нас. Кроме шуток…
