Джеймс Герберт - Тайна Крикли-холла
Бороздки, которые напряженные пальцы Лили оставляли в мягкой земле, становились все глубже, руки девушки за несколько секунд почти полностью зарылись в почву. Лили пребывала все в том же полусознательном состоянии, как будто укрывшись от дождя в самой себе, но ее ум с паническим страхом наблюдал за тем, как Криббен продолжает убивать…
Трое сирот спрятались под столами, в самодельной классной комнате. Тусклый свет проникал из холла сквозь открытую дверь, и они молча молились о том, чтобы их не заметили в тени мебели. Они прислушивались к знакомым звукам — «ш-ш-ш-шлеп!» — снова и снова — «ш-ш-ш-шлеп!» — и эти звуки становились все громче по мере того, как их опекун приближался…
Криббен помедлил на пороге… он понял, где прячутся дети.
«Ш-ш-ш-шлеп!»
Острая боль от ударов по телу возбуждала его, но она оказалась не в силах погасить обжигающее пламя в его голове. Он чувствовал: его мозг готов разорваться на тысячи кусочков…
«О Боже, — безгласно взмолился Криббен, — избавь меня от этой тяжкой ноши! Прогони эту епитимью, и я буду служить Тебе до конца дней моих!»
Он покачнулся, едва не упав, и его глаза на несколько мгновений плотно закрылись от боли. Он прижал ладонь ко лбу в тщетной надежде облегчить страдание. Потом Августус Криббен заставил себя открыть глаза, хотя даже слабый свет масляных ламп причинял ему боль. Он почти ничего не соображал, но боль толкала его вперед. Он всмотрелся в сумрак классной и увидел маленькие фигурки, съежившиеся под столами.
Это те самые безнравственные дети, они будут жестоко наказаны. Они пытались сбежать из Крикли-холла — без сомнения, лишь для того, чтобы воздвигнуть ложные обвинения, чтобы сообщить о дурном обращении с ними любому, кто согласится их выслушать. Как он презирает этих жалких, гнусных, неблагодарных грешников! Он не позволит им распространять ложь. Нет, этой ночью они должны заплатить за свое предательство, за свое вероломство. Сегодня их грязные души будут преподнесены Господу до того, как они окончательно, безвозвратно погибнут. Только тогда всемилостивый Господь дарует им прощение.
Новый удар боли, как удар молнии с бушующих небес, обжег мозг Криббена, и он взвыл от негодования и обиды. Эти дети! Это они виноваты в том, что он страдает! Он должен найти их всех, он должен преподнести их Господу до того, как их испорченность станет полной и окончательной.
«Ш-ш-ш-шлеп!»
Он вошел в классную, и сироты сжались в комочки, стараясь превратиться в невидимок. Но столы внезапно отлетели в сторону, и дети оказались на виду. Криббен схватил ближайшего ребенка, семилетнюю Мэйвис Боррингстон, и легко, одним движением сломал ей шею. Пока он расправлялся с девятилетним Евгением Смитом, третий малыш забился в угол комнаты и закрыл лицо руками, и его тело превратилось в тугой комок. Семилетний Арнольд Браун совершенно не шевелился, как будто это могло сделать его невидимым.
Но ребенок ошибся.
Сначала Криббен стегнул мальчика по спине своей плетью, а когда жертва попыталась отползти в сторону, опекун навис над ним. Наклонившись к мальчику, Криббен взял его рукой за подбородок. Сильный рывок — и голова Арнольда резко откинулась назад, а кости тонкой шеи хрустнули и сломались.
Оставалось найти еще троих. Криббен оглянулся по сторонам, но в этой комнате больше никого не было… не было никого живого. Августус тяжело дышал от возбуждения, а в его черных глазах пылал огонь, говоривший о жестоком и безвозвратном безумии.
Он вышел из комнаты и продолжил поиски.
«Ш-ш-ш-шлеп!»
Криббен направился вверх по лестнице…
72
Страх
Пайк теперь стоял на маленькой площадке на повороте лестницы, у высокого окна, спиной к торшеру; он устал сидеть, его колено болело. Он рассматривал Эву и Лорен, все так же лежавших на ступенях; испуганная девочка прижималась к обнимавшей ее матери.
— Я вернулся в Лондон один, видите ли. — Похоже, он хвастал этим, как будто совершил нечто великое и героическое. — Обычный мальчишка двенадцати лет от роду. И я выжил, хотя война все еще продолжалась. Или, может быть, как раз благодаря войне я и оставался незамеченным какое-то время. Со временем я нашел себе дом, семью и был усыновлен вполне благопристойной, но очень уж простой парой, которая…
Эва почувствовала, что с нее довольно. Уже достаточно напуганная и встревоженная чудовищной историей Пайка, не зная, сколько еще они с Лорен могут выдержать, она перебила болтуна. Но заговорила она фальшиво мягким голосом, совсем не желая настроить безумца против себя.
— Мистер Пайк, я уже спрашивала вас: чего все-таки вы хотите от нас?
— А, пожалуй, я вам наскучил. Но подробное изложение обстоятельств требует времени. Кроме того, мне почти приятно избавиться от ноши, которую пришлось нести многие десятилетия. Единственный человек, который все это слышал, был абсолютно сумасшедшим. Магда Криббен. Она не говорит и никак не реагирует на людей вокруг, вообще не похоже, чтобы она понимала, что ей говорят. Так что, видите, я рад, что могу поделиться с вами тайной того, что случилось в Крикли-холле много лет назад.
Страх и неуверенность понемногу начали перерастать в гнев, но Эва понимала: необходимо справиться с этим чувством. После того как она узнала, что Кэм действительно мертв, Эва смотрела на все вокруг издалека, со стороны. Она не впала в истерику, как можно было бы ожидать, далее не всплакнула. Остаток дня она пребывала в апатичном, вялом состоянии, ощущала себя невероятно уставшей… Только потому она и позволила этому человеку вечером войти в их дом, у нее не было сил сопротивляться.
Но теперь Эва напряглась, насторожилась, адреналин кипел в ее крови. Однако следует выглядеть спокойной, ради Лорен и ради себя самой. Эва внимательно следила за тем, чтобы в ее голосе не прорывалась та враждебность, которую она испытывала к Пайку, — не следует злить безумца.
— Но мы не можем вам помочь, — сказала она. — Что бы вам ни было нужно, мы помочь не в состоянии. — Эве придала храбрости реакция Пайка на ее слова, точнее, полное отсутствие его реакции. — Вы не могли бы собрать ваше оборудование и уйти? Мы ведь вам доверяли.
— Да, доверяли. Вы мне доверяли. — Пайк улыбнулся. — Вот это и было вашей ошибкой.
— Ошибкой? Я не понимаю…
— Ты пригласила меня в дом. Это огромная ошибка. Но когда я увидел твою дочь Лорен, то понял: все это просто должно было случиться. Я мгновенно осознал ее предназначение.
Эва напряглась, напускное спокойствие улетучивалось с бешеной скоростью. Она была готова вскочить и рывком поднять Лорен…
