Марти Бурнов - Мёртвый город на Неве
— Ой, прости, я просто очень рад встретить человека. Я тут комнату снимал, на Садовой, но кажется, это было в каком-то параллельном мире. Но все равно, хочу сходить, проверить…
— Забудь.
— Почему?.. Эх! Да я и сам все понимаю! — он обреченно махнул рукой. — Но куда же теперь идти?
— Надо дождаться рассвета. Ночью лучше никуда не ходить. Глуты кругом шныряют… Пойдем, тут есть сухое укромное место.
— Хорошо, идем.
Они прошли немного по переулку и свернули в какой-то дворик. Антону показалось, что он узнал это место. Это Апрашка, Апраксин двор. Только немного странно тут, впрочем, как и во всем этом мире…
Они вошли под козырек, прикрывающий вход в подвал, спустились по крутым ступенькам вниз. Дверь в подвал оказалась закрытой, но тут, под козырьком, было темно и сухо. Вполне можно переждать до утра.
— Я так ждала тебя! — Маша обняла Антона и посмотрела в его глаза.
— М-меня? — он был немного ошарашен этим, но, взглянув на нее — поверил.
Милое личико, правда, чересчур бледное, симпатичный носик и огромные темные глаза. Как омут, погрузившись в который однажды, назад уже дороги нет. Тонкие холодные пальчики принялись расстегивать воротник его рубашки и обнимать его шею. Прикосновения были холодными, слегка щекотными, но удивительно приятными. А сколько теплоты и страсти в этих узких вертикальных зрачках!..
«Так. Стоп! Бред какой-то! — Антон почувствовал, как что-то в нем шевельнулось. Снова ожил фантом. Не к добру это! Он еще раз взглянул в глаза Маше. — Глаза как глаза, такие милые…»
В странном, неописуемом блаженстве, Антон застыл, прислонившись к стене, а Маша принялась страстно целовать его в лицо, в подбородок, в шею…
Ужасающий грохот вырвал его из блаженного забытия.
Какая-то старуха со всей дури колошматила палкой по жестяной кровле подвального козырька и громко вопила:
— А ну пошла прочь, чертова мертвечина! Ишь, приноровилась клиентов жрать! Еще раз тут увижу — мало не покажется! Жандармов позову! Мор-глуту участковому сдам!
Бабка здорово напугала Антона, но еще сильнее его напугала Маша. Когда он повернулся к ней — увидел совсем не то бледноватое миленькое личико. Он увидел монстра, с жуткими желтыми глазами и огромными клыками, с которых капала кровь.
Отпихнув ее, он выскочил на улицу и спрятался за спину старушки, все еще продолжавшей колотить палкой по кровле.
Маша медленно поднималась по ступеням. Она то рычала, то пронзительно шипела, а потом — прыгнула. Антон присел и закрылся руками. Старушка же, к его удивлению, никак не прореагировала на этот прыжок. А куда делась Маша?..
Антон обернулся. «Этого не может быть!» В один прыжок, перескочив через них и перелетев дворик, Маша, продолжая яростно шипеть, карабкалась на четвереньках вверх по стене дома. Ползла, совсем не напрягаясь и не цепляясь за выступы. Она передвигалась по отвесной стене, как по ровной земле. Создавалось ощущение, что сила притяжения перестала на нее действовать. Взвыв жутким, неестественным голосом, видимо — на прощание, Маша скрылась на крыше довольно высокого трехэтажного дома.
Только теперь Антон заметил, как сильно болит у него шея. Дотронулся рукой и почувствовал, что из раны течет кровь. «Черт! Эта гадина меня укусила!»
Старуха внимательно разглядывала его, выбросив палку.
— Что, цапнула гадина?! Успела-таки! Ну, ничего, жив будешь — не помрешь… Сам-то ее кровушки не испил?
— Я? Кровушки? Да, вроде, нет… как-то нет такой привычки… у-у-у-у! — Антон подобрал с земли свою куртку, нашел в кармане мокрый носовой платок и приложил к ране.
— А куда путь держишь в столь поздний час, молодой человек?
— Живу я тут, на Садовой… неподалеку. Раньше жил…
Старушка подошла вплотную и дотронулась рукой до его лба. Антон не сопротивлялся. Вопреки ожиданиям, прикосновение оказалось теплым и даже приятным.
— Смотри, — прошептала она чуть слышно, одними губами.
Антон закрыл глаза и ярко и отчетливо начал видеть совершенно странные вещи. Вокруг по-прежнему было темно, но он видел все лучше и лучше, все отчетливее… Вот он мчится по переулку, слишком высоко и слишком быстро для человека, подобно, скорее, птице, или летучей мыши. Вот его дом на Садовой. Вот такой знакомый дворик с разрушенным фонтаном… У фонтана шевелятся какие-то тени, они пугаются и разбегаются в рассыпную. Но что-то, или, вернее, кто-то остается лежать на земле… Он приближается… ближе… ближе… И видит себя! Вернее — свой полуголый, изрядно обглоданный труп.
Антон закричал и в ужасе отпрянул от старухи.
— Что? Что это было?
— Это то, что с тобой станет довольно скоро. Через пару часов. Если, конечно, ты пойдешь туда…
— Но что же мне делать?
— А я почем знаю? Что хочешь — то и делай, — старушка повернулась и заковыляла прочь.
— Постойте! Помогите мне, пожалуйста… — Антон готов был разрыдаться, как ребенок, он не знал, что теперь делать, а эта старушка — единственная в этом мире, кто ему помог. — Я вас умоляю, помогите мне!
Бабка остановилась, обернулась и оценивающе взглянула на него.
— Помогу, пожалуй. Но с одним условием. Работник мне в дом нужен, да уборщик. Не хочу, конечно, фантома брать, от вас не знаешь, чего и ждать, но ведь сгинешь же иначе… Пойдем! Годок у меня поработаешь, а там посмотрим.
— Годок?! — Антон опять был ошарашен, правда, меньше, чем когда увидел свой труп. — Простите, а выбраться отсюда как-нибудь можно?
— Откуда?
— Да из этого мира, будь он неладен!.. Ой, простите… вы ведь здесь живете.
— За Предел? Пересечь грань миров? Так это можно! Это — завсегда-пожалуйста!
— Как?
— Да ничего проще нет, мил человек! Вперед ногами! — старушка рассмеялась, не злобно, но как-то беззаботно, как будто анекдот смешной рассказала.
«Очень смешно! Вперед ногами! Нет, пожалуй, я пока к этому не готов… — Антон поплелся за бабкой. — Делать нечего, надо соглашаться, а то, действительно, и до рассвета тут не дотяну…»
— Я согласен, бабушка, я ведь и умею много… И евроремонтик… тьфу ты, черт! И плотничать могу, и кровлю подлатать, и обойки поклеить… и пол это… подмести.
Старушка обернулась и гневно сверкнула глазами:
— Это все хорошо, голубчик, только запомни раз и навсегда: я тебе не «бабушка», меня зовут Екатерина Францевна Хесслер!
— Простите, пожалуйста, Екатерина Францевна… я понял…
4
Тяжелое пасмурное небо отсвечивало на западе розовым. Кронверский пролив казался живым. Быстрые маленькие волны на его поверхности шевелились и поблескивали в темноте, чуть слышно, со звуком, похожим на вздохи, облизывали гнилые деревянные сваи, укреплявшие берег. Ветер гнал туманную сырость с Балтики.
