Ли Майерс - BRONZA
– Что ты сказал, святой засранец?! А ну повтори! – Теренс перехватил поудобней шлем и шагнул к скамейке.
– Что слышал!
– Вы еще подеритесь тут, девочки! – ехидно заметил студент. – Ну, что подумает о нас этот милый ребенок? – с видом ханжи погладил он Байю по голове и тут же, совсем как Оуэн, прикрикнул на них:
– Угомонитесь вы – оба!
Прислушиваясь к их разговорам, Имонн переводил взгляд с одного на другого, удивленно хлопая ресницами. Шибан ссорились? Выясняли отношения? Это действительно…? На самом деле? Невозможное существует?! Или они просто разводят его, будто какого-нибудь лоха, продолжая свой спектакль? Вот и внешность как для маскарада. А дурацкие имена… Зачем им имена? Они же – Ши-И!
«Может, с гибелью одного нарушилось равновесие?» – предположил он. Они больше не часть единого зверя? Непохожесть отдаляла их друг от друга. И скоро, став настоящими личностями, возможно, они уже не захотят служить своему хозяину. Откажутся подчиняться Призвавшему их…
– О чем так глубокомысленно задумалась наша детка? – отвлек его от этих мыслей студент. Смотрел насмешливо, с пониманием. – Если говорить об «этом»… Это все твои домыслы. Ты ничего не смыслишь в природе нашего существования… – с усмешкой превосходства, он привлек Имонна к себе. – Не грузись, ладно… радость моя! А то еще заболеешь…
Шумно втянул воздух и по-звериному обнюхал его.
– Ты такой хорошенький. Так сладко пахнешь… Эта чудесная смесь отваги и страха. Я слышу, как вздрагивает твоя маленькая пиписька! – плотоядно облизавшись, он положил ладонь на колено мальчику. – Пожалуй, я и сам не прочь откусить тебе голову…
В темноте, фосфором, вспыхнули по-волчьи раскосые глаза.
– Отвали! – радуясь в этот момент приказу Оуэна, сломавшимся на фальцет голосом воскликнул Байя. – Тебе, шавка… не велено меня трогать!
Держась на грани фола, он стряхнул положенную ему на колено руку, нечаянно стукнув студента головой прямо в лицо. И тот мгновенно утратил все человеческое.
– Не трепыхайся! – прошипела жуткая тварь, роняя слюну с оскалившихся клыков, гипнотизируя его по-змеиному застывшим взглядом. – Не дразни смерть! Она и так тебя дожидается! Не стоит звать ее раньше времени!
Острые когти только слегка цапнули мальчика по бедру, а плотная ткань джинсов тут же разошлась на рваные лоскуты.
– Я могу сделать это и с твоей кожей! – пообещал студент, но уже более спокойно, снова становясь человеком. Он не порвал его на куски. Даже не ударил. Хозяйская псина была выдрессирована… исключительно.
Невольно проникнув в его сознание, Имонн испугался. Никакого сознания… Только голод и пустота… И пустота затягивала…
А студент вежливо, как и полагается милому, приятному во всех отношениях молодому человеку, поинтересовался:
– Поведай же нам, куда это ты несся сломя голову? Неужели спасать… кого-то?! Деточка… тебе не о других… тебе – о себе волноваться надо! – сделал он сочувственное лицо, при этом в глазах Ши светилась чисто человеческая жестокость. – Могу сказать тебе, что твой глупый патрон сейчас уплетает третий десерт в кафе… Между прочим, в твоем обществе! – заметил он мстительно и снова посмотрел на часы. – А наш господин… сейчас принимает ванну! Он уже постелил для тебя шелковые простыни… Сегодня ты умрешь на них!
Имонн болезненно вздрогнул, распахнув и без того огромные глаза, когда до него дошел смысл сказанного. В душе тоскливо заледенело. «Ловушка! Ловушка для Марка, а он станет приманкой…»
Шибан удовлетворенно хмыкнули. Ведь это так по-человечески – несколькими словами причинить другому душевную муку, от которой еще долго будет нестерпимо гореть сердце, не дотронувшись до него даже пальцем!
– А сейчас… нашей детке пора баиньки! – мило улыбнувшись, сказал студент, резким ударом в живот вырубая подростка. Застигнутый врасплох, Байя без звука обмяк в его объятиях, и он выпустил его руку.
Теренс перестал подпирать спиной колонну.
– Хорошо, что милорд больше не собирается церемониться с этими двумя… – сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь. Зачем-то заглянул в свой шлем и легко перепрыгнул через ступеньки. – Ладно, я за Марком! Проводить до дверей! – обернулся он. – А вы домой…
Вывел из кустов мотоцикл. Встряхнул волосами, надел шлем. Кроваво-красная «Yamaha», с утробным рычанием взревев мотором, рванула с места и исчезла за поворотом, унося прильнувшего к ней седока.
Бобби, перышком, поднял на руки бесчувственное тело мальчика.
– Как ты думаешь… – повернулся он к Юджину, – потом хозяин отдаст нам мальчишку? Поиграть…
– Разумеется, отдаст! Не в рамку же он его вставит, чтобы повесить на стенку! – ответил тот, нажимая на брелок.
Притаившийся в тени деревьев зеленый, словно вода в лагуне, «Jaguar» мигнул фарами. На капоте сверкнула серебром, распластавшись в прыжке, фигурка зверя. Через минуту машина тоже исчезла за поворотом. Ей вслед сердито каркнула ворона и, громко хлопая крыльями, перелетела на другую ветку.
45 глава
– Отрок? Наконец-то! Где ты? Я все объясню…
– Что я слышу? Тебя бросили!
В трубке заразительно рассмеялись. Марк дернулся, как ужаленный.
– Ивама? Ты!
– Нет, доктор Спок! – весело откликнулся Оуэн. – Конечно же я! И как бы тебе ни хотелось, чтобы я посочувствовал твоему горю… Не буду!
– Какого черта! – рявкнул на него Марк.
– А, собственно, в чем дело? – не обращая внимания на его грубость, спросил тот, но ласковости в голосе Оуэна прибавилось. – Позволь, угадаю… Набравшись храбрости, маленький паж наконец-то признался тебе в своих чувствах. Но ты, твердолобый пожиратель сладостей, отверг его! Навсегда разбив хрупкое детское сердце!
На том конце театрально вздохнули.
– Бедный, бедный мальчик… Может, уже повесился? Ты же в вопросах любви – просто свинья, топчущая апельсины в этой, как ее там… посудной лавке!
Оуэн вновь рассмеялся. Чувствовалось, что у него прекрасное настроение, и он веселится вовсю.
– Заткнись! – Марк бросил трубку.
Телефон тут же зазвонил снова.
– И ты заткнись! – сердито рявкнул он на телефон и нервно заходил по комнате.
Что происходит? Откуда эта бесцеремонная сволочь знает, что произошло? Откуда она вообще все знает?!
Действительно, с самого утра Байя вел себя странно. Видимо, уже заранее нервничал, собираясь сказать такое. Сначала вытащил из ванной. Потом выяснилось, что Марк забыл про его день рождения, когда удивленно спросил, зачем это отрок вырядился, как на похороны. У Имонна так обиженно задрожала губа, что он почувствовал себя последним негодяем. А отрок – причесанный, в костюме, при галстуке – смотрелся неплохо. Как-то непривычно. По-взрослому, что ли…
Желая загладить свою вину, он весь день потакал всем желаниям мальчика. В того же словно бес вселился. Так что к вечеру Марк уже и ног под собой не чуял. Именинник совсем заездил его своими капризами. Между прочим, это он потребовал, чтобы они ужинали в том итальянском кафе. Заказал большущий торт-мороженое по случаю своего дня рождения. Загадывая желание, долго ломался и жеманничал, прежде чем задуть свечи. Впрочем, Марк и не думал возражать.
