Дино Динаев - Собака Кантерсельфа
В ночи, словно вздох живого существа пронесся далекий вопль сирены, и на горизонте замаячили сигнальные огни приближающегося судна. Воспользовавшись моментом, один из вахтовиков, спрятавшихся за пожарным рундуком, начал пробираться к полубаку. Чемоданов заметил и поднял умхальтер.
– Не трогай его! – велел Заремба, даже не оглянувшись.
Гэбээровец подчинился. Паренек, не веря своему счастью, поправил лямки тощего рюкзачка и припустил к носу корабля. Спрыгнул на выступ нижней палубы, в спешке отбив пятки, и быстро запетлял среди стоящих контейнеров.
Фонари послушно отмечали его лихорадочный бег дикими прыгающими тенями. Наконец парень достиг шлюпки, что было слышно по тому, как она стала раскачиваться. В темноте заскрипели тали. А потом вахтовик стал кричать. Заремба в охватившем его благовейном наслаждении закатил глаза, впитывая чужую боль.
Вахтовик, уже ничего не соображая от боли, пытался грести, хотя шлюпка продолжала, как и прежде висеть над палубой. Гэбээровцы загоготали от удовольствия.
Вахтовика ломало бесшумно и страшно. Хоть кожа и оставалась неповрежденной, под нею происходило ожесточенное движение костей. Сами кости утончались, вытягивалась, и вскоре вместо человека возникла омерзительная фигура с вытянутыми тонкими ручками и ножками и со спутанными длинными седыми волосами, похожая на привидение. Вахтовик умер, крича от боли и отвращения оттого, что осознал, во что он превратился.
– Он в раю! – раздался чей-то голос.
– Возможно, а кто это сказал? – спросил Заремба, по-прежнему не оборачиваясь. – А, это вы полномочный представитель?
– Да, я, – церемонно поклонился Филинов, хотя вид его был страшен. – Зря вы это сделали. Я обо все доложу президенту. Преступления, которые здесь творятся, настолько невероятны, что я думаю, Рубин отметит мораторий на смертную казнь, и вы будете казнены.
– Разве вам не понравилось? Вас все любят.
– В настоящее время я говорю не о себе. Кто вам разрешил открывать несанкционированный доступ в рай? У вас есть какие-то документы? Стандарты предприятия? Должностная инструкция, наконец? А налоги вы платите?
– Какие ваши доказательства?
Внутри шлюпки разгорелся яркий ацетиленовый свет. Даже можно сказать, возникло сияние, в котором тело несчастного растворилось без следа. Через секунду сияние погасло. Свет фонарей показался после него невообразимо тусклым.
– Черт, так всегда, – изрек Заремба. – Интересно куда бы я попал, окажись я в лодке? И заберите, наконец, представителя!
Из темноты выступил человек в ватнике и вислых трусах, при виде которого Филинов сник и потерял начальственную осанку.
– Зачем вы так? – тихо произнес он.
Мужчина что-то тихо бормоча, положил ему руку на плечо, которую Филинов с омерзением сбросил, но мужчина в ватнике не оставил своих попыток, раз за разом клал руку обратно, и движения Филинова становились все более вялыми, пока он не остался безропотно стоять не в силах больше сопротивляться. Мужчина только этого и ждал, развернул представителя и повел обратно в темноту.
Посторонний шум прорезал ночную тишину.
– Моторная лодка за бортом! – крикнули с вышки.
– Делегация с парома "Делейни"? – предположил Шкот, произнеся вместо "с парома" "ш парома".
– Нет, со стороны берега!
– Это оно! – проговорил Заремба, прикрыв глаза. – Оно вернулось. Невероятно! – и приказал убить его.
– Кого? – не понял Шкот.
– Того, кто в лодке, идиот! – зашипел Счастливчик.
– Оно раньше не возвращалось. Никогда! – позволил себе некоторое подобие эмоций Заремба, когда спецмоновцы ушли.
Спецмоновцы переместились к правому борту и как раз вовремя, шлюпка стукнулась о борт.
– Сбросьте сходни! – раздался звонкий голос.
– Кто ты такой? – спросил Счастливчик.
– Это я, Сека!
– Ах, ты, дрянь! Ну-ка киньте этой твари трап, я хочу лично вырвать ей кишки!
Шкот, Мормышка и Жиртрест разобрались со сходнями. Вскоре трап задрожал под легкими невесомыми шагами, и в свет фонарей ступила тонкая как тростинка Сека, одетая по обыкновению в обтянутые брючки и майку. Она нисколько не заробела под прицелами четырех умхальтеров.
– Я не хочу вас убивать, – призналась она, и спецмоновцы заухмылялись.
Счастливчик толкнул Жиртреста в плечо. Осклабившись еще шире, лысый гигант приблизился к девчонке и двинул ей прикладом в лицо. Если бы попал, то убил бы на месте, но он не попал.
Сека подсела под удар, рывком под коленки свалила на себя этакую тушу и стала откатываться в сторону лееров. Спецмоновцы оторопели от столь наглого маневра, а когда опомнились, отрыли шквальный огонь, невзирая на то, что Сека прикрывалась их коллегой.
Докатившись до релингов, Сека остановилась, по-прежнему прикрываясь толстяком, на этот раз безмолвным и безучастным, потому что в него угодило не меньше десятка пуль. Сама же проклятая девчонка не была ранена ни разу. Спецмоновцы дали еще залп, окончательно превратив труп Жиртреста в нечто неопозноваемое.
Сека оторвалась от защиты и рыбкой проскользнула между леерных стоек. Удара о бак не последовала. Сека приземлилась как кошка и так же бесшумно исчезла.
Счастливчик пинками погнал своих людей в погоню, отлично сознавая, что в противном случае Заремба не простит ему того, что Сека теперь на корабле.
Распахнув дверь, Визг секунду обозревал мальчишек, а потом издал такой силы рев, что они оглохли. Макс перестал чувствовать нижнюю часть тела и писал в полную силу. Визг завел и тяжело поднял трескучую ходящую ходуном пилу. Сафа подхватил первое, что попалось под руку, отпорный крюк, и ткнул в глаза, но крюк лишь царапнул безобразный шлем.
Визг отмахнулся и отхватил у крюка добрую половину. Тогда Сафа стал тыкать в него оставшейся половиной. Крюк скользил по кольчуге, застревая меж пластин, не причиняя особого урона.
Визг выключил пилу. Видно ситуация его забавляла. Сафа разозлился и треснул его по голове, слишком поздно сообразив, что не надо было этого делать. Теперь он разозлил монструоза по настоящему. Урод взревел. Он схватил наглеца за волосы и посмотрел ему в глаза. Сафе показалось, что он глянул в бездну.
Единственный глаз Визга, покрытый пленкой, словно всасывал в себя. Не имея возможности даже двинуться, весь переполненный ненавистью от собственного бессилия, Сафа плюнул ему в лицо. Циклоп озверел окончательно и, отшатнувшись, завел пилу. Она крутилась так близко, что у Сафы развевались волосы, но он даже не пошевелился. Можно было попытаться отклониться в сторону или забиться под нижний край ящика как Макс, но он не двинулся с места.
– Бойся? – спросил Визг, отчаянно коверкая слова, снова выключив пилу, и в голосе его неожиданно прозвучала надежда. – Бойся? Отвечать!
