Влада Медвденикова - Дети войны
Безответственность. Все верно.
— Так тяжело было среди них, — говорит Бета. — Мне все казалось таким диким. Нет, я привыкла потом, но я все равно не понимаю, как они могли так жить?
Я крепче сжимаю ее руку и говорю:
— Я восхищаюсь скрытыми.
Бета смеется, но я серьезен.
Жить в духоте и пыли чужих домов и улиц, среди врагов, в паутине их семей, ревности, торговли, ненависти к магии, — это подвиг. Мои предвестники, мои звезды совершили его, я горжусь тем, что связан с ними.
Каждый мой предвестник восхищает меня.
Но не Лаэнар. И не предатели из Рощи.
Единственные из всех скрытых, они все время были среди своих, в сплетении волшебства. Несколько поколений трудилось, чтобы создать в Атанге островок настоящей жизни. Все было сделано: враги не подозревали, кто среди них, и волшебники могли спокойно жить в стенах Рощи, петь, готовиться к битве.
Там обитали лучшие — и все же часть из них предала меня в самый первый день войны. Предали — и были уничтожены.
Потом я расспрашивал, но до сих пор не понимаю, как могло случиться такое.
«Они хотели остаться у ручья, — так мне сказали. — Не хотели воевать с врагами, хотели просто жить в Роще. Хотели, чтобы она осталась прежней, и ради этого готовы были сражаться».
Но Роща не могла остаться прежней — она выросла посреди столицы врагов и вместе с ней должна была исчезнуть. Чтобы весь мир преобразился, изменился, стал свободным.
— Роща была прообразом свободного мира. — Я слышу свой голос, я говорю вслух. — И вот что там случилось.
Бета смотрит с тревогой. В вечернем свете ее глаза совсем темные, тень от ресниц дрожит на щеке. Я чувствую и вижу — мои мысли коснулись ее, она понимает, о чем я говорю.
— Неужели, — ее голос такой же тревожный и ищущий, как и взгляд, — такое может повториться, теперь?
Я хочу ответить, но застываю. Я слышу магию, голос приближающейся силы, — еще далекий, но стремительно нарастающий.
Бета прислушивается вместе со мной, сердце успевает ударить несколько раз, и к потоку силы присоединяется звук, — гул двигателей.
Ветер меняется, лес затихает на миг, но вновь обретает голос, — он тревожится, он предвкушает. Сила движется к нам как волна, мчится сквозь небо, и эхо стелется впереди нее, катится по земле, по волнам реки, дрожит вокруг нас. В этой силе звучат песни преображения, изменчивые и легкие, мир пьет их как воду, пьянеет от каждого глотка.
Сила Аянара, так непохожая на мою.
В вечернем небе сверкает искра, она все больше и ближе. Превращается в сияющую каплю, в стремительно мчащуюся машину, разворачивается над лесом, кругами идет вниз. Чувства Беты колотятся о мою ладонь: беспокойство, надежда, смятение, страх за меня.
Не бойся, не бойся, — я хочу сказать это вслух, но машина уже здесь, зависла над самой водой, грохот двигателей оглушает. Они поют голосом бури, хорошо мне знакомым.
Еще недавно эта машина была черной.
Все машины города были черными, все они служили войне.
Но война позади, и выпуклая крыша и борта, раскрывающиеся сейчас, — покрыты всплесками алого и синего цвета. Зеленые брызги горят среди них, желтые полосы стекают вниз. Сквозь прорехи цветного узора проступает чернота, мой цвет. Я жду, кто выйдет наружу. Это машина Аянара, но там могут быть мои предвестники. Те, кто сражался рядом со мной, а теперь служат преображению.
Приговор тяжелее скал, я словно замурован.
Гул двигателей стихает, борт отходит в сторону, на берег спрыгивают двое. Они оба в разноцветной, яркой одежде. Волосы одного из них похожи на темный дым, их треплет ветер. Другой острижен коротко, его лицо мне знакомо, но не могу вспомнить имя. С таким трудом запоминаю имена.
Он подходит, вскидывает руку в приветствии, но не склоняет головы, и я узнаю его: один из личных предвестников Аянара, одна из его самых ярких звезд.
— Мельтиар. — Он говорит так почтительно, словно мы встретились не в лесу, а в коридорах города. Словно мое время еще не кончилось. Словно я не осужден. — Аянар хочет видеть тебя. У него для тебя задание.
Задание. Война позади, мы победили, но для меня есть задание.
В моем сердце огонь, он все сильнее, пламя рвется вверх. Безымянное чувство сжигает и возрождает меня, каждый вдох ослепителен и невыносим.
Мое время кончилось, но я жив и есть то, что я еще должен сделать.
Я пытаюсь сдержать это пламя, не дать ему прорваться в жесты и взгляд. Пусть только Бета знает, что со мной.
Я спрашиваю:
— Где Аянар сейчас?
— Недалеко от южного побережья, — отвечает его предвестник и поворачивается, указывает на юг. — Лететь туда довольно долго, но ты можешь пройти через темноту. Легко сможешь понять направление, почти все твои крылатые предвестники сейчас там.
Мир замирает, все звуки гаснут вокруг меня. Приговор заслоняет от меня все, пять голосов звучат как один, горят в моей памяти, но слов не разобрать. На миг мне кажется — я на вересковом поле возле черной стены гор, я не уходил оттуда никогда. Но в моей руке ладонь Беты, я слышу ее пульс, — он торопится, обгоняет мои мысли.
— Я не могу идти туда, — говорю я предвестнику Аянара. Мой голос звучит спокойно, и я горжусь собой. — Приговор запрещает мне.
Он смотрит на меня растеряно и огорченно, но тут же отводит взгляд, говорит:
— Нет, твоих личных предвестников там нет. Ты не нарушишь приговор.
Я почти слышу мысли Беты, ее понимание и облегчение захлестывают меня как волна, но сам я словно во льду.
— Я не должен приближаться только к своим самым ярким звездам, — говорю я. — Только к личным предвестникам.
Только к Рэгилю и Арце.
Предвестник Аянара кивает.
— Да. — Он все еще не смотрит мне в глаза, а его голос звучит так, словно он виноват передо мной или думает, что я сошел с ума. — Ты полетишь с нами?
Я увел Бету так далеко от города, мы столько времени были вдали от людей, — и в этом не было смысла. Я блуждал в непроглядной тьме. Мне предстоит задание, поэтому я должен вернуть мыслям ясность. Больше нельзя заблуждаться.
— Нужно быть там сегодня? — спрашиваю я.
Предвестник Аянара делает неопределенный жест, ветер треплет рукав его куртки.
— В ближайшие дни.
— Скажи Аянару, что скоро буду, — говорю я.
* * *В ночной темноте каждая мысль превращается в выстрел: мчится стремительно, исчезает, но след ее горит долго. Я сижу, прислонившись к стволу дерева, Бета спит, положив голову мне на колени. Где-то вдали воет волк, — этот звук, свободный и дикий, будоражит душу.
Я должен мыслить ясно.
Эркинар сказал бы, что моя душа больна. Уговаривал бы меня остаться на этаже прорицателей, погрузиться в сны, в исцеляющие видения. Но я справлюсь сам.
