Светлана Смирнова - Тринадцатый
Каждая душа не отличалась от другой величенной мантии и формой нимба. Главным опознавательным признаком для души являлся номер. Его берегли, как зеницу нимба. Им гордились.
Тринадцатому было очень трудно переносить такое большое общество. Он привык к одиночеству и размеренному течению жизни. В школе то же был установлен определенный порядок, но часы для отдыха — режим школы в себя не включал. Души, отработавшие не первый срок, спокойно переносили нагрузки обучения. Тринадцатый проходил это первый раз. Поэтому, первые дни всех сторонился, а по окончанию занятий валился на качели и засыпал без сновидений до следующего школьного дня.
Сначала, его посадили на одну скамью вместе с душой Семьдесят Пять. Душа Семьдесят Пятого, Тринадцатому не понравилась. Для себя он прозвал её — Несимпатичной. Старался с ней не заводить дружеские отношения: не реагировал на её замечания, не летел по приглашению вместе на обед, не обсуждал происходящее. Несимпатичному очень быстро надоел сосед — молчун и он договорился с куратором группы об обмене скамейки с другой душой.
Через неделю занятий Тринадцатый сидел уже с новой душой под номером Сорок. Сороковой так же проходил обучение впервые. Они нашли общие интересы и остались довольны своим знакомством. Тринадцатый называл Сорокового — Новичком. Сороковой не обижался. Их объединяло одно желание — желание влить себе под нимб побольше знаний. Они нашли общую цель.
Лекция продолжилась. Излагатель остался доволен вниманием Тринадцатого.
— Да, конечно, мы говорили о ласковом солнышке. Я вспомнил, ты можешь сесть. Так вот: есть день, есть ночь. Там внизу, очень точно определенно время суток. Так постановил Он, и от этого факта нам всем радостно. А из этого следует, что если есть день и ночь, есть вечер и есть утро. Значит, есть добро, и есть зло. Существует грех, но существует и раскаяние. Возьмём утро — пробуждение, которое в себя включает веру, надежду, любовь. Но приходит вечер — усталость, злость, ложь, недоверие.
Душа всегда должна нести в себе утро, пробуждение. Вам, дорогие мои, доверена огромная миссия любви, добра, веры, надежды. А во что вы себя превращаете, позвольте вас спросить? Это же стыдно сказать. Как вы там себя ведёте!
На настенном табло открылось окошечко и из него выпорхнуло Время. Объявив об окончание занятий, Время снова исчезло в окошечке.
— Всех благодарю за внимание, до следующих встреч.
Излагатель закрыл талмуд и покинул аудиторию. Тринадцатый покорно постоял несколько секунд, и устало опустился на скрипучую скамью. Мебель в школе давно было пора заменить, но средств не хватало.
Сосед по скамье — Новичок — улыбнулся Тринадцатому.
— Полетели, перекусим. Там сегодня на полдник райские соловьи.
— Спаси Сам, не хочу. Ты слетай один, я здесь побуду. Хорошо?
Сороковой не умел обижаться. В прошлой жизни он отработал судьбу собаки лайки.
— Хорошо. Не скучай.
Махнув ободряюще мантией, Сороковой улетел. Тринадцатый даже не посмотрел ему в след. Каждый день он надеялся на обещанную встречу с Меченым. Тринадцатый испытывал по другу чувство, которое называлось скука. За первые недели обучения он многое узнал о мире, куда он должен был отправиться по окончанию учёбы. После лекций ему хотелось с кем ни будь побеседовать, обсудить услышанное. Такое себе Тринадцатый мог позволить только с Меченым.
— Что — то с ним произошло не ладное. Во всём виноват я, со своими пустыми разговорами. Он добрый, не смог мне отказать, а теперь терпит наказание.
Тринадцатый посмотрел на свою мантию, она оставалась приятного бледно — зеленого оттенка.
— Этим я тоже обязан только ему. Такой выдержки здесь в школе нет ни у кого. Сразу видно по цвету кто, о чём думает. Сколько он для меня сделал, а я ему такую пакость…
От испуга мысль зацепилась за верхний ободок нимба и замерла, посылая под мантию неприятные пузырьки страха. Тринадцатый заставил себя обернуться назад. За спиной стоял Излагатель. Как сумел Тринадцатый его не заметить?
— Раскаиваетесь, друг мой? Правильно, тренировки очень полезны в нашем деле. Какой номер?
— 13, 13, 13, 13 дробь Тринадцать.
— Запомню. При сдаче познаний учту вашу трудоспособность. Молодец! Тренируйтесь дальше!
Дружески похлопав мантией по мантии Тринадцатого, Излагатель полетел к ораторской трибуне. Послышался перезвон, неприятно давя на слух.
— Прошу всех встать. Прошу всех сесть! Попрошу включить своё внимание. — Громко отрапортовав, дежурный по аудитории отлетел к своей скамейке. Души включили внимание и погрузились в течение информации.
Алёнушка
Алёнушка проснулась с необъяснимым чувством легкости. Как долго она не могла спать в своей любимой позе — на животе. А, как хотелось выспаться именно так! Она медленно повернулась на спину и потянулась. Сознание материнства обожгло небывалой радостью. Она — мама. У неё появился на земле ещё один родной человечек. И, этот человечек самый родной на всём белом свете. Потому что она создала его сама. А, появился он от большой любви — любви её и мужа Ванечки. Теперь у неё есть двое мужчин, ради которых она отправиться в огонь и в воду.
Всепоглощающее чувство любви, свободы, внутреннего счастья наполнило Алёнушку.
Впервые в жизни она осознала себя счастливой. Не потому что любили её, а потому что любила она. Ей захотелось обязательно поделиться своей любовью, своим счастьем. Как жаль, что она ещё так слаба, а рядом нет ни одной живой души. Алёнушка вздохнула.
Вдруг, дверь в палату распахнулась и на пороге появилась женщина с подносом в руке.
— Добрый день. Проснулись? Вот и молодец. Сейчас будем обедать.
Женщина поставила поднос на столик рядом с кроватью Алёнушки. Заметив её удивленный взгляд, весело рассмеялась.
— Да, уже обед. Очень хорошо, что вы так долго поспали. Нам, женщинам, обязательно нужно хорошо отдыхать после самого главного события на белом свете. Да, не стоит принижать это событие. Только нам женщинам дано такое чудо, как создание шедевров. Кстати, меня зовут Лена.
Здесь я уже четвёртый раз. Теперь у меня три мальчика, лапочка — дочка, муж и собака Тявка. Я самая счастливая женщина на этом свете. А у вас первенец?
— Да. Здесь первый раз.
— Вы ешьте, ешьте. Я заговорить могу кого угодно. Меня не переслушать. Боюсь, что мои мальчишки эгоистично отнесутся к сестренке. Мужики созданы эгоистами. Думают только о себе. А мне помощница нужна. Красавица. Я её баловать буду. Вязать умею, шить умею, вышивать умею. Будет ходить королевой. Правда, я двух старших уже вязать и шить научила, но это всё равно не то. Неженское восприятие прекрасного. Хотя, так как готовит мой муж, так самый почтенный повар не умеет. — Лена помолчала, дожёвывая варёное мясо.
