Светлана Смирнова - Тринадцатый
— Когда станешь невидимым — меня увидишь.
Стоило Тринадцатому положить гроздь под нимб, как он сразу же, увидел друга.
— Вот теперь можем лететь. Сколько времени из-за твоего недоверия потеряли.
Первым в полёт пустился Меченый. Сил у него было больше, чем у Тринадцатого. Ему частенько приходилось тормозить, что бы дождаться друга.
Тринадцатый не мог понять, зачем и куда они летят. Все силы у него уходили на стремительный полёт. Напрягая силы, и достигнув нужной скорости, он так разогнался, что чуть не врезался в Меченого.
— Подожди. Прилетели. Вон видишь дымка?
— Да.
— Нам надо туда. Только осторожно. Без разговоров.
Стараясь не шелестеть мантиями, и не создавать воздушного потока, они подлетели к дымке, на которую указал Меченый. Они подлетели ближе. Тринадцатый, рассмотрев, что это целое облако душ, очень удивился.
— Что это такое? Зачем? — Нечаянно вырвалось у него вопрос.
Меченый сразу же схватил Тринадцатого за край мантии, и потащил в обратную сторону от облака. Только оказавшись на почтительном расстояние, Меченый отпустил мантию Тринадцатого.
— Я, же, тебе сказал молчать. Ты, что хочешь, что бы нас в Отстой сослали?
— Нет.
— Тогда молчи, когда тебе велят. Потому как такое видеть нельзя.
— Ты, вот кричишь, а ничего не объясняешь. — Обиделся Тринадцатый. И, крупные капли Обиды сразу же окружили его со всех сторон.
— Прогони это нечисть. Или она тебя задушит. А, ну лети вон отсюда. — Не удержался Меченый, и сам начал прогонять Обиду. Справившись с каплями, он медленно полетел в сторону пансионата, на лету объясняя положение дел. — Понимаешь, там внизу, на земле сейчас бойня идёт. По-другому — война, значит. Убивают люди друг друга, не задумываются. Умирают на поле боя десятками, а то и сотнями. А, души в такой суматохе могут покинуть тело только по распоряжению Ангела — Хранителя. Представь, на десять человек с одним именем — один Ангел — Хранитель. Пока всех найдёшь в этой круговерти с ума сойти можно. Вот они и выбирают ночное время суток, легче работать. Ночью люди в основном спят, не воюют.
— А, если воюют?
— Тогда ночью работают. Души-то всё равно надо отправлять.
— Ясно. Но, мне от их количества страшно стало. Неужели возможно сразу столько тел загубить?
Меченый ухмыльнулся. Его поражала наивность Тринадцатого. Он ни раз за свою миссию общался с душами. Дружил с ними, вёл долгие беседы. Попадались и новички. Но не разу не приходилось Меченому встречать в душе столько наивности.
— Когда Земля — матушка от людских ног трещать начинает, — то можно и загубить. Война или мор, какая разница, если плоти слишком много. Выживут сильнейшие из сильнейших. Продолжат род людской новой, сильной плотью.
У Тринадцатого от удивления нимб съехал с мантии. Из-под него чуть не выскочила гроздь — невидимка. Он ели успел её поймать, и поправить нимб. Меченый подождал, пока друг поправит одеяние, и продолжил.
— Вообще, всё не так просто, как ты себе представляешь. Войны чаще всего происходят по воле плоти человеческой. Не умеет душа сама себя контролировать, стареет, особенно после сорокалетнего отбывания на Земле. Ей и заветы, и указы написаны в виде шпаргалок и болезни посланы, а она всё равно себя губит и губит. Иногда, плоть такую верхушку над душой берёт, что душу за плотью уже и не видно. А потому, что плоть только и делает, что вкусно ест и сладко спит. Душе бедной становится тяжело плоть носить. Но это ты узнаешь сразу в первые дни жизни в человеке, когда любящая мамочка начнёт в твоё тело всякую гадость килограммами вливать. Ты в угоду ей будешь всё это заглатывать и толстеть, потихоньку жиром заплывать. Толстеть и лениться, жиреть и болеть. Правда, худым людям тоже не сладко в жизни. Судьбу несёшь в худосочном теле, и всё боишься за себя — как бы ненароком не выскочить. Здесь правило одно, даже не правило, а закон. Знай меру. На этот счёт в школе тебе целый реестр дадут.
Тринадцатый взволновано перебил друга.
— А ты что в школе изучать будешь? Ты и так всё знаешь.
— Я не изучать полечу, а лишнее откачивать.
— Как так откачивать?
— Смоют с нимба ненужную информацию, что бы, таких безграмотных душ как ты, не баламутил. На земле себя прилично вёл. Я столько всего знаю, что самому страшно бывает. Для меня, с моим умом на земле, в человеке, запретов не существует. Захочу — мировое пожарище устрою, захочу людям законы открою, или всё человечество нищими сделаю. А это ни как нельзя, без разрешения сверху. Всё должно быть по плану. Нарушать небесное планирование запрещено. Знаешь, сколько архангелов над планами в канцеляриях мантии просиживают?
— Нет, не знаю.
— Много. Очень много. У них работа важная, нужная. А я со своим умом им всё нарушить могу.
— А, было уже такое?
— Да. Я там люблю всякие технологии изобрести. Они пока разбираются что к чему, я полностью материализуюсь. Так что полечу я завтра на нужное дело.
— Ты что, дурачком станешь?
— Да, глупее не увидишь, не повстречаешь. Так что, пока меня не стерилизовали — учись. Потом от меня проку будет, как от петуха: своё прокукарекал, а там хоть не расцветай.
— А имя своё помнить будешь? Или всё под чистую сотрут? Хотел бы я на тебя нового посмотреть.
— Всё я помнить буду, всё. — Вдруг, весело заверил Тринадцатого Меченый, и прибавил скорость.
За разговорами, Тринадцатый не заметил, как они вернулись в пансионат. Меченый снял нимб. Гроздь — невидимка плавно выскользнула вверх, и незаметно растаяла. Тринадцатому ничего не оставалось делать, как тоже стать видимым. И, тут только Тринадцатый понял, как задел друга разговор. Мантия Меченого окрасилась всеми цветами небес.
— Это в первый раз им удалось из меня болвана сделать. Теперь у них ничего не получиться. У меня на их хитрости свои премудрости придуманы.
Злость, Раздражение, Ненависть — пузырьками крутились вокруг мантии Меченого. Потерпев их присутствие некоторое время, Меченый смёл гадкие пузырьки одним взмахом мантии.
— Тебя тоже должны были почистить после кота, но ты в картотеку не занесён. Пробел в работе клерков канцелярии.
— Я ни в чём не виноват.
— Тебя никто ни в чём не винит. Но без смыва нельзя. Всё кто здесь сейчас отдыхаю, обязательно пройдут смыв памяти. У них сначала направление в дезкабину, а затем в школу, как у меня. А у тебя повестка чистая.
На башне, недремлющее Время отбило «Спокойной ночи» — Меченый поднялся с качели.
— Ладно, пора разлетаться. Не грусти, я тебя в школе обязательно найду. Время стерилизации отсижу и найду.
