Тим Каррэн - Подземелье
А потом наступила тьма.
11
На Восьмом уровне творился натуральный цирк, хотя Руссо, заведующий шахтой, другого и не ожидал. Он ходил, «щелкал хлыстом» и раздавал пинки направо и налево, потому что главным фактором здесь было время. Его люди были заперты внизу. Может уже мертвы, а может еще живы, и он рассчитывал на последнее. Все на это рассчитывали. Хобартские боссы очень нервничали из-за этого инцидента и готовы были взять Руссо за задницу. Он уже нутром чувствовал их присутствие.
Поэтому старался изо всех сил.
Стоя в своем дождевике, сапогах и шахтерской каске, он наблюдал, как копальщики расчищают завал. Они взялись за дело рьяно, но не настолько, как хотелось бы Руссо. — Живее! Живее, гребаные уроды! Расчищайте штрек! Нам придется взрывать, чтобы втащить туда бурильную установку! Шевелитесь! Шевелитесь! Боже, да вы капаете, как я трахаюсь!
Это был кипучий муравейник. Завал расчищали и взрывали, щебень вывозили вагонетками. Хоть Боссы и наседали, он никогда не пускал их вниз, не собирался пускать и сейчас.
Они хотели действия.
Хотели результатов.
Кое-кто наверху хотел знать, что за чертовщина происходит и что делается для спасения горняков. Они жестко ездили на людях из Хобарта и если слетали из седла, в него запрыгивали люди из Управления охраны труда. А наверху уже СМИ были тут как тут, брали интервью у членов семей, и ходили слухи, что уже они откопали уже несколько «горняков со стажем», которые с удовольствием готовы рассказать об нечеловеческих условиях труда в Хобарте. Руссо знал, что это за ребята… люди вроде Лема Ригби и Чарли Декока. Те, кого он уволил за лень, невнимательность и полную некомпетентность. Это был их шанс погреться в лучах славы и ткнуть в кого-нибудь пальцем, и они им непременно воспользовались.
Это была месть.
Месть шахте Хобарт. Месть самому Руссо.
И Руссо, как и каждый горняк, работавший в этих штреках и каналах, знал, что слово этих ребят ни стоит и глотка мочи в жаркий день, но СМИ этого не знали. Журналисты и телепаразиты не видели разницы между забоем и норкой суслика, как не видели разницы между настоящим трудягой и парнем вроде Лема Ригби, которого Руссо вышиб с работы за появление в пьяном виде.
Нет, они не знали, что за игру ведет Ригби.
Они лишь знали, что в лице его и недоумка Чарли Декока они нашли свидетелей работы самой шахты, что подсластит сделку и заставит Хобарт выглядеть чертовски виноватым. А боссы уже чуяли запах судебных исков, и их не волновало, что он дурно пахнет.
Руссо знал, что кто-то за это поплатится.
И этим «кто-то», возможно, будет он.
Поэтому он кричал. Орал. Угрожал, запугивал, и ругался, на чем свет стоит.
Но думал он все это время не о своей работе, не о судебных исках, и не о тех трусливых журналюгах наверху.
Он думал о Юргенсе и горняках.
Сидящих в темноте, глубоко под землей.
Однажды Руссо застрял под землей на тридцать шесть часов, поэтому он знал. Чертовски хорошо знал, что чего стоит.
Пневматические буры долбили, щебень вывозился, гидравлические линии вибрировали, паровые шланги шипели, люди сновали.
— Не волнуйтесь, парни, — тихо сказал он. — Я вытащу вас. Джонни Руссо работает, и он вытащит ваши красивые белые задницы из этой ямы. Вот увидите. А если вас уже нет в живых, ей-богу, я лично вынесу вас на руках.
12
Задыхаясь и царапая ногтями землю, Бойд очнулся от сна, в котором его раздавило каменной глыбой.
— Тихо, — произнес чей-то голос.
Учащенно дыша, он обнаружил, что лежит на спине. Нога от колена до стопы онемела и стала будто резиновой. Он увидел свет ламп, но он быстро мерк. Он моргнул, попытался что-то сказать, но из горла вырвался лишь стон.
— Очухался, — сказал Брид.
— Дыши глубже, — сказал ему Юргенс. — Одно из тех чертовых деревьев упало тебе на ногу. Мы его оттащили, но у тебя сложный открытый перелом, сынок. Постарайся не двигаться.
Но Бойд, конечно же, попытался встать, и боль не заставила себя ждать. Будто кто-то вонзил шило в голень. Он приглушенно вскрикнул и снова откинулся назад.
— Расслабься, — сказал ему Юргенс. — Все будет хорошо. Мы вытащим тебя отсюда.
Маки издал визгливый смешок. — Не врешь, Юргенс? Как планируешь это сделать? Как планируешь вытащить нас из этой гребаной могилы? А? — Он просто покачал головой. — Позволь сперва кое-что тебе прояснить, Бойд. Мы заперты здесь. Заперты в этой гребаной пещере…
— Заткни хлебало, — сказал ему Брид.
— … и мы не можем выбраться. Мы должны сидеть, бить баклуши и ждать, пока не погаснут фонари, и не кончится воздух. Ну как, клево, Бойд? Неплохая прибавка к жалованию?
— Клянусь богом, — сказал Брид, — если не заткнешься, прямо сейчас выбью из тебя все дерьмо.
— С нами все будет хорошо, — сказал Юргенс. — Нас вытащат отсюда.
Все сидели вокруг него маленьким кружком в свете лампы, и Бойд переводил взгляд с одного лица на другое. Ни одно не вселяло особой надежды. Юргенс сказал, что обвал запечатал «забой», ведущий из пещеры. Но большой причины для беспокойства нет, потому что пещера огромная, и чтобы истратить весь кислород потребуется не одна неделя. А откопают их задолго до этого. Бойд слушал и не верил не единому его слову. Может, если завалило только «забой» и туннель, ведущий к нему, и даже выход из штрека… может, тогда их и откопают. А ели не только это? Если завалило Восьмой уровень? Что тогда? Тогда, чтобы пробраться в пещеру, потребуются месяцы.
Единственная хорошая вещь, подумал он, это то, что Юргенс каждые пятнадцать минут связывался со штреком по рации. Он рассказал людям наверху об обнаруженном «забое» и о пещере, в которую он ведет. Это уже было что-то, и в сложившихся обстоятельствах этого было достаточно.
Через некоторое время Бойд спросил, — А что с теми звуками?
— Мы больше ничего не слышали, — ответил Макнэир.
Маки снова рассмеялся, и это был нехороший смех. Так обычно смеются люди, находящиеся на грани нервного срыва. Никто не сомневался, кто в их цепи является слабым звеном. Но с другой стороны они не представляли себе подобного сценария, который сумел бы это проверить.
— Не, ничегошеньки больше не слышали, — сказал Маки. — Но я чувствую что-то.
— Хватит, — сказал ему Юргенс.
Но времена Маки-жополиза давно прошли. — Кого мы тут дурачим, Юргенс? И ты, и я знаем, что там что-то есть. Мы чувствуем, что оно там, хоть и не видим. Но оно там есть, и ты прекрасно это знаешь. Там что-то есть. И оно следит за нами. И что бы там ни было, мы заперты здесь вместе с ним…
