Гули (ЛП) - Ли Эдвард

В будние дни она испытывала облегчение: в это время посетителей было всего десять или двенадцать человек. Она снова подошла к группе бездельников, сидевших впереди и в центре.

- Привет, милая, - сказал один из них. У него были руки и рубашка в дорожной смоле. - Хочешь пойти домой с мужчиной своей мечты?

- Если ты мужчина моей мечты, то все мои мечты, должно быть, кошмары.

Она ухмыльнулась, увидев наполненный мусором подсвечник, и заметила табачный сок в нескольких пустых коробках, которые она собрала с большой осторожностью.

- Боже мой, какие замечательные хвостовые перья, - сказал другой посетитель.

Вики сказала ему, что он, должно быть, специалист по хвостовым перьям, потому что от него пахнет, как от курятника.

Выполнив еще несколько заказов, она сделала перерыв.

"Ах, как хороша жизнь", - подумала она.

Она села на крайний табурет у барной стойки и затушила сигарету. В ушах у нее звучала музыка, словно ливень скрежещущего тяжелого металла. На сцене выступала танцовщица, которая старалась изо всех сил быть эротичной, но вызывала больше смеха, чем аплодисментов. Вики сомневалась, что ей было намного больше восемнадцати. Любая девушка с хорошей фигурой могла найти здесь работу; они приходили и уходили, как птички, и казались такими же умными. В кульминационный момент песни танцовщица попыталась развернуться, но на полпути у ее сандалии оторвался каблук, и она с громким стуком шлепнулась на танцпол задницей вперед. Смех прокатился по залу, словно волна прибоя.

Песня закончилась, музыкальный автомат выключился. Пунцово покраснев, танцовщица схватила свое платье и бросилась со сцены в гримерку. Вики погрузилась в радостную, блаженную тишину, мечтая о том, чтобы уехать в ней. Сигаретный дым застыл в свете софитов, зазвенели бокалы. Она прикоснулась к губам и сразу почувствовала тупую боль за нижней губой. В то утро Ленни ударил ее по губам, и это была одна из его лучших пощечин. Когда она слегка пошевелилась на стуле, пульсирующая боль между ног напомнила ей о том, что он сделал после того, как ударил ее. Она сомневалась, что он планировал овладеть ею прямо здесь, на полу в гостиной; возможно, кровь на ее подбородке разожгла в нем вожделение. Он воспользовался приходом Курта, чтобы наказать ее обоюдно. Во рту у нее был неприятный привкус ржавчины. По крайней мере, на этот раз он не попал ей в глаз; менеджер всегда ворчал на нее, когда она приходила с синяком под глазом.

Раздались возгласы, заставившие ее вздрогнуть. Посетители начали свистеть, когда из гримерки вышла следующая танцовщица. Джоанна Салли спокойно вышла на сцену, бесшумная и гибкая, на высоких каблуках, в черных нейлоновых колготках и черном прозрачном платье. Музыкальный автомат снова включился, и Джоанна исполнила свой танцевальный сет из шести песен под еще более резкую, пульсирующую атаку хэви-метала. Ее тело сияло под платьем; она с невероятной точностью влетела на сцену, совершая гимнастические виражи, крутясь и садясь на шпагат, на которые было больно смотреть. Толпа гудела.

Вики смотрела на это с отвращением. Ее ненависть к Джоанне не была секретом, и ненависть эта была взаимной. Она не была уверена, когда началась их неприязнь друг к другу; она даже не была уверена, что стало ее причиной. Теперь Вики знала, что Джоанна регулярно посещала Ленни, но даже это не имело к делу никакого отношения. Она осуждала Джоанну просто за то, какой она была: эгоцентричная, самовлюбленная сексотка, не считающаяся ни с моралью, ни с какой-либо дисциплиной. Обычная танцовщица топлесс пришла, сделала свое дело и ушла, все это было игрой. Но в случае с Джоанной это было нечто большее, это была тотальная, неприкрытая готовность эксплуатировать себя с помощью своего тела, чтобы добиться поклонения слабых, одиноких мужчин. Она была оскорблением для себя и для всей женственности, коварным, хищническим вырождением.

Джоанна доминировала на сцене, приковывая к себе внимание публики. Она крутанулась один раз, идеально, полностью, и ее волосы и подол платья взлетели вверх и опустились одновременно, словно по ее воле. Еще один поворот, еще один взмах платья, и она одним плавным движением сняла его через голову и с тела, позволив ему соскользнуть на пол. Теперь все, что на ней было надето, от нейлоновых колготок до середины талии и черного колье на шее, - это крошечные стринги цвета пудры. Что-то непристойное и глубокое таилось в глубине ее глаз, почти скрытое неприкрытой наготой и телосложением. Свет падал на нее сверху и снизу, окрашивая ее тело в зловещие оттенки. Толпа, казалось, затаила дыхание, их улюлюканье и вопли сменились тишиной полного внимания. Они были в благоговейном страхе, не сводя с нее глаз, словно заранее подготовленные. Ее тело двигалось в такт музыке, двигалось в такт огням. Каждый ее шаг, каждое движение, вздох и жест казались настолько отточенными, что даже не осознавались. Каждую секунду, пока она танцевала, Джоанна управляла толпой.

Когда песня закончилась, зал взорвался аплодисментами. Джоанна стояла в центре сцены, уперев руки в бока, расставив ноги, и принимала аплодисменты без поклона и даже без улыбки. Она медленно наклонила голову, и в ее глазах вспыхнула едва уловимая непристойность.

Наконец, она не выдержала и сошла со сцены, чтобы приказать бармену увеличить освещение и громкость. Она нагло улыбнулась Вики, словно желая подчеркнуть свое превосходство. Вики покачала головой и одними губами произнесла что-то, что нельзя было назвать комплиментом. Все еще улыбаясь, Джоанна указала на свою промежность и сказала:

- Полижи меня.

- Я, наверное, единственная в городе, кто этого не сделал, - прокомментировала Вики.

- Скажи это Ленни. Он постоянно это делает, как и многое другое, - Джоанна провела пальцем по верхней части своих стрингов. - Тебя не беспокоит, что ты не можешь удовлетворить даже собственного мужа? Знать, что он должен обратиться ко мне, когда хочет, чтобы кто-то сделал это правильно?

- Меня это совсем не беспокоит. Вы двое созданы друг для друга - у вас обоих не все в порядке с головой.

- Знаешь, если я передам ему твои слова, он, наверное, снова выбьет из тебя все дерьмо.

- Я знаю, и если он это сделает, я выбью из тебя все дерьмо, - сказала ей Вики. - Тебе будет трудно делать минет со сломанной челюстью.

Джоанна рассмеялась и показала Вики средний палец. Она направилась обратно к сцене, но внезапно остановилась и бросила через плечо:

- Я рада, что твоя собака умерла.

Затем она поспешила обратно в яркий свет сцены.

Зазвучала следующая песня, гремящая как гром. На мгновение Вики почти потеряла контроль над собой; она представила, как утаскивает Джоанну со сцены за волосы и моет вместе с ней пол. Это была захватывающая фантазия; возможно, однажды она так и сделает.

* * *

В четверть второго оставалось всего несколько посетителей. Вики чувствовала, что пора закрываться; мысль о постели и сне возбуждала ее. Она отошла в самый дальний угол и начала вытирать столы - суетливая фигура в темноте. Кто-то дотронулся до ее плеча, и она съежилась, прежде чем повернуться, подозревая поздний визит Ленни; но страх прошел, когда она увидела Курта, стоящего позади нее.

- Я пропустил последний звонок?

- Нет, нет, мы открыты до двух, - сказала она. - Присаживайся. Я принесу тебе что-нибудь.

Она принесла ему пиво из бара и вернулась через несколько секунд. Она была удивлена тем, насколько счастлива его видеть.

- Прошло много времени с тех пор, как я был здесь в последний раз, - сказал он. - Я помню, как однажды, когда мне было лет шестнадцать, мы с Гленом приделали себе накладные усы из собственных волос и попытались занять место. Мы думали, что так будем выглядеть старше. Не успели мы сделать и двух шагов, как вышибала выставил нас вон. Он сказал нам вернуться, когда мы сможем вырастить настоящие усы.

- Любопытство юности, верно?

- О, конечно. В этом нет ничего такого, - Курт взглянул на темную пустую сцену. - Что случилось с танцовщицами-попрошайками?