Гули (ЛП) - Ли Эдвард

- Что ж, я признаю, что Уиллард не из тех, кого можно назвать летней мечтой любой девушки, скорее, он хорошо образованный человек, застрявший в грязи. Я думаю, что его банковский счет сыграл в этом большую роль, чем что-либо еще.

- Да, да, но даже если и так, ты не чувствуешь, что где-то здесь кроется подвох?

Глен потрогал нижнюю губу, словно ища ответ.

- Нет. Должен ли я?

- Смотри, вот что у нас получилось, - сказал Курт, разводя руки перед собой. - Сначала у нас есть доктор, которого никто не знает и даже не видит. Затем у нас есть девушка, которая практически выходит за него замуж, прежде чем узнает его имя, и которая раньше занималась медицинскими исследованиями. Наконец-то мы нашли чертову дыру в земле, где должно было находиться тело Коди Друкера.

Глен широко улыбнулся в темноте кабины.

- Ты пытаешься сказать... Ты хочешь сказать, что думаешь...

- Ну и что за чертовщина? Может, он проводил какой-то странный эксперимент, и ему понадобился труп.

Глен расхохотался.

- Господи, Курт. Его зовут Уиллард, а не Франкенштейн. Да, я так и вижу, как они с Нэнси крадутся к Биллскому кладбищу с кирками и лопатами. Если бы я не знал тебя лучше, я бы подумал, что ты выпил немного той пантерьей мочи, которую делают в горах. Это, пожалуй, самая глупая вещь, которую я когда-либо от тебя слышал.

- Ну, - сказал Курт, - это была просто мысль.

* * *

В полночь смена Курта официально подошла к концу. Он припарковался у городского полицейского участка, перестроенного из белого оштукатуренного коттеджа в конце гравийной дороги длиной в четверть мили, которая приближалась к южной границе Тайлерсвилля. Там он передал патрульную машину, ключи и портативную рацию Дугу Сваггерту, дежурному с полуночи до восьми. Сваггерт был самым опытным полицейским в полиции, который много лет проработал в Балтиморе, изучив все тонкости патрулирования. Курт не был уверен, почему Дуг перевелся в Тайлерсвилль, но предположил, что причиной могло быть неподходящее время.

- Трудно по-настоящему погрузиться в полицейскую работу, когда шесть месяцев в году находишься в административном отпуске, - как-то сказал ему Сваггерт. - Но не волнуйся, это было отличное время.

Сваггерт был суровым полицейским с жесткими правилами, а также пользовался уважением населения больше, чем кто-либо другой. Курт не знал, хорошо это или плохо; временами казалось, что когда у Сваггерта не возникало проблем на дежурстве, он отправлялся на их поиски, а когда ничего не находил, делал что-нибудь сам. Он слишком хорошо вписывался в общую картину: короткие темные волосы, лицо, словно с плаката для новобранцев, и взгляд, который мог бы заставить стаю разъяренных горных горилл развернуться и побежать домой трусцой. Усы Дж. Гордона Лидди не помогали, как и непрерывная череда чемпионатов по стрельбе из пистолета и тот факт, что он мог подтягиваться одной рукой больше, чем кто-либо другой двумя. В общем и целом, Даг Сваггерт был из тех парней, которые носят свои яйца в большой корзине.

- Я думаю, ты уже слышал последние новости, - сказал Курт, войдя в приемную.

Сваггерт отвернулся от своего настенного шкафчика, застегивая последнюю застежку на кожаном ремне.

- Да, Бард рассказал мне об этом по телефону. Я тебе скажу, что в свое время я повидал немало странных тусовок, но никогда не слышал, чтобы кто-то украл мертвеца с кладбища.

- В этом мире много странных людей, - признал Курт, - и девять из каждых десяти из них, вероятно, живут в Мэриленде.

- Посади их всех на лодку и отправь в Бермудский треугольник, предлагаю я. Но перейдем к более важным вещам: что случилось с кофеваркой? Если Бард думает, что я буду работать в ночную смену без кофе, ему лучше проверить свою голову.

- Сгорел змеевик, заказана новая кофеварка. Так что, дружище, следующие семь-десять дней нам придется довольствоваться кофе в забегаловках.

Сваггерт скорчил гримасу.

- Боже, это хуже, чем пить из унитаза.

Курт положил на стол большую связку ключей и портативную рацию Motorola, затем записал свой пробег в журнале регистрации и расписался.

- Слушай, Дуг, сделай одолжение, скажи Хиггинсу, чтобы он позвонил утром в окружной контроль за животными. Я забыл сделать это сегодня. На 154-ом шоссе полно дохлых опоссумов и всякого дерьма.

Сваггерт записал напоминание в блокнот, сказал: "Понял", - и прицепил ключи к поясу. Затем он вернулся к настенному шкафчику и достал пару перчаток - черных кожаных перчаток с песком на костяшках пальцев. Указательный палец правой руки был сделан из нейлона, так что он мог стрелять из пистолета, не снимая их.

- Чуть не забыл свои перчатки, - сказал он. - Я никогда не знаю, когда мне придется выбивать чью-то входную дверь.

- Или чье-то лицо, - добавил Курт. Он всегда считал рукоприкладство чем-то жестоким и необычным, чем-то, что свойственно мафии, а не городской полиции. - Троекратное приветствие нашему любимому садисту. Ты когда-нибудь бил кого-нибудь такими штуками?

- Пару раз. Они делают свое дело, и позволь мне сказать тебе, что если бы ты когда-нибудь сломал челюсть какому-нибудь деревенщине, у тебя бы тоже была такая пара.

Трезвый взгляд Сваггерта на беспредел иногда заставлял Курта содрогаться.

- Позволь мне спросить тебя кое о чем, Даг. Я думаю, такой парень, как ты, побывал во многих драках.

- Конечно. Десятки.

- Тебе когда-нибудь надирали задницу в какой-нибудь из них?

- Нет.

Курт поверил ему.

- А ты не боишься, что однажды встретишь своего соперника?

- Мой единственный соперник - Кларк Кент, и, насколько я знаю, он живет не в этом городе.

Курт покинул станцию, улыбаясь и качая головой. Это было то, чем он всегда восхищался в Сваггерте, - его ясное и всепоглощающее чувство уверенности. Курт знал, что именно к этому все и сводилось. Вот что отличало Сваггерта - уверенность в себе.

Но чего Курт не знал, так это того, что вся уверенность в себе в тот вечер не помогла бы Сваггерту. И он не мог знать, что только что разговаривал со Сваггертом в последний раз.

ГЛАВА 5

Вики так и не смогла решить, что ей больше всего не нравится в "Наковальне". Скудные чаевые, ужасная, инфантильная музыка или огни, которые вспыхивают ярко и безумно и пронзают твою голову острой болью. Но она считала, что это сердце заведения больше всего на свете. Она была всего лишь официанткой, но это не оправдывало того, что она работала в стриптиз-баре.

Ночь шла на убыль. Она выполняла свои обязанности так, словно ее только что вызвали из склепа. Проверяла счета, выбрасывала пепельницы, полные окурок, убирала пустые тарелки. В прошлом она делала это миллион раз, обслуживая отщепенцев в этом заброшенном месте; теперь это стало рутиной. Когда там становилось оживленно, гам часто оглушал ее, превращался в водоворот шума - она не могла думать. Лица сливались в однообразные комки, люди пили, курили, смотрели без всякого выражения. Она чувствовала, как ее жизненные силы покидают ее и растрачиваются впустую, пока она ночь за ночью бегала взад-вперед, таская пиво и надевая фартук, отяжелевший от мелочи. Иногда она часами сидела за своим столом и даже не замечала этого, дни и недели тянулись медленно, как изнурительные сны.

Над головой висели ряды разноцветных прожекторов, которые были направлены вниз и освещали танцевальную сцену, как ад. Пол сцены был приподнят на три фута над землей и покрыт плексигласом, под которым пульсировало еще больше огней. Зеркала высотой до потолка образовывали переднюю и заднюю стены, создавая иллюзию пространства, которое превращало "Наковальню" в темную бесконечную галерею, полную двойников. Вики знала, что однажды она увидит, как ее отражения маршируют независимо друг от друга, и это будет конец.

Столы и стулья были обращены к сцене с трех сторон; вдоль дальней стены стояло несколько мягких кабинок, но в них никто никогда не сидел. На каждом столе зловеще горели красные свечные шары - их Вики особенно ненавидела, потому что в ее обязанности входило зажигать их каждый день, но кучка толстосумов тут же задувала их и засыпала ореховой скорлупой и сигаретными окурками. Музыкальный автомат играл исключительно хард-рок, кантри и вестерн, и был подключен к совершенно ужасающей акустической системе, от которой "Наковальня" сотрясалась, как от сейсмического толчка. Часто Вики работала с ватными тампонами в ушах, но даже они не могли заглушить лавинообразный звук.