Ли Майерс - BRONZA
Наконец до Марка дошло, что это и есть Та самая страшная тайна, которую теперь он совсем не хотел знать.
– Но то, что ты сделал… это… бесчеловечно!
Его голос надломился.
– Конечно бесчеловечно! Я же Демон! Ты забыл? – улыбнулся в ответ Оуэн и сложил ладони. – Так ты хочешь…? – поинтересовался он вкрадчиво, делая вид, что уже творит заклинание.
– Не смей! – Марк бросился к нему. Его пальцы вклинились между сложенных ладоней, и в ярко-голубых глазах Оуэна сверкнуло торжество. Он стиснул его ладони в своих.
– Как беспечно так близко подойти ко мне… и без Доспехов, – пожурил он брата, заламывая ему руки за спину. Склонившись, потерся щекой о щеку. – Я бы сожрал тебя прямо здесь – ты убил моего Ши! – произнес он и, чуть оскалившись, показал клыки. – Но я уже знаю, что для тебя будет невыносимей… – пообещал с ласковой мстительностью.
– Хе-е! Так вот в чем дело?! – презрительно фыркнул Марк. – Ты все наврал мне про Байю, чтобы я… – он наконец-то смог проглотить противный липкий комок, застрявший в горле. «Скотина безжалостная… так мучить меня… и ради чего? Ради другого, кому уже все равно…» – Марк прикусил губу. Стало больно. Как он мог представить даже на мгновение, что эта бездушная, злобная тварь может быть ему братом?
Обида затопила сердце.
– Да, я убил твою шавку! И что с того? Чего расскулился тут, у тебя еще три осталось! – рванувшись из железных объятий Оуэна, он сердито боднул головой воздух.
Душу жгла ненависть.
– Тварь! Трусливая тварь! Отпусти меня! И давай сразимся! Давай! И я снова оторву тебе башку! Только на этот раз никто не будет хранить ее в банке с рассолом… Потому что хранить будет нечего! – почти торжественно, как скаут, поклялся он.
Напоминать об этом Оуэну не следовало бы. В ответ раздался глухой рык. С невероятной силой Марка швырнуло в сторону, ударив спиной о дерево, что росло через дорогу. От удара у него сбилось дыхание, на глазах невольно выступили слезы. Невидимые путы заклинания прижали его к стволу дерева и тут же спеленали, словно младенца. Теперь даже пошевелиться было нельзя, не говоря уже о защите или нападении. Сражение еще не началось, а он уже проиграл. Нехорошо улыбаясь, к нему приближался Оуэн.
Марк упрямо вздернул подбородок и спросил:
– И что теперь… Укусишь меня?
Поискал глазами Имонна, тот продолжал спокойно стоять на дорожке.
– Именно так, малыш… Зеркала… – полыхнуло багрянцем кровожадное око Иблиса. – Забудь о Доспехах. Для него мы по-прежнему мирно беседуем. Я сейчас распотрошу тебя, как крольчонка, а он даже не заметит…
В ответ на угрозу, Марк лишь презрительно фыркнул. Это не было бравадой. Он не боялся умереть. Смерть ничего не значила для Переселяющегося. Но ему было больно от предательства Оуэна, от его лжи. Оттого, что обманулся в нем. Снова. Там, в храме, пусть недолго, он хотел быть рядом с ним. Хотел верить ему. Хотел, чтобы Оуэн держал его за руку, чтобы, подобно большой птице, надежно укрывал его своими огромными крыльями. А еще безумно хотелось дотронуться до его волос, погладить их, что ли. Это желание – сумбурное, путанное – смутило его, разбередив что-то в глубине сердца. Оно ныло и сейчас. Лицо Марка вспыхнуло обидой и гневом. О том, причинили ли его слова боль Оуэну, он не задумывался.
– Ты никогда не был мне братом! Ты никогда не будешь моим братом! Я всегда буду ненавидеть тебя! – с горячностью, в которой слышались нотки отчаяния и слез, пообещал он демону. И растерянно моргнул, услышав вместо грозного рычания мягкий, бархатно-вкрадчивый голос.
– Значит, я для тебя никто? Ничего не значу?
Марк снова моргнул. Привыкнуть к непостоянству настроения Оуэна было непросто. Только что собирался перегрызть ему горло, а теперь белый снова да пушистый. В глазах безмятежная лазурь. На лице ласковое выражение. Правда, чересчур ласковое.
– Церемониться, как я полагаю, больше не нужно? Верно? Раз я никто…
Оуэн припечатал ладонью кору над самым ухом Марка. От неожиданности тот вздрогнул и тут же ойкнул, больно стукнувшись затылком о дерево. Ограничивая его пространство только собой, Оуэн припечатал и другую ладонь.
– Что же мне сделать с тобой за это, а? – спросил он изменившим тембр голосом, щекоча дыханием щеку.
Застежка молнии на куртке сама поползла вниз.
«Опять… – мучительно покраснел Марк. – Лучше бы убил…» К тому, что эта скотина станет лапать его, да еще прилюдно, – к этому он не был готов.
– Что, недотрога… уже догадался, что я хочу сделать с тобой прямо сейчас? – спросил Оуэн, задирая на нем футболку. Коленом уперся в пах, слегка надавил и провел снизу вверх и обратно.
Бессовестная ласка неожиданно сильно смутила Марка.
– Отвали, на хрен… озабоченный ублю…
Договорить он не успел. Оуэн заткнул ему рот поцелуем. Марк почувствовал, как язык Оуэна лезет ему в рот, и омерзение тошнотой подступило к горлу. Внутри, обжигая, набухал протест. Желудок скрутило в болезненно-тугой узел.
– А-аа! – заорал он, захлебываясь яростью.
Кожу обожгло нестерпимым жаром. Голова просто лопнула от боли. Мелькнувшая перед глазами ослепительно яркая вспышка почти ослепила его. Тело согнулось надвое. Его вырвало.– Марк, что с тобой?! Что он сделал тебе? Скажи мне, что?!
Встревоженный голосок Байи медными трубами оглушил его барабанные перепонки. Марк поморщился, затыкая уши.
– Пожалуйста, отрок, не кричи так! – попросил он мальчика, обнаружив себя стоящим на четвереньках. С трудом встал, огляделся вокруг в поисках Оуэна. Спросил:
– Где он?
Хотя очевидное было перед глазами. Того нигде не было видно.
Подставив свое плечо, Имонн помог ему добраться до ближайшей скамейки. Марк вспомнил язык Оуэна у себя во рту, и его снова вырвало. Проходившая мимо пожилая чета покачала головами. «А еще с ребенком! Какой пример подает этот пьяница мальчику!» – прочел он на их негодующих лицах, слабо улыбнулся в ответ и без сил откинулся на спинку скамейки. По вискам стекал пот. На глаза упали волосы, но у него уже не было сил убрать их со лба. Он устало смежил веки. Ему было очень плохо. Своим поцелуем Оуэн будто выпил всю его жизнь. «Хорошо, что все произошло так быстро и отрок ничего не понял…»
– Ты сможешь дотянуть до дома? Или позвать Монсеньора? – Имонн с тревогой всматривался в его мертвенно-бледное лицо.
– Не надо… Мон… сеньора… Я дотяну… Вот только посижу… немножко… – пообещал Марк и провалился в темноту.
Его оглушил шум многолюдной толпы. Солнечный свет лился через стеклянный купол. Мороженое – оно было восхитительным. Он испачкал в нем нос, чмокая и облизывая ложку. Рядом негромко рассмеялась женщина. Мама…41 глава
