Кай Мейер - Дочь алхимика
Она также поинтересовалась, не знает ли он чего-нибудь о местонахождении детей, на что кучер к ее неописуемой радости сказал ей, что слышал в харчевне, будто учительница из деревни вновь стала ездить в замок каждый день, так что, судя по всему, с детьми должно быть все в порядке. Он также рассказал им, что детей вообще не было в замке некоторое время, и что вернулись они всего лишь дней девять-десять тому назад. Его деверь перевозил их к замку, и дети выглядели довольными, даже счастливыми. Еще словоохотливый кучер упомянул о том, что мужчина, ведущий теперь все дела на острове, был с ними.
Аура и Сильветта обменялись взглядами. Кем бы ни был этот незнакомец, по крайней мере, к Тесс и Гиану, он, судя по всему, относится хорошо.
А Моргант?
И вот начал приближаться песчаный вал. Когда они миновали его, перед ними раскинулось волнистое море дюн. Еще один холм, и они увидят замок.
— Боже мой! — вскричала Сильветта. — Кучер, остановитесь!
— Что случилось? — Аура пыталась найти ответ на лице своей сестры, и не могла ничего понять, пока Сильветта не крикнула, вытянув вперед руку: — Смотри же, там, наверху! — и в тот же миг она, спотыкаясь, выпрыгнула из почти остановившейся кареты.
На одной из дюн появились дне темные точки. Они стремительно увеличивались в размерах, и уже стало видно, что два маленьких человечка бегут навстречу карете, спускаясь по дюне. На Тесс было белое платьице, на Гиане — его до дыр протертые любимые брюки, которые он надевал, когда никто не следил за ним.
Сильветта поспешила навстречу Тесс, пробираясь по мягкому песку, в котором утопали ноги, и радостно выкрикивая имя своей дочери. Тесс просияла от счастья, когда Сильветта наконец-то взяла её на руки.
Аура тоже выскочила из экипажа, подхватила Гиана и, смеясь с ним в один голос, изо всех сил прижала его к себе. А кучер сидел на козлах, жевал табак и, добродушно улыбаясь, наблюдал за неожиданной встречей.
Аура подбросила Гиана вверх, прокружила несколько раз, прижала его лицо к своему плечу и почувствовала теплые слезы на своей шее. Все волнения мгновенно забылись, остались в прошлом. Что бы ни ждало ее в замке, Аура была убеждена, все обернется к лучшему.
Наконец, она опустила Гиана на землю, и взгляд Ауры впервые остановился на силуэте, который поднимался над дюной. Человек понял, что Аура заметила его и торопливо большими шагами стал приближаться к ним, спускаясь с дюны.
Когда он прошел почти треть пути, Аура узнала его. Хорошо, что в тот момент Гиан держал её за руку, хорошо, что в тот момент было что-то, что говорило ей: это реальность! Вот, потрогай мои пальцы, мою руку! Думай, что хочешь, но это не сон!
* * *Позже Сильветта и Аура отправились в путь, который должны были преодолеть сами, без Джиллиана и детей. Только они вдвоем, одни в длинном коридоре, в тусклом свете газовой лампы.
Сильветта осторожно постучала в дверь, но никто не пригласил их войти. Тогда Аура решительно нажала на ручку двери и открыла её. В нос тут же ударил сильный запах, запах страдания, скорби и непроветренных постелей.
Белая повязка закрывала глаза Шарлоты. Её некогда пышные черные волосы стали седыми и редкими. Она лежала в огромной кровати, словно выпуклость под белыми, гладкими одеялами, словно небольшой холмик на нетронутой снежной равнине.
— Мама, — нежно пошептала Аура и села на правый край кровати, робко взяв Шарлоту за руку. Она вдруг растерялась, не зная, что сказать. Спонтанные чувства, на которые она надеялась, почему-то не появлялись.
— Я вернулась, — это было единственное, что пришло ей в голову.
Губы Шарлоты задрожали.
— Ты привезла Сильветту? — едва слышный скрип, словно песок попал в какой-нибудь механизм.
— Да мама, я здесь, — спокойно сказала Сильветта. — Я с тобой, — она села по другую сторону кровати, осторожно погладила тонкие волосы, поцеловала сухую, запавшую щеку.
Шарлота молчала, уголки её рта подергивались. Тогда Аура поняла, что её мать плачет, хотя и не видела этого, потому что повязка на глазах впитывала слезы.
Аура молчала, предоставив сестре вести разговор. У Сильветты очень хорошо получалось рассказывать милые, безобидные вещи, она говорила проникновенно и очень искренне, и Аура на миг позавидовала ей — она не могла вот так запросто что-нибудь рассказать ни сейчас, ни раньше. В свой голос Сильветта вкладывала и любовь, которая была задушена неприязнью в отношениях между Аурой и Шарлотой. Аура чувствовала, что оставаться здесь дольше не имеет смысла. Все, что нужно было её матери, могла дать только Сильветта.
Аура поднялась, ободряюще кивнула сестре, и по её улыбке поняла, что та знает, что с ней происходит. Сильветта взглядом проводила её до двери, в то время как похожий на розовый бутон рот говорил Шарлоте нежные, мягкие, добрые слова.
Аура безмолвно покинула комнату и бесшумно притворила за собой дверь. Она не попрощалась с матерью. Как это ни печально, но боль не проходила.
* * *Она нашла Джиллиана на чердаке. За окнами стемнело. Звезды мерцали во тьме, то светлее, то темнее. Он стоял под стеклянной крышей, устремив взгляд поверх кипарисов в ночное небо.
Рельефная дверь была широко открыта. Ключ от нее Аура выбросила в море. История замка была теперь неразрывно связана со своими жителями, а жители были частью его истории. Замок, сад на крыше, Аура — все это было едино. Части одного целого, которые смогли наконец-то принять друг друга.
«Вот так умирают тайны», — думала она.
Она взяла Джиллиана за руку, встретилась взглядом с его красивыми, мудрыми глазами, а затем повела его в лес. Ветви и пальмовые листья тихо подрагивали.
На могиле Нестора сидел пеликан. Исполненный достоинства, он отступил в сторону, когда Аура опустилась на колени и раздвинула сорняки.
— Взгляни-ка сюда, — прошептала она Джиллиану, — я хочу тебе кое-что показать.
И когда он присаживался, чтобы посмотреть, о чем она говорит, Аура взглянула в ночное небо. Её лицо отражалось в стекле и казалось маленьким и потерянным, оно словно парило в бесконечности.
— Звезды, — тихо произнесла она и подумала при этом: «Наверное, они говорят о нас».
Послесловие автора
Представление о том, что в крови девственниц содержится ключ к вечной жизни, наверное, так же старо, как и само человечество. Этот мотив встречается в сказках и сагах, в алхимических сочинениях и средневековых трактатах.
Первым, кто связал алхимию и философский камень с инцестом, был Михаэль Майер, лейб-медик немецкого кайзера Рудольфа II. Его трактат «Atalanta Fugiens» был опубликован в 17-м столетии. Появление этой книги привело к тому, что последующие поколения алхимиков долгое время принимали его теории (разумеется, эзотерические) за чистую монету.
