Дино Динаев - Дурная Слава
Повернувшись, Бен столкнулся с глазами Веры, полными слез:
— Давай им поможем, — попросила она. — Мне их так жалко. Отдай им ключ, Бен, пожалуйста.
40
У Транквилевского было праздничное настроение. Ему недавно исполнилось 60, но, несмотря на возраст, это был настоящий крепыш — квадратный и косолапый. Возраст выдавало лишь лицо — костистое, широкое и изношенное. Начальник службы внутренней безопасности фирмы «Кайсар» имел обширную лысину, но кличку Борман носил не из-за этого. Когда ему доложили, что бежавший Шуберт обнаружен, он засмеялся. Он вел совещание, и от его смеха у присутствующих прошел мороз по коже. Этот человек не умел улыбаться. Мышцы лица не были приспособлены к какой-либо мимике и раз и навсегда застыли в одной диспозиции. Когда они пришли в движение, это было неестественное зрелище.
Борман велел всем убираться, и сотрудники сочли за счастье выполнить краткое предписание, в душе молясь за душу неизвестного, по поводу которого был неурочный звонок.
Борман позвонил «косарям». Людей он взял не много-12 человек. В основном это были отморозки, обожавшие причинять людям боль. Борман отбирал их как собак — по злобности. Возглавлял их заместитель Бормана по прозвищу Свистун. Свое погоняло получил из-за того, что вместо человеческой речи обожал лишь просвистывать, и на допросах с пристрастием от его свиста люди сходили с ума.
Поехали на трех неприметных отечественных машинах, правда, затонированных в хлам.
Борман сидел в первой рядом с водителем и ерзал от нетерпения. Когда проезжали мимо стационарного поста ГАИ, Транквилевский дрожал от возбуждения, достав пистолет. Водитель молил Бога, чтобы их не остановили.
Гаишники в Алге наученные жизнью, они знали, кого останавливать рискованно и их пропустили беспрепятственно. Они ехали в «Ареал». Борман спрятал пистолет, и, приспустив стекло, подставил ветру руку. Несмотря на осеннюю свежесть, внутренний жар жег его изнутри. Он знал по себе, что это не кончится до тех пор, пока он не достанет чертова беглеца.
Вскоре они подъехали к «Ареалу» и остановились перед шлагбаумом. В этот злосчастный день не повезло дежурить двум мужчинам в казачьей униформе и штанах с лампасами. Они никогда не были казаками и сразу смекнули, что затонированная кавалькада приехала не просто так. Они бы и пропустили их после пары дежурных фраз. Старший демонстративно надул усы, как он это делал для солидности, чтобы дать знак поднять шлагбаум и открыть путь занятым господам, но человек в первой машине сказал куда-то назад:
— Свистун, разберись!
Из последней тачки вылез парень в спортивном костюме и, насвистывая, двинулся на охранников и наступил бы на них, если бы «казачки» не кинулись врассыпную.
Ошарашенные, они оказались в опасной близости от машины, из которой выскочили четыре качка, подхватили их за руки за ноги и, подтащив к передней машине и раскачивая, били лицами о номера, предлагая запомнить их навсегда. Борман сидел в первом ряду представления и с наслаждением впитывал в себя экзекуцию.
Предвкушение, что скоро они возьмут неуловимого композитора, делало день незабываемым. Когда качки оттащив, забросили в будку два бесформенных куля, Свистун, дурачась, одел папаху. Он еще не знал, что в ней его и похоронят.
Женщина переживала оргазм совершенно беззвучно, Красный ощущал лишь периодические конвульсии живота. Он оставался чутким даже во время секса, поэтому сразу услышал шум проезжавшей кавалькады. Не прекращая занятия, он позвал Джуду. Тот бесшумно появился в дверях, бесстрастно наблюдая, как чужак имеет его жену. Как ни в чем не бывало, продолжая ритмично раскачиваться, Красный велел узнать, кто там разъездился.
Стоило Джуде так же бесшумно исчезнуть, как Красный слез с женщины, на самом деле ему было глубоко плевать, кончил он или нет, большее наслаждение ему доставляло чужое унижение, и подошел к окну. Из-за высокого забора ему были видны лишь крыши машин. Сначала они проехали в одну сторону, потом вернулись.
Красный понял, что у них нет точного адреса. Он почувствовал зуд возбуждения.
Неизвестные явно кого-то искали. Посему Красный заставил подошедшую женщину опуститься на колени и продолжать секс ртом.
Машина остановилась рядом с их домом, требовательно загудела. Джуда сунул нож за спину и вышел за ворота. Некоторое время они говорили, потом Джуда вернулся и доложил, что искали дом с баскетбольным кольцом, и что он сказал им, чтобы они убирались черту.
— Что это были за люди? — спросил Красный.
Джуда сказал, что не знает, но человек, который говорил с ним, был в папахе и свистел во время разговора.
— Свистун, — с удовлетворением произнес Красный.
Глядя прямо в глаза Джуде, он полил женщине на лицо. Джуда опустил глаза вниз, руки его подрагивали.
— Ну и скот же ты, Джуда, — сказал Красный.
Он велел готовить машину.
— Мальчишку свяжи и сунь в багажник, — приказал Красный, а на женщину заорал, чтобы она не рассиживалась, как корова, и собрала поесть и выпить.
Джуда спустился в кладовку и сноровисто по-крестьянски связал мальчику руки за спиной.
— Джуда, он убьет тебя и твою жену, — предупредил Артем. — Ты еще можешь спасти себя и ее. Вы успеете убежать.
— Мы все отвечаем за содеянное, — спокойно сказал тот. — Аллах все видит и покарает его. А бегать я не буду. Я не трусливый шакал и никогда им не был.
Женщина собрала на стол. Красный уселся и как ни в чем не бывало подзаправился.
Он выпил полбутылки водки, съел жирную грудинку, заливая кетчупом с паприкой.
Джуда все время трапезы простояли рядом, словно приговоренные. В глазах женщины читалась обреченность. Когда в поселке раздался одиночный выстрел, она сильно вздрогнула. Челюсти Красного заходили ходуном. Он по быстрому перемолол свиные ребра, вытер жирные руки о рубаху и велел людям стать на колени, спиной к нему.
— Что с нами будет? — взвыла женщина, и Джуда прикрикнул на нее.
— Молчи женщина. За твой позор тебя бы забили камнями.
Красный деловито прикрутил глушитель на пистолет и, издевательски заметив, что с ними обоими было приятно работать, в благодарность за хорошую работу пристрелил обоих выстрелами в затылок.
— Время идет, — в который раз напомнил нетерпеливо Ерепов.
— Вам ли говорить о времени? — возмутился Бен. — Вы же победители времени! Великие экспериментаторы, почти боги! А мы кто, черви, которые путаются под ногами у великих небожителей. Чудный мир у них видите ли. А у нас так, клоака низменных страстей.
— Ты слишком строг к ним. Давай их отпустим, — нерешительно попросила Вера. — Они хорошие. Они обещали нас не трогать.
