Клайв Баркер - Эвервилль
— Я вижу вопрос на твоем лице, — отметил Будденбаум.
— А я на твоем — кровь.
— Между нами что-то изменилось?
— Да, — просто сказал Сет. — Я каждую минуту думаю о тебе по-разному.
— И что ты думаешь в эту минуту?
— Я думаю, нам нужно начать сначала. Хочу, чтобы ты подошел ко мне вечером, а я рассказал тебе про ангелов. — Он помолчал. — Хочу, чтобы у меня опять были ангелы.
— Я у тебя их отнял, ты это имеешь в виду?
— Я сам тебе их отдал.
— Вопрос.
— Что?
— У тебя на лице вопрос.
— Да. Я хотел узнать о дереве историй.
— Это не дерево, — покачал головой Оуэн. — Это просто слово, придуманное каким-то паршивым поэтом.
— И что оно означает?
Оуэн немного успокоился и сел у стены возле окна, из которого он выпал два дня назад.
— Ну… Оно означает, что истории вырастают из семян. Расцветают, дают плоды и съедаются нами. Потом семена выходят из нас.
— Назад в землю?
— Назад в землю.
— Снова и снова. Будденбаум вздохнул:
— Да. Снова и снова. С нами или без нас.
— Не «без нас», Оуэн. Без тебя. — В словах Сета не было обвинения, только печаль. Будденбаум хотел что-то сказать.
но юноша остановил его: — Я ухожу, Оуэн. А ты иди куда хочешь. Без меня.
— Я просто разочарован. Я столько ждал, и все напрасно.
— Все еще получится.
— Мне нужна твоя помощь, Сет, Я обещаю…
— Не обещай мне ничего, — сказал Сет. — Так будет лучше.
Будденбаум вздохнул еще раз:
— Нам трудно расстаться. За эти сорок восемь часов мы прожили вместе целую жизнь.
— Чего ты от меня хочешь?
— Найди Теслу Бомбек и помирись с ней. Скажи ей, что мне нужно ее увидеть. Говори что угодно, только приведи ее сюда. Нет, не сюда. — Он вспомнил Риту с ее высокой прической. — Рядом есть маленькое кафе, не помню, как оно называется. Там синяя вывеска…
— «Закуток»?
— Да-да. Приведи ее туда. И пусть держит это в секрете от аватар.
— Как она сумеет?
— Найдет способ.
— И ты хочешь, чтобы я привел ее в «Закуток»?
— Если она согласится.
— А если нет?
— На нет и суда нет. Тогда иди и слушай своих ангелов.
5
Когда Гарри вышел из рощи, ночь была удивительно тихой. Ни в воздухе, ни в траве, ни из трещин среди камней не раздавалось ни звука. С высоты он оглянулся на Эвервилль, надеясь в глубине души, что у горожан хватило ума эвакуироваться и он увидит опустевший город. Но нет: во всех домах горел свет, и даже машины еще ездили. Просто туман, закрывавший проход на вершине, гасил все звуки, оставляя ему лишь удары его собственного сердца.
— Вот здесь это произошло, — сказал Кокер Аммиано Эрвину, когда они карабкались по склону вслед за Д'Амуром.
— Повешение?
— Нет. Великая битва между семействами Сумма Суммаментис и Эццо Этериум, случившаяся из-за слов девочки.
— Ты был там?
— О да. И я женился на этой девочке, когда она выросла. Ее звали Мэв О'Коннел, и она была самой мечтательной женщиной, какую я встречал.
— Почему?
— Она выдумала Эвервилль. Он был мечтой ее отца, Хармона О'Коннела.
— И в его честь названы высоты?
— Да.
— Ты его знал?
— Нет. Он умер до того, как я встретил Мэв. Она бродила одна в горах и по ошибке пришла туда, где ее не ждали.
— И как это могло вызвать битву?
— Девочка заговорила.
— Заговорила?
— Понимаешь, там шла свадебная церемония, а в мире, откуда пришли новобрачные, молчание считается священным, потому что оно предшествует началу. Любовь совершается в молчании, и тот, кто его нарушает, — преступник.
— Почему же они не убили ее?
— Потому что семейства жениха и невесты давно враждовали и сразу же решили, что это дело рук противника. И начали сражаться.
— На этом самом месте?
— Да, — кивнул Кокер. — Я думаю, здесь, в земле, еще можно найти их кости.
— Я лучше останусь под небом.
— Да, небо сегодня чудесное. — Кокер поднял голову, изучая звезды. — Иногда мне кажется, что я прожил сотню жизней, а иногда — как сейчас — я думаю, что мы с Мэв расстались пару часов назад. — Он издал странный горловой звук.
и Эрвин увидел, что на щеках его блестят слезы. — Ее глаза — последнее, что я видел в жизни. Я умер под ее взглядов. Я пытался продлить жизнь, чтобы утешить ее, как она уте шала меня… — Он замолчал, подавляя рыдания. — Но жизнь покинула меня. А когда я очнулся вот таким, — он развел руками, — Мэв уже не было, и моего сына тоже.
— Неудивительно, что ты так ненавидишь Долана.
— Да, я его ненавидел. Но он человек. Он и должен был так себя вести.
— А твой народ совершенен?
— Нет конечно. Наши народы очень похожи, плюс-минус крылья или хвосты. Такие же грустные и злые. — Он посмотрел вверх на скалы. — Похоже, у нашего друга появились проблемы.
Увлекшись разговором, они упустили Д'Амура из виду. Тот, очевидно, ощутил присутствие врага, так как залег за валун и замер. Вскоре этот враг появился из тумана в виде не одного, а целых четырех существ, по-разному безобразных; один толстый, другой тощий, третий был похож на идиота, четвертый — слишком нервный.
Самый тощий из них оказался и самым чутким — ярдах в двадцати от места, где лежал Д'Амур, он остановился, нюхая воздух.
— Может, они чуют нас? — предположил Кокер.
— Кто они?
— Обитатели Субстанции.
— Что за мерзость!
— Они бы сказали то же о тебе, — заметил Кокер.
Урод устремился вниз, в их направлении.
— Что делать? — спросил Эрвин в беспокойстве. Казалось, существо и правда увидело их.
— Они нам не страшны. Но Д'Амуру… Скелетообразный тип уставился прямо на Эрвина.
— Он меня видит!
— Ну, ты недавно жалел, что тебя никто не замечает… О, черт!
— В чем дело?
— Они его поймали.
Эрвин поглядел за спину тощего и увидел, что самое свирепое из существ схватило Д'Амура.
— Это наша вина, — сказал Кокер. — Они ведь искали нас, а не его.
Как бы то ни было, Д'Амуру грозила серьезная опасность. Один из четверки отобрал у него револьвер, другой ударил его по лицу. Тощий отвернулся от Эрвина с Кокером и поспешил за своими товарищами, которые волокли пленника в туман.
— Что делать? — спросил Эрвин.
— Пойдем за ними. В худшем случае увидим, как его убьют.
В прошлый раз татуировки Уайта позволили Гарри добраться до вершины незамеченным. Но теперь трюк не сработал; он не знал почему, и это было не важно. Он попал в руки врагов — скелета Гамалиэля, плотника Барто, карлика Мутепа и толстяка Сванки.
