Галина Евдокимова - Самая страшная книга 2015 (сборник)
Будут ждать всю ночь… Если надо, десять, сто… тысячу ночей!
От них нельзя ничего скрыть! Они знают! Все заранее знают.
Марат бросился к ящику с инструментами. Блокноты, будто гигантские мотыльки, выпархивали из потаенного дна. Наконец он нашел то, что нужно. Этот способ скрыть убийство Марат придумал, когда узнал о другом мужчине.
Никто не узнает.
Никогда.
* * *В двух частях мыльного раствора следовало развести гель для туалетного смыва. Получится дезинфектор с ароматом горной свежести. До обработки поверхность необходимо протереть трехпроцентной перекисью, которая окислит частицы крови…
Вердикт – продумано до мелочей.
Раздумья Марата прервал телефонный звонок. На дисплее Кошечкиного корейца LG высветилось: «папа».
В животе похолодело. Включив беззвучный режим, Марат наблюдал, как мелькают черные буквы. Зажмурившись, он взял трубку.
– Катерина? – Голос Петра Ефимовича, бывшего военного, скреб по ушам, словно наждачная бумага.
– Здравствуйте…
Закоренелые лгуны скажут вам, что лучше врать, не отступаясь от правды. Марат так и поступил, сказав, что Кошечка в ванной.
– Дай ей телефон. – Слова сквозили предвзятой нелюбовью к зятю. Разумеется, тесть был не против, чтобы дочь время от времени ходила налево.
Марат едва не выполнил приказ. Тесть имел жестяные связки человека, способного отдавать команды в самых экстремальных ситуациях.
– Нет… – Марат прислушался. В броне жесткого военного тона что-то было неправильным.
Судя по изумленному «что?», Петр Ефимович не ждал отказа.
– Не… Не могу. – Голос Марата унизительно задрожал.
– Почему. Ты. Не. Можешь? – Когда тесть говорил ТАК – чеканя слова и разделяя их колкими паузами, хотелось испариться.
Марат прислушался к дыханию в динамике. Оно было хриплым и прерывистым.
ХРИПЛЫМ И ПРЕРЫВИСТЫМ Так вот почему тесть звонит!
– Мне нужно, чтобы ты дал телефон моей дочери. Понимаешь? – В трубке прозвучало что-то, похожее на ненависть. Марат усмехнулся, отлично представляя, как действовать дальше.
– У вас сердце? – Последнее слово следовало произнести по-особому. Петр Ефимович ненавидел свои слабости, особенно если кто-то, кого он презирал, о них говорил.
Когда у отца прихватывало в груди, Кошечка садилась в машину и ехала к нему. После Чечни Петр Ефимович пережил два инфаркта.
Тесть не ответил, и Марат понял, что попал в яблочко. Разговор окончен.
– Пусть перезвонит, когда выйдет. – Слова трещали от напряжения.
– Опять болит в груди? – Это было чересчур, но Марат не мог остановиться. Волнами накатывала злоба на Кошечку и ее отца.
Тесть сбросил вызов. В динамике воцарилась тишина. Марат зло усмехнулся и ответил сам себе:
– Болит.
На кухне под лязг сковороды вспыхнула газовая горелка. Марат вдохнул аромат жареного мяса. Оно было жестким и сладковатым, словно сливки, пирожные и леденцы, которые жена обильно поедала, пропитали ее плоть сахаром.
Отличный способ избавиться от трупа. Нужно лишь добавить приправ…
* * *Ночью сон Марата был спокоен. Он не принес никаких кровавых видений. Так спят люди с чистой, как утреннее апрельское небо, совестью.
Кошечку Марат поместил в ванне.
Напоминая диковинное, в кожистых складках, насекомое, поверх ломтей мяса лежала срезанная промежность. Марата замутило. Если пару дней назад вы совали кое-что в человека, не стоит разглядывать его расчлененным.
Сколько он съел? Килограмм? Два? Или больше, судя по острому желанию опорожнить кишечник?
Сколько времени понадобится на то, чтобы пропустить труп через пищеварительную систему, и как сократить этот срок до минимума?
А потом Марат мысленно себе поаплодировал. Он придумал, как ускорить процесс.
В ванной отыскался «Бисакодил». Выдавив из упаковки три капсулы слабительного, Марат запил их из-под крана.
– Так превращаются в говно, милая. – Марат выудил кусок бедра и отправился на кухню.
Вернувшись с жареным мясом, он насторожился. Обрубки, полученные с помощью дачного топорика, лежали так же, как раньше. Ничего не изменилось.
Марат задумался – что же его смутило?
КАК МОЖЕТ НИЧЕГО НЕ ИЗМЕНИТЬСЯ?
Он тщательно осмотрел мясо, количество которого не уменьшилось. Иллюзия? Или в нишу, которая освободилась, когда он взял порцию для жарки, сползли другие куски?
Наткнувшись на плоть с черной, пушистой родинкой, он похолодел. Этот ломоть спины (примерно тремя пальцами ниже левой лопатки) с утра скворчал в сковороде. Пушистое пятнышко, верно, уже растворилось в желудочном соке и «Бисакодиле».
Галлюцинация?
Квартира превращалась в духовку. Солнце подползло к зениту, щедро поливая бетонные коробки многоэтажек тоннами зноя. Градусник подтянул столбик к отметке «тридцать пять».
Просто жара. Из-за нее приходят странные мысли. Ведь не могла же Кошечка расти…
Или могла?
Марат освежил голову под струей холодной воды. Порывшись в ванне, он выудил знакомые куски, которые должны были находиться в его желудке.
Это все ему кажется…
На втором круге, он не дожидался золотистой корочки. Полусырое, с кровью, мясо и «Бисакодил» на десерт. Еда для мужей, доведенных до отчаяния.
Вернувшись в ванную, Марат остолбенел. Проклятая родинка была на месте. На своем собственном месте. Казалось, кто-то взял и аккуратно приткнул кусок, к тому же выглядевший более свежим.
Кто-то проворачивал тупые фокусы.
– Кто здесь?! – Марат бросился одергивать с окон занавески. Тщательно осмотрел углы. – Эй!
Пусто. Никого, кто мог бы подкинуть кусок лопатки. Конечно же, это другая родинка. В телесных складках толстых женщин их много.
Однако мяса не убавилось. От жары и странных домыслов раскалывалась голова.
Его хотят вывести из себя. Кто-то наблюдает и подкладывает ломти, чтобы у Марата съехали мозги.
И вдруг возникла догадка. Она родилась сама собой. Нет того, кто подкидывал ему куски! Это мстит Кошечка…
Чиркнув зажигалкой, он сел на край ванны. В полумраке виднелись обрюзгшие куски лица, утопающие в жире и крови. Глаза, следящие за Маратом, напоминали голубиные яйца в гнезде.
– Это делаешь ты, да? – Он сжал пальцы. На ощупь лицо жены было скользким и холодным, как сливовая мякоть.
Кошечка не ответила.
– Сначала ты наставила рога, а теперь… Теперь делаешь это? – Виски пульсировали болью. Захотелось в туалет.
Прихватив с кухни керамический нож, он отрезал мяса.
– Когда я не вижу… Проститутка! Ты все делала, когда я не видел. Хер тебе! – Кровавый сок хлынул в горло. Кошечка молчала. Ее безмолвие обладало черной хитрецой. Она просто ждала. Но чего?
