Энн Райс - Талтос
— Что касается поющих кукол, каждому следует подсказать, что со временем они превратятся в целый хор. Ребенок или коллекционер вполне может с течением времени собрать их всех. Ты понимаешь, да?
— Да, сэр…
— И я не хочу никакой механики. Все должно быть электронным, на компьютерных чипах, и настоящим искусством. И должно быть… Голос одной куклы должен как-то реагировать на голос другой… Впрочем, это детали. Записывай…
— Материалы, сэр? Фарфор?
— Нет, не фарфор. Ни в коем случае. Я не хочу, чтобы они разбивались. Помни, они никогда не должны разбиваться.
— Извините, сэр.
— Я сам выберу лица. Мне необходимы фотографии. Фотографии отовсюду. Хочу увидеть работу каждого. Если где-нибудь в Пиренеях в какой-нибудь деревушке есть старуха, которая делает кукол, я хочу увидеть фотографии. И Индия… Почему у нас нет кукол из Индии? Ты знаешь, сколько раз я задавал этот вопрос? Почему я не получил ответа? Запиши это как первостепенное, отправь всем торговцам! Индия. Кто делает кукол в Индии? Думаю, я сам туда поеду, да, найду время для такой поездки. Я найду людей, которые делают кукол, раз уж ни у кого другого не хватает ума…
Снег снаружи снова повалил вовсю.
А вокруг все снова разом потемнело. Тихие редкие звуки доносились с улиц внизу. Или это гудели каминные трубы? Или снег, падавший на крышу? А может, просто стекло и сталь здания дышали, как дышит дерево, — само здание, все его десятки этажей, едва заметно раскачиваясь на ветру, как гигантское дерево в лесу…
Эш все продолжал говорить, наблюдая за тем, как стремительно движется энергичная маленькая рука Лесли. Кроме всего прочего нужно сделать маленькую пластиковую копию Шартрского кафедрального собора, такую, чтобы туда могли войти дети. Важно соблюсти пропорции и масштаб. А что, если разбить парк с огромным каменным кругом?
— Ну да. И еще особое поручение, нечто такое, что тебе нужно будет сделать завтра или послезавтра… Нет, позже. Сделай это. Пойти в мой частный музей…
— Да, сэр…
— Бру, ты ведь знаешь Бру — большую французскую куклу? Мою принцессу.
— Конечно, сэр. Бру, да, та самая кукла.
— Бру, тридцать шесть дюймов ростом; парик, туфли, платье… Все оригинальное. Экспонат номер один.
— Да, сэр, я это знаю.
— Ты должна лично ее упаковать, никто другой, с помощниками, конечно, очень надежно, а потом отослать морем… отослать морем…
Но кому? Не слишком ли самонадеянно отсылать ее прямиком не рожденному еще ребенку? Нет, она должна быть послана Роуан Мэйфейр, ведь так? Конечно ей. И что-то отправить Майклу. Такое же памятное, такое же драгоценное на свой лад, нечто весьма тщательно вырезанное из дерева… Одну из очень старых игрушек, рыцаря на коне, да, оба деревянные, с подлинной краской, сохранившейся на них…
Нет, это неправильный подарок, не для Майкла. Но есть нечто драгоценное, нечто такое же изысканное, как Бру, и нечто такое, что он хотел бы передать в руки Майкла.
Эш встал из-за стола, жестом велев Лесли сидеть на месте, прошел через большую гостиную и дальше по коридору к своей спальне.
Он держал это под кроватью, что служило для Реммика сигналом, означавшим: это нечто драгоценное и никто из слуг не должен этого касаться. Эш опустился на колени, нащупал это и вытащил. Свет ярко вспыхнул на прекрасном переплете, украшенном драгоценными камнями.
И сразу вспомнилось давно ушедшее: боль, унижение, смех Ниниана, его слова об ужасном богохульстве, совершенном им, когда он изложил историю своего народа священным языком.
Долгое время Эш сидел, скрестив ноги, прислонившись плечами к кровати. И держал в руках книгу. Да, это для Майкла. Для Майкла, мальчика, любившего книги. Майкл будет ее хранить. К тому же это было нечто вроде дара и самой Роуан тоже. Она поймет.
Эш вернулся в свой личный кабинет, держа в руках книгу, завернутую в белое полотенце.
— Вот, это книга для Майкла Кэрри, а Бру — для Роуан Мэйфейр.
— Та самая Бру, сэр, ваша принцесса?
— Да. Именно она. Упаковка чрезвычайно важна. Я хочу, чтобы ты сама отнесла все вниз. Даже думать нельзя о том, чтобы Бру разбилась. Или чтобы подарки потерялись. А теперь перейдем к другим вещам. Отправь кого-нибудь за едой, если проголодалась. У меня тут записано, что наша Прима-балерина распродана по всему миру. Скажи, что это неправда.
— Это правда.
— Записывай. Это первый из семи факсов касательно Примы-балерины…
Они принялись за работу, а когда Эш наконец бросил взгляд на часы, было уже далеко за полночь. Время как будто спрессовалось. Снег продолжал падать. Лицо малышки Лесли стало белым как бумага. Эш и сам устал достаточно, чтобы заснуть.
Он упал на большую мягкую постель, смутно осознавая, что юная Лесли все еще рядом и задает вопросы, которых он уже не слышит. Надо продлить ее контракт…
— Спокойной ночи, милая, — пробормотал он.
Реммик слегка приоткрыл окно, ровно так, как ему было велено делать, и ветер сразу громко загудел, завыл, и другие звуки проникли сквозь узкую щель, поднимаясь с улиц между темными мрачными зданиями. Порыв ледяного воздуха коснулся щеки Эша, сделав теплое укрытие одеял еще более уютным.
«Только не мечтай о ведьмах. Только не думай об их рыжих волосах; не думай о Роуан в твоих объятиях… Не думай о Майкле с книгой в руках, держащем ее так осторожно, как никто и никогда, кроме того злобного типа, что предал Лайтнера. Не думай о том, как вы втроем сидите у их очага; не возвращайся в долину, только не теперь, не завтра и никогда. Не броди в каменных кругах, не навещай пещеры; не поддавайся искушению смертных красавиц, которые могут умереть от твоего прикосновения… Не призывай их, не моли, чтобы найти в ответ холодность, отстраненность, уклончивость…»
К тому времени, когда дверь за Реммиком закрылась, Эш уже дремал.
Бру. Улица в Париже. Женщина в той лавке. Кукла в своей коробке: большие картонные глаза, смотрящие на него снизу вверх. Внезапная мысль, осенившая его под уличным фонарем: настал такой момент в истории, когда деньги способны сотворить любые чудеса, огромные деньги даже одного-единственного их обладателя способны породить огромный духовный отклик у тысяч… В сфере массового производства владение богатством может быть чрезвычайно творческим делом.
В магазине на Пятой авеню, всего в нескольких шагах от его собственной двери, он остановился, чтобы взглянуть на Келлскую книгу — безупречную копию, которой теперь мог обладать любой, и пролистал ее, насладившись этим драгоценным томом, который с таким трудом создавался на Айоне.
«Человеку, любящему книги» — вот что он должен написать на карточке для Майкла. Он увидел Майкла, улыбавшегося ему, засунув руки в карманы, точно так же как это делал Сэмюэль. Майкла, спавшего на полу, и стоявшего над ним Сэмюэля, пьяно говорившего: «Ну почему Бог не создал меня вот таким?» Это было произнесено слишком грустно, чтобы засмеяться. А те странные слова Майкла, когда они стояли на Вашингтон-сквер и все ужасно замерзли и удивлялись, зачем вообще люди остаются на улице под снегопадом. «Я всегда верил в норму, — сказал Майкл. — И считал, что быть бедным ненормально. Я думал, что, если ты можешь выбирать то, что тебе хочется, это нормально». Снег, уличное движение, ночные бродяги в деревне, глаза Майкла, когда он смотрел на Роуан… И она — отстраненная, тихая, и для нее куда труднее найти слова, чем для него.
Это не сон. Это тревога — то, что возвращается прежде всего, оживает снова и держит крепко. Как они выглядят, когда лежат вместе? У нее такое же ледяное лицо? А он подобен лесному сатиру? Маг касается ведьмы… маг на ведьме…
Увидит ли все это Бру с каминной полки?
«На память о том, как ты держала ее» — вот что он напишет на карточке для Роуан. И голубые глаза Бру будут смотреть из-под тонкой оберточной бумаги, которая должна быть цвета ее глаз, — не забыть сказать об этом.
И это будет решением Роуан и решением Майкла — держать ли под рукой эти драгоценные подарки, как он десятилетие за десятилетием держал их под рукой, словно идолов, которым молятся, или же передать их ребенку Майкла и Моны… И может быть, большие глаза огромной Бру будут смотреть на малыша. Увидят ли они кровь магов, как мог бы увидеть ее он, если бы осмелился поехать к ним через некоторое время после того, как дитя появится на свет, как они говорят… если бы он осмелился, просто посмотреть на них издали… семейство колдунов… семейство из легендарного сада, где некогда прогуливался Лэшер и где его останки были преданы земле… из того сада, который может скрывать и другой фантом — призрака, что подсматривает сквозь маленькое, незаметное зимнее окошко…
Глава 33
Пирс встретил их в аэропорту, слишком воспитанный, чтобы расспрашивать о владельце самолета или о том, куда они ездили, и жаждущий лишь поскорее доставить их на строительную площадку нового медицинского центра.
