Юрий Моренис - Охота на вампиров
— А остальных мы что, с собой не берем?
— Федя, за последние полчаса ты стал излишне подозрительным, а это тебя сковывает. Расслабься… Во-первых, та темница очень маленькая, все не поместятся. Во-вторых, наша задача минимальная — разведка. Мы только проверим мою догадку — там ли гроб?
— В той дырке?
— Нет, Федя, не в той, — Ал был терпелив, как Макаренко с трудным подростком. Сам накачал парня, чтобы отвлечь его от грез, вернуть боевой дух и быть постоянно настороже. — Кстати, я тебя не неволю…
— Ты с ума сошел, Ал?! Давай, вперед!
— Есть, товарищ капитан!
Внутри дома было почти темно. Федор включил фонарь, но Алу света хватало. Вокруг можно было различить недостроенные стены, перекрытия, обозначения отдельных помещений. Работы было еще — конь не валялся. Осторожно обходя мусорные кучи, они подошли к противоположному торцу. Тишина…
— Ребята! — позвал Ал. — Вам привет от Ивана Николаевича!
Из темноты молча возникли двое. Федор от неожиданности чертыхнулся.
— Все спокойно? Никто там не шарился?
— Никак нет, — доложил один из бойцов.
— Спасибо, свободны. Передайте своему командиру, но только ему, у нас все в порядке. Помощь пока не нужна.
— Есть! — оба отдали честь и пропали в темноте здания.
— Ну что, Федя, с Богом! — охотники перекрестились.
В сумерках дырка в снегу казалась еще более зловещей, чем днем. Жердь, посредством которой извлекли Ала на свет, лежала рядом, где ее оставили. По ней, стараясь не шуметь, мужчины спустились под землю. Сначала — Ал, чтобы принять у Феди канистру со святой водой и подсобить ему. Фонарики включили одновременно.
— Видишь? — спросил Ал шепотом, водя фонарем по стенам.
— Да, — его луч шел вслед за моим, — аккуратная работа, человеческая. Корни мало что порушили.
— А здесь?
Ал высветил стену за их спинами.
— Ого! — сказал Федя, обернувшись. — Гладкая. Ни одного корешка.
— Как ты думаешь, почему?
— Дверь!
— Тс-с! Я днем успел простучать — пустота. Надо попытаться тихонько открыть…
Поскольку они с Федором из предосторожности мобильники отключили, их наверху потеряли. Впрочем, особенно и не искали — каждый был занят своим делом. Алексей уединился с ночной дежурной Машей, выпытывая у нее новую информацию о «Соломенном». Василий Константинович чуть не догнал нас, приехав на «жигулях» буквально через десять минут, но, как порядочный гость, припарковался у парадного подъезда. Ольга рыскала по гостинице, выполняя задание мужа. Оно оказалось трудным. Дневная смена, естественно, ничего не видела, а ночная только-только стала подходить. К сожалению, и Зоя отсутствовала. Ольга потом вспомнила, что та собиралась в театр, смотреть своего обожаемого Щербакова. Артисты давно уже уехали и должны были после спектакля сесть на вечерний рейс и улететь в Москву. Их турне по Сибири закончилось.
Вместо Зои заступил солидный дядя, судя по выправке, бывший военный, и он, понятно, ничего не знал. Оля же решила обратиться к Ване и его ребятам, может, они что видели, но на кухне столкнулась с маленькой, сухонькой пожилой женщиной. Звали ее Валентиной Сергеевной, она служила при ресторане уборщицей и по совместительству посудомойкой. Судьба наложила на нее печать в виде скорбных уст и тусклых глаз. Да, она заприметила грузовичок, когда выходила выливать помои в баки, которые каждое утро очищает мусоровоз. Они всегда полные — хоть зимой, хоть летом. Она и не упомнит пустых, притом, что работает здесь уже пятый год.
— А возле грузовика кто-нибудь был? — приостановила Ольга словоохотливую женщину.
Да, были, конечно, стояли во мраке, но она при всех своих пятидесяти трех девушка глазастая и до сих пор очки не носит. А были там военный и дама. На даму она не обратила внимания, что на этих дам смотреть-то, ясное дело, все они пустышки и поблядушки, а военный — это да! В пальто и при фуражке — красавец! Она еще подумала, как у него уши не мерзнут, хотя прошлая ночь и не была морозной. Чудная ночь, редкая в Сибири…
Она еще оказалась начитанной, эта уборщица. Ольга на радостях протянула Валентине Сергеевне сто долларов. Печать судьбы тут же изменилась на ее лице: глаза сверкнули, а бледные губы исказила улыбка.
— В каком чине был военный, не заметили?
Она, как женщина сугубо гражданская, в этих майорах не разбирается, да и темно было, а дамочку эту, кажется, узнала — та по ночам работает на каком-то этаже. Видать, дома стерву никто не ждет, вот и выбрала работенку, где погулять можно вволюшку. А строит, строит из себя чуть ли не графиню и имя себе выбрала идиотское — Марианна Карловна.
— Разве имена выбирают? — удивилась Ольга.
— А то ж, будто вы не знаете, они еще в животе нашептывают матери, как их назвать, ей богу, — перекрестилась Валентина Сергеевна.
— Спасибо, — кивнула Ольга и пошла прочь. У нее уже голова разболелась от подобного словоизвержения.
— Огромное вам спасибо!
Ольга вдруг замерла, повернулась, и в полном недоумении посмотрела на Валентину Сергеевну.
— Как вы сказали, зовут ту даму?
— Змеюку? Марианна Карловна, как в бразильском сериале…
* * *Ручки на предполагаемой двери не было, Ал с Федей решили, что она открывается внутрь, и тихонько налегли на нее. Хорошо, что тихонько, иначе бы ухнули куда-нибудь во тьму. Дверь неожиданно легко поддалась, и вековая пыль тоннами посыпалась на землю.
— Тьфу ты, елки-палки!
Они отскочили к дальней стенке провала, мгновенно натянули маски, прикрыли рты и замерли. Неизвестно, как Федор, а Ал слышал, как пыль в темноте оседала с тихим шелестом, словно нашептывала нечто коварное… Так простояли минут пять, но все было спокойно — никого и ничего. Тяжелая пыль улеглась быстро, затихнув вдоль порога невысокой грядой. Лучи фонарей осветили полуоткрытый дверной проем.
— Ну что, Федя, двинули дальше?
— Не обратно же лезть…
За дверью обнаружился узкий, в человеческий рост, коридор. Ал вспомнил, как когда-то они с Ольгой ползли на четвереньках по вентиляционной трубе, и невольно улыбнулся. По сравнению с той трубой коридорчик выглядел проспектом. Но фонари высветили впереди поворот. Коридор шел под уклон.
Ал напряг все свои чувства. Здесь было значительно теплее, чем в яме. Не жарко, но температура явно плюсовая. Он слышал все ту же запредельную тишину, но в ней различались какие-то стуки и человеческое бормотание.
— Что-нибудь слышишь, Федя?
— Опасности навалом…
— А звуки?
— Нет…
Они медленно двинулись вниз к повороту, сжимая в одной руке фонари, а в другой оружие: Ал — пистолет, Федор — канистру со святой водой, крышку которой он заранее отвинтил.
