Джим Батчер - Перебежчик
Я покачал головой.
"Потому что я знал," прошептал он. Он поднял правую руку и я крепко сжал ее. "Я знал, что ты знаешь, каково это — быть невиновным человеком, преследуемым Стражами."
Это было самое близкое к тому, что он когда-либо говорил, что ошибался насчет меня.
Меньше чем минуту спустя, он скончался.
Глава 49
Торсен спас меня от смертельной потери крови от пореза, что нанес мне Пибоди. Швед и его отряду пришлось столкнуться с долгим преследованием, множеством запертых ворот и беспорядком, что мы оставили на своем пути. Они добрались до меня где-то через три минуты, после того как умер Морган. Они изо всех сил пытались вернуть его к жизни, но его тело перенесло достаточно мук и потеряло слишком много крови. Они даже не побеспокоились по поводу Пибоди. Морган дважды выстрелил в голову предателя из пистолета Люччио.
Они отправили меня в лазарет, где Индеец Джо и команда целителей — тех, кто закончил медицинский колледж тогда, когда еще обсуждалось эффективность лечения пиявками — оказывали уход за раненными во время нападения.
После этого, обстановка вокруг перестала меня касаться.
Совету Старейшин удалось обуздать и изгнать туманный демон мордита, редкого и опасного газообразного существа из отдаленных уголков Небывальщины, прежде чем он убил больше сорока или пятидесяти чародеев. В конечном счете, могло быть гораздо хуже, но это было собрание бывших политических сторонников ЛаФортиера, подвергшиеся нападению, которые разразились гневными подозрениями, обиженно заявляя, что Мерлин пренебрег их безопасностью, халатно отнесся к мерам предосторожности и так далее и тому подобное. Тот факт, что атака произошла, пока разоблачали истинного убийцу ЛаФортиера был отброшен. В ход пошел весь политический капитал.
По существу, весь сверхъестественный мир слышал о смерти ЛаФортиера, последующей облаве на Моргана и перебранки во время судебного разбирательства, хотя большинство деталей было скрыто. Хотя никакого официального заявления не было, стало известно, что Морган был в заговоре с Пибоди, и они оба были убиты во время попытки сбежать.
Это был бесчеловечный и жестокий способ Совета сохранить свое лицо. Мерлин решил, что в конечном счете менее опасно для всех чародеев мира знать, что Совет ответил на убийство ЛаФортиера со смертельной силой и могуществом — то есть немедленно схватил и казнил ответственных за убийство.
Но я знал, что на кого бы ни работал Пибоди, люди, реально ответственные за смерть ЛаФортиера, знали, что Совет убил невиновного, к тому же своего ценного военного служащего, чтобы справиться с этим.
Может Мерлин был прав. Может лучше выглядеть глупым, но сильным, чем умным, но слабым. Не знаю. Не уверен, что хочу верить, будто мировая арена так сильно похожа на среднюю школу.
Следователи Совета работали медленнее чем Лара, но они наконец тоже получили информацию, откуда пришли деньги. Совет лицом к лицу встретился с Белой Коллегией по поводу этой информации.
Лара послала им головы виновных. Буквально. Остается тайной, как Ларе удалось заполучить последние куски трупов Мадлен и ее делового менеджера. Она также сказала, что Совет может оставить себе деньги в качестве извинений. Отличный способ слить в помойку шесть миллионов.
Пибоди мог закончить свою жизнь в какой-нибудь адской дыре в Небывальщине, где ему бы разнесли мозги, но он предпочел устроить чудовищное разрушение, прежде чем уйти. Начался новый век паранойи Белого Совета.
Мерлин, Привратник и Индеец Джо расследовали степень проникновения психических травм, нанесенных Пибоди. В некоторых случаях, худшее, что он сделал, было легко поправимо. Черт, почти на каждого Стража младше пятидесяти был наложен сонный транс, и это было сделано так гладко и тонко, что было трудно засечь эти чары, даже когда мастера чародеи искали и знали как их обнаружить.
Эбенизер рассказал мне позже, что некоторые из юных Стражей были загружены слишком большим враждебным психическими программами, хотя невозможно для одного чародея знать точно, каков разум другого. Некоторые из них очевидно превратились в сверхъестественный эквивалент террористов-смертников — как например Люччио. Исцелять такого рода травмы было сложно, непредсказуемо и зачастую болезненно для жертв. Это были долгие весна и осень для множества Стражей, и через несколько недель был учрежден режим обязательной психической самозащиты.
Сложнее всего, на мой взгляд, было членам Совета Старейшин, которые подверглись почти безусловному неуловимому влиянию. Они должны были пересмотреть все свои решения за последние несколько лет, рассмотреть, подталкивали ли их к выбору, были ли их действия их собственными или прозрачность некоторых решений была свойственна окружению. Прикосновения были настолько легкими, что не оставили никаких следов. Для любого, у кого была хоть частичка совести, это было бы настоящим кошмаром, особенно учитывая, что они возглавляли Совет во время войны.
Я попытался представить все, что сделал за последние восемь лет.
Ни за какие коврижки я бы не хотел быть одним из них.
* * *Я провалялся в лазарете неделю. Меня посещали МакКой, Рамирез и Молли. Мыш сидел у моей постели, и никто не пытался сдвинуть его. Слушающий Ветер не отходил от моей кровати, с тех пор как типа стал моим доктором. Несколько юных Стражей, которых я помогал обучать, заглядывали ко мне со словечком, хотя все они выглядели нервными.
Анастасия никогда не наведывалась, хотя Слушающий Ветер сказал, что она приходила и спрашивала обо мне, пока я спал.
Привратник пришел поведать меня посреди ночи. Когда я проснулся, он уже создал вокруг нас звуконепроницаемый щит, чтобы наш разговор никто не подслушивал. От этого наш голос звучал так, будто на голове у нас были большие оловянные ведра.
"Как ты себя чувствуешь?" спросил он тихо.
Я показал на свое лицо, на котором уже больше не было бинтов. Как Слушающий Ветер и обещал, мой глаз был в порядке. Хотя у меня осталось два прекрасных шрама, один пересекал бровь, и, минуя глаз продолжался на щеке, а другой проходил прямо посреди нижней губы и под небольшим углом пересекала подбородок. "Как Герр Харрисон фон Форд," сказал я. "Со шрамами после поединка и прекрасными отметинами. Все девчонки теперь мои."
Он даже не улыбнулся. Он взглянул на свои руки с серьезным выражением лица. "Я работал со Стражами и исполнительным персоналом, в чьи разумы вторгся Пибоди."
"Я слышал."
"Оказалось," сказал он осторожно подбирая слова, "что психические травмы Анастасии Люччио оказались весьма серьезными. Я вот задаюсь вопросом, может у тебя есть теория, которая может это объяснить."
