Ширли Джексон - Призрак дома на холме
— Спасибо, — тихо сказала Теодора, — ты отлично довершила то, что начала миссис Дадли. Я немедленно собираю чемодан и еду домой.
Элинор в первый миг поверила, но тут же различила веселье на лице Теодоры и подумала: она гораздо храбрее меня. Неожиданно — хотя позже это станет привычным штрихом, узнаваемой чертой того, что связывалось у Элинор с именем Теодора, — та уловила ее мысли и ответила на них.
— Не надо все время бояться. — Теодора пальцем тронула Элинор за щеку. — Мы не знаем, откуда берется наша храбрость.
И она сбежала по ступеням на лужайку между купами высоких деревьев, крикнув через плечо:
— Догоняй! Я хочу поискать, есть ли здесь ручей.
— Не стоит уходить далеко, — напомнила Элинор.
Словно две школьницы, они припустили по лужайке: даже после недолгого пребывания в Хилл-хаусе их радовал внезапно открывшийся простор, радовала трава под ногами после жестких полов; почти звериный инстинкт влек девушек на звук и запах воды.
— Сюда! — крикнула Теодора. — Здесь тропка.
Ручей журчал дразняще близко, тропка петляла между деревьями — то тут, то там им открывался вид на подъездную аллею, — но все время под уклон, дальше от дома. Лес закончился, начался каменистый луг, и Элинор сразу почувствовала себя лучше, хоть и заметила, что солнце висит уже в неприятной близости от нагромождения холмов. Она позвала Теодору, однако та лишь крикнула: «Вперед, вперед!» — и побежала дальше по тропке, но почти сразу ойкнула и остановилась перед самым ручьем, который почти без предупреждения выпрыгнул у нее из-под ног. Элинор, подойдя сзади обычным шагом, успела поймать ее за руку, и обе со смехом повалились на берег ручья.
— Ох и любят же здесь пугать приезжих, — сказала Теодора, переводя дух.
— Скажи спасибо, что не упала в воду, — проворчала Элинор. — Нечего было нестись сломя голову.
— А здесь мило, правда?
Ручей тек стремительно, легкая рябь поблескивала на солнце; по обоим берегам трава спускалась к самой воде, желтые и голубые цветы клонили свои головки. За пологим склоном начинался еще один луг, а за ним, далеко — высокие холмы, все еще озаренные косыми вечерними лучами.
— Мило, — уверенно повторила Теодора, словно подводя итог.
— Я точно здесь раньше бывала, — сказала Элинор. — Может быть, в детской книжке.
— Ничуть не сомневаюсь. Умеешь пускать «блинчики»?
— Сюда принцесса приходит на свидания с волшебной золотой рыбкой, которая на самом деле — переодетый принц…
— Уж больно он должен быть маленький, твой принц, в ручье всей глубины — не больше трех дюймов.
— Тут есть камушки, чтобы перебраться на другую сторону, и крохотные рыбки — наверное, мальки.
— И все они — переодетые принцы. — Теодора растянулась на солнышке и зевнула. — Головастики?
— Мальки. Для головастиков уже не время, глупышка, но мы наверняка найдем лягушачью икру. Я в детстве ловила мальков руками и отпускала.
— Из тебя бы вышла отличная фермерша.
— Здесь хорошо устраивать пикники. Сидеть у ручья и есть крутые яйца.
— Салат с курицей и шоколадный кекс, — рассмеялась Теодора.
— Лимонад в термосе. Просыпанная соль.
Теодора перекатилась поудобнее.
— А знаешь, про муравьев все врут. Нет никаких муравьев. Коровы, может быть. Но я еще ни разу не видела на пикнике муравья.
— А быка? Обязательно кто-нибудь должен сказать: «В поле не ходи, там бык».
Теодора открыла один глаз.
— У тебя был дядюшка-юморист? Который что ни скажет, все смеются? И который советовал тебе не бояться быка: когда бык на тебя кинется, надо просто схватить его за кольцо в носу и раскрутить над головой?
Элинор бросила в ручей камешек; сквозь прозрачную воду было видно, как он медленно опустился на дно.
— У тебя много дядюшек?
— Тысячи. А у тебя?
Через минуту Элинор ответила:
— О да. Большие и маленькие, толстые и тощие…
— У тебя есть тетя Эдна?
— Тетя Мюриэль.
— Такая сухопарая? В круглых очках?
— С гранатовой брошкой.
— Она приходит на семейные торжества в темно-бордовом платье?
— Отделанном кружевом.
— Тогда, наверное, мы с тобой родственницы, — сказала Теодора. — У тебя были пластинки на зубах?
— Нет. Веснушки.
— Я ходила в частную школу, где меня учили делать реверансы.
— Я вечно болела зиму напролет. Мама заставляла меня носить шерстяные чулки.
— Моя мама заставляла брата приглашать меня на танцы, и я делала реверансы как очумелая. Брат до сих пор меня ненавидит.
— Я упала во время выпускной процессии.
— Я забыла свою партию в оперетте.
— Я писала стихи.
— Да, — сказала Теодора. — Теперь я точно знаю, что мы кузины.
Она со смехом села, и тут Элинор шепнула:
— Тише. Рядом кто-то есть.
Они застыли, прижавшись плечами и молча глядя на склон за ручьем. Трава там шевелилась: кто-то медленно и незримо пробирался по яркому зеленому холму. Солнечный свет померк, от ручья потянуло холодом.
— Кто это? — выдохнула Элинор.
Теодора крепко стиснула ее запястье.
— Ушел, — звонко произнесла Теодора. Снова выглянуло солнышко и стало тепло. — Это был кролик.
— Я его не видела, — сказала Элинор.
— Я заметила его в ту же минуту, как ты заговорила, — твердо объявила Теодора. — Это был кролик. Он скрылся за холмом.
— Мы тут слишком долго сидим. — Элинор с тревогой взглянула на солнце — оно уже коснулось холмов — и, встав с сырой травы, поняла, что у нее затекли ноги.
— Только вообразить! Две закаленные пикниками девицы испугались кролика, — рассмеялась Теодора.
Элинор протянула ей руку, помогая встать.
— Нам правда надо спешить, — сказала она и, поскольку сама не вполне понимала свою тревогу, добавила: — Может, другие уже приехали.
— Ладно, скоро мы сюда вернемся и устроим пикник, — заметила Теодора, следуя за Элинор вверх по тропинке. — Тут у ручья просто необходимо устроить пикник в классическом духе.
— Можно попросить миссис Дадли, чтобы она сварила нам яйца. — Элинор замерла и сказала, не оборачиваясь: — Теодора, ты знаешь, я не смогу. Честное слово, не смогу.
— Элинор. — Теодора положила руку ей на плечо. — Ты же не позволишь им нас разлучить? Теперь, когда выяснилось, что мы кузины?
3
Солнце плавно скользнуло за холмы, словно торопясь зарыться наконец в их мягкую зеленую перину. На лужайке перед домом лежали длинные тени. Теодора и Элинор подошли со стороны боковой террасы — безумный фасад Хилл-хауса, по счастью, уже скрыла тьма.
