Светлана Крушина - Пока смерть не заберет меня
Агни маялась. Весьма благородно было сказать Илэру: "Мне ничего от тебя не нужно; будь с Авророй, если хочешь". Но благородный порыв, который Илэр принял как нечто само собой разумеющееся, прошел, а жить как-то надо было. Жить, зная, что счастливица Аврора в эту самую минуту крутится себе вокруг Илэра, может быть, держит его за руку, а может быть, даже целует его… Говоря короче, Агни ревновала. Раньше она и не предполагала, что ревность — такой страшный зверь. Раньше с этим зверем ей сталкиваться просто не приходилось. Даже Рона, своего мужа, она никогда не ревновала, как ни странно. Ей и в голову это не приходило. Само собой подразумевалось, что он — ее мужчина, ее муж. То есть принадлежит ей так же, как она принадлежит ему. Он все время был под рукой, как нужная в хозяйстве вещь. И даже когда Агни узнала об его изменах, она не почувствовала ревности, только злость и гадливость.
Другое дело — Илэр. С ним Агни встречала довольно часто, почти ежедневно; они гуляли, разговаривали, любили друг друга. Но всего этого было мало, недостаточно. Они не принадлежали друг другу, они даже не были вместе, а Агни хотелось, чтобы были. Все время хотелось его касаться, — так хочется взять в руки и потрогать изящную старинную куклу; да он, временами замирая в задумчивости, и казался искусно выполненной фарфоровой куклой. Агни смотрела в его бледное, тонко обрисованное, словно акварельное, лицо, и сердце ее так и заходилось; хотелось схватить его, обнять и никогда от себя не отпускать. Только он этого не позволил бы. Что бы он ни делал, что бы ни говорил, от него всегда едва ощутимо веяло холодком. Вероятно, он и сам не сознавал этого. Ощущение от общения с ним было чем-то сродни ощущению от общения с отцом: тот всегда был ласков, добр и внимателен, но часто казалось, что от всех прочих людей его отделяет прозрачная стенка, такая тонкая, что ее не заметишь, пока не коснешься — и тогда тебя окатит холодом. То же и Илэр. Он улыбался Агни и смотрел ей в глаза, и касался ее тела — но он был за стенкой. Хуже всего, что и Аврора была за этой же стенкой, рядом с ним. Она была — с ним!
Агни знала, что нужно сделать, чтобы перейти эту призрачную границу и оказаться по ту сторону. И Илэр знал, но делал вид, будто не знает и вообще ничего не замечает. Агни же была более чем уверена, что если сказать ему: "Сделай меня такой же, как ты!", Илэр сначала ответит категорическим отказом, но если продолжать настаивать, то, быть может, он и согласится. Ведь согласился же он брать у нее кровь! Каждое утро, просыпаясь, Агни думала: "Попрошу его сегодня", — но, при встрече, заглядывая ему в глаза, откладывала этот разговор. Потому что знала она и другое: если Илэр и согласится, то никогда не простит себе этого, и всю жизнь будет мучить себя упреками. А добавлять к его бесконечным переживаниям и самокопаниям еще и чувство вины Агни не хотела. Но и биться ежедневно о тончайшую, но нерушимую прозрачную стену было слишком больно. Агни не знала, что ей делать.
Весна выдалась затяжная, тепло никак не желало приходить. Мокрый снег перемежался с холодным дождем, было сыро и ветрено. Илэр как будто не замечал холода и сырости (а может, и действительно не замечал), в любую погоду ходил в пальто нараспашку и с непокрытой головой; а вот Агни отчаянно мерзла. Илэр жалел ее, и вместо того чтобы гулять по неприютным улицам, они шли к нему или к ней домой; реже — в кафе. Бывать у Илэра дома Агни не очень нравилось — она всей шкурой ощущала присутствие Авроры, даже если та не показывалась на глаза (маленькая вампирша умела, когда велел хозяин, быть тактичной и немедленно исчезала при появлении гостьи). Не то чтобы Агни имела что-то против Авроры лично. Нет. Напротив, эта маленькая нахалка с быстрыми глазами-рыбками была ей даже в чем-то симпатична… если отвлечься от ее интимной связи с Илэром. Может быть, Агни даже попробовала бы с ней сблизиться, если бы Аврора вела себя капельку подружелюбнее. Но, симпатии симпатиями, однако мысли о присутствии где-то за стенкой Авроры приходили обычно в самый неподходящий момент. И тогда Агни начинало казаться, что она занимается сексом прямо на глазах у соперницы (или нет… Аврора, строго говоря, не была ей соперницей. Совладелицей она была, вот кем). В общем, это страшно действовало на нервы, и ни о каком удовольствии и речи быть не могло. Агни попыталась объяснить это Илэру. Сначала он посмотрел на нее как-то странно, словно не понимая, в чем заключается проблема, потом его лицо вдруг передернулось, дрогнуло что-то в глазах, и он отвел взгляд. Агни даже удивилась его внезапному смущению: чего-чего, а стеснительности за Илэром она не замечала. Но оказалось, стеснительность тут ни при чем.
— Извини, я об этом не подумал, — проговорил Илэр, быстро справившись с собой и снова повернувшись к Агни. И добавил, мрачновато усмехнувшись: — Для меня до сих пор в новинку, что мы можем быть только вдвоем.
И, видя, что Агни не очень-то понимает его, рассказал спокойно и почти равнодушно, как Алан стремился привлечь к своим постельным забавам как можно большее количество народу, мужчин и женщин, без разницы.
— Обычно, правда, нас было трое: Алан, какая-нибудь женщина, и я, — заключил он.
Дикая мысль мелькнула у Агни, и дикий вопрос едва не сорвался с языка. К счастью, она успела захлопнуть рот — и промолчала. Правда, приток крови к лицу контролировать она не могла, и покраснела отчаянно. Илэр очень внимательно посмотрел на нее и сказал тихо, но твердо и отчетливо:
— С мужчинами я не сплю.
— Я вовсе не… — запротестовала было она, но он оборвал:
— Именно это ты и подумала. Брось, не красней. Многие считают меня любовником Алана. Но это не так.
— Я знаю, — поспешно заверила его Агни. Почему-то ей показалось, что для Илэра это важно.
— Следовало бы вовсе покончить со всем этим, — сказал Илэр и опустил голову на руки, скрещенные на спинке стула, на котором сидел задом наперед. — Но не могу…
Говорил ли он о своей насыщенной личной жизни, или вообще о жизни в качестве носферату, Агни не поняла, но твердо почему-то решила, что обязательно — об одном из двух. Было слишком заметно, что Илэр собой тяготится.
— Тебе нужно чем-нибудь заняться, — сказала Агни. — Отвлечься, а то ты только и знаешь, что рефлексируешь.
— Заняться? — переспросил Илэр без особого удивления, но и без интереса. — Чем?
— Ну… чем-нибудь. Есть же у тебя какая-нибудь профессия?
— Допустим.
— Так займись делом!
Илэр сморщился.
— Пока не хочется.
— Ничего себе! — возмутилась Агни. — Ты так и собираешься всю жизнь бездельничать?
— А ты сама-то? — Илэр взглянул на нее из-под упавшей на лоб спутанной массы волос. — Сама-то ты чем занимаешься?
