Николай Федоров - Напиши мне ответ
Обзор книги Николай Федоров - Напиши мне ответ
Николай Тимонович Федоров
Напиши мне ответ
Сотни лет кочуют по театральным и цирковым подмосткам два клоуна: один — озорной и лукавый, другой — простак. Две, казалось бы, противоречивых реакции вызывают они: смех и сочувствие. Именно потому так живуч этот комический дуэт. Давно уже они перекочевали на страницы книг, прочно поселились в детской литературе под разными именами: Малыш и Карлсон, Дениска и Миша, Винни-Пух и поросенок Пятачок. Во всех этих книжках один прием, но каждая из них — особенная, потому что писали их очень талантливые люди. (Я думаю, что Дон Кихота и Санчо Пансу Сервантес задумывал как комическую пару.)
Начинающий ленинградский писатель Николай Федоров тоже внес в эту традиционную форму комического свое отношение, он как бы заострил моменты соучастия и сопереживания.
В детстве я сильно обварил руку. Я не плакал — такое было условие. Но вот два моих товарища плакали. Они плакали по-настоящему, плакали за меня. Над этим предметом нельзя иронизировать. Этот предмет вызывает добрый смех, который сходен по ощущению с ощущением счастья. Под словом «предмет» я подразумевал самое высокое нравственное понятие — дружбу.
Дружба и является подвижной моделью для рассказов Николая Федорова. Остановите свое внимание на рассказе «Напиши мне ответ». Герои Федорова мало сказать — необходимы, они жизненно важны друг для друга. Они преисполнены чувства верности. И еще в них наличествует то необъяснимое состояние, которое мы называем счастьем жить.
Я от всего сердца желаю героям Николая Федорова веселого и счастливого пути в детской литературе.
Радий Погодин
У вас в квартире Генка
Все началось с того, что мы с Генкой увидели в нашем дворе лебедку. Обыкновенную строительную лебедку с «люлькой». Ее оставили рабочие, которые меняли на нашем доме водосточную трубу.
— Ух ты! — сказал я и схватился за ручку.
— Чур, я первый! — сказал Генка, забираясь в «люльку». Я нажал на ручку, шестеренки заскрипели, и Генка торжественно поплыл вверх.
— Вира! — кричал он и махал руками. — Вира помалу!
— Да не ори ты, — сказал я. — Весь дом переполошишь.
Генка на секунду замолчал, но потом не выдержал и запел:
Самая заветная мечта — высота, высота…
Когда он был уже на уровне третьего этажа, я остановился.
— Погоди, передохнуть надо.
— Представляешь, — крикнул мне сверху Генка, — если бы ты жил в этой квартире, а я б к тебе в гости залез! — И он перемахнул из «люльки» прямо на балкон. — Ты бы лопнул от страха.
— Лопаются не от страха, а от зависти, — сказал я. — И вообще, хватит. Я тоже хочу прокатиться. Давай назад, а то рабочие придут.
И только я это сказал, как услышал за спиной голос:
— А ну-ка марш отсюда!
Я обернулся и увидел двух рабочих. Один отодвинул меня в сторону и принялся спускать «люльку», А Генка остался на балконе!
— Ой, дяденьки, — закричал он, — меня-то спустите!
— Нечего, — сказал второй рабочий. — Ишь, игрушку нашли!
Он, наверно, подумал, что Генка там живет.
— Ну, пожалуйста, спустите, мне надо, — скулил Генка.
— По лестнице сойдешь, — сказал первый. — Некогда нам тут играть.
К счастью, дверь балкона оказалась открытой, и Генка боязливо вошел внутрь. Между тем я заметил, что на крыше появился третий рабочий. Он начал снимать крепление и отвязывать «люльку». Вскоре Генка снова вышел на балкон.
— Закрыто там, дяденьки, не выйти, — плаксиво сказал он.
— Закрыто — значит, наказан, — сказал первый. — Сиди и учи уроки. Исправляй двойки.
— Какие двойки! — в отчаянии закричал Генка. — Нет у меня никаких двоек! Отличник я, круглый!
— Это ты своей бабушке расскажи. Нам это ни к чему.
— Какой бабушке! — закричал совершенно очумевший Генка. — Нет у меня никакой бабушки!
— Что у вас там за бабочки? — закричал рабочий с крыши.
— Да ничего, — ответил первый. — Отличник тут один про бабушку рассказывает. Готово, что ли?
— Готово! — послышалось с крыши, и вниз полетела веревка.
Пути отступления были отрезаны. Рабочие поволокли лебедку со двора.
— Что же делать? — спросил Генка, с тоской глядя вниз.
— А в квартире никого? — спросил я.
— Никого.
— Чего же ты через дверь не вышел?
— Закрыто. А замка нет.
— Как это замка нет?
— То есть он есть, но внутренний. Ключ нужен.
— Что же делать? — спросил теперь я.
— Лошадь бы, — сказал Генка.
— Какую еще лошадь?
— Обыкновенную. Коня. Я бы на него сейчас прямо отсюда — р-раз… И ходу!
— Обалдел ты совсем на этом балконе. Вертолет еще попроси. Вот что. Сиди пока тут и не шуми, а я домой сбегаю, поищу ключи.
Дома мне удалось отыскать штук десять всяких старых ключей, и через несколько минут я уже стоял около злополучной квартиры. Я сунул первый попавшийся ключ в замочную скважину — и дверь сразу открылась!
— Ура! — закричал я, влетая в квартиру. — Генка, вылезай!
Но вместо Генки, к моему изумлению, из комнаты выбежала какая-то старушка.
— А?! Что?! Пожар?! Горим?!
— М-м-м… а где же Гена? — заикаясь, спросил я.
— Лена в кружке на репетиции. А вы кто? И как вы сюда попали?
Тут я наконец понял, что забрался в другую квартиру. Надо было выкручиваться.
— А… а я вот шел, дай, думаю, к Лене зайду. Мы с ней в это… в музей собирались. В артиллерийский.
— Вы тоже в хореографический кружок ходите?
— Я-то? Хожу. Я петь люблю. Особенно в хоре. Ну, я пойду, раз Лены нет. Извините. До свидания.
— Постойте, мальчик. Хорошо, что вы зашли. Леночка задерживается, а Зюзик уже погулять хочет. Сходите, погуляйте с ним.
И она привела из комнаты жирную ленивую таксу. Делать было нечего, и мне пришлось согласиться. Когда я вышел на площадку, из соседней квартиры послышался Генкин голос:
— Серега, Ну где ты там?
— Тут я. В другую, понимаешь, квартиру залез. А теперь вот старушка попросила с собакой погулять.
— Нашел время с собачками гулять.
— Да я сейчас. Быстро. Ну, — сказал я собаке, — гуляй тут. Некогда мне с тобой возиться.
Но тут собачка гулять не хотела и упорно тащила меня вниз.
— Не хочет, подлая, тут гулять. На улицу тянет, — сказал я. Пришлось бежать во двор. Потом я отдал собаку старушке и подошел наконец к двери, за которой томился Генка.
— Ну что, сидишь, альпинист? — спросил я.
— Сижу.
— Сейчас я тебя выпущу.
Но на этот раз ни один из ключей не подходил.
— Крышка, — сказал я. — Придется сдаваться на милость хозяев. Можно, конечно, дворничиху позвать.
— Ой, нет! Только не ее. Ты же знаешь нашу дворничиху.
— Тогда сиди и жди хозяина. Скажешь, что тебя ветром занесло.
— Тебе смешно. А если хозяин вообще не придет?
— Как это не придет?
— А так. В отпуск уехал. Или в командировку. Тут такой беспорядок. Вещи раскиданы, бумажки на полу. Будто уезжать собирались в спешке.
— А ты думаешь, здесь один человек живет?
— Похоже на то. Квартира маленькая, однокомнатная. И всего один диван.
— Если уехал, то дело плохо. Придется за дворничихой идти.
— Нет, ни за что. Я лучше тут все лето просижу.
— Ну, сиди. Пресной воды у тебя сколько угодно. А без пищи человек может больше месяца жить.
Мы замолчали. В этот момент снизу послышались шаги. Я отошел от двери и заглянул в пролет. Наверх поднимался мужчина в больших очках, с густой черной бородой. На голове у него была малюсенькая рыжая кепочка. Поднимаясь, он что-то бурчал себе под нос. Уж не знаю почему, но только у меня в голове сразу мелькнуло: он.
— Генка, — зашипел я, — идет! Борода черная, в очках!
Даже через дверь я почувствовал, как Генка затрясся от страха. Мужчина приближался. Тогда я шагнул к нему навстречу и сказал:
— Здравствуйте.
— Здравствуйте, — ответил он.
— Вы в тридцать четвертой квартире живете?
— Как будто так.
— Ну так вот. Вы, пожалуйста, не пугайтесь, но там Генка.
— Генка? Какой Генка? И почему я должен его пугаться?
— Генка — мой товарищ. Он у вас в квартире сидит.
— Это любопытно. И давно сидит?
— С час, наверное.
— А позвольте полюбопытствовать, как он туда попал?
— Через балкон.
— Ах, через балкон. Замечательно! По веревочной лестнице или по водосточной трубе?
— Нет, в «люльке». При помощи лебедки. Там, понимаете, лебедка во дворе стояла, а тут вдруг рабочие пришли…
— Постой, дружок. Давай-ка по порядку. Все это чрезвычайно интересно.
«Странный какой-то, — подумал я. — Не кричит, не ругается». Ну, я все честно ему и рассказал. Мужчина пришел в восторг.
— Великолепно! — сказал он, отпирая дверь. — Говоришь, месяц собирался сидеть?
