Колин Уилсон - Бог лабиринта
Нури взял еще одну сигарету из пачки, закурил ее и спросил:
– Сент-Лиджер сказал вам, что я – Гроссмейстер?
– Нет.
– Сомневаюсь. Но я хочу быть уверен, что выговорите правду.
Я смотрел на Бориса с любопытством. Он пожирал голодными глазами лежащее у меня на коленях печенье.
– Как он указывает на то, что кто-то говорит неправду?
– Это очень легко продемонстрировать.
Он махнул рукой в сторону окна, щелкнув пальцами, и снова нажал на кнопку. Борис, согнувшись в три погибели, как испуганный пес, быстро поспешил к окну и скользнул за тяжелую бархатную портьеру. Нури нажал другую кнопку на столе. Через полминуты в коридоре послышался легкий звук шагов. Дверь открылась, и в комнату впорхнула девушка. Она приостановилась на мгновенье в дверном проеме, посмотрела на меня странным настороженным взглядом, затем подбежала к Нури, обвила его шею руками, приговаривая какие-то нежные слова и издавая воркующие звуки. На ней были надеты длинные арабские шаровары и блузка – такие прозрачные, что сквозь них просвечивало все ее тело. На вид ей было около шестнадцати лет. С хорошо развитой, гибкой фигуркой и с черными, как смоль, волосами, она выглядела настоящей восточной красавицей. Она покрывала лицо Нури бесчисленными поцелуями, как маленькая девочка целует своего любимого дядю, с которым долго не виделась. Он снисходительно самодовольно улыбался, наслаждаясь несколько секунд ее поцелуями. Затем он обратился ко мне:
– Это Кристи, дочь хозяина этого дома. – Он усадил ее к себе на колени. – Ну, и как же поживает моя девочка?
Его рука скользнула ей под шаровары. Она послушно раскрыла свои бедра.
– Ты хорошо себя вела в мое отсутствие? Девочка с готовностью утвердительно закивала головкой, лицо у нее было пустым, как у куклы. Меня удивило, что Нури привлекают безмозглые люди.
– У тебя были какие-нибудь любовники с тех пор, как я был здесь в последний раз?
Она выглядела воплощенной невинностью, энергично качая головкой, подтверждая свою добродетель и чистоту. Из-за портьеры раздались странные звуки, похожие на «чак-чак-чак…», как будто кашляло какое-то диковинное животное. Девочка подбежала к окну, резко отдернула портьеру в сторону и схватила Бориса за волосы. Она визжала:
– Лжец! Лжец! Лжец! …
Борис неподвижно лежал на полу, уткнувшись лицом в ковер, с приподнятыми вверх ягодицами. Когда она сняла с ноги туфельку и начала пинать его изо всех сил босой ногой в ребра, он даже не шевельнулся. Она снова подбежала к Нури, обняла его и начала покрывать его лицо поцелуями.
– Твоя девочка говорит правду. Это он лжет!
Нури нежно погладил ее по спине, как бы успокаивая ее.
– Сколько?
– Ни одного.
На ее лицо вновь вернулась маска невинности и чистоты, она отрицательно покачала головой. Странные кашляющие звуки снова раздались из горла Бориса. Она готова была опять ринуться на него и разорвать в клочья, но Нури спокойно придержал ее за руку и повторил вопрос:
– Сколько?
Она состроила недовольную гримаску:
– Три.
Из горла Бориса раздались все те же кашляющие звуки. Она завизжала на Бориса:
– Я тебя убью!
Нури снисходительно и добродушно кивнул головой и сказал:
– Моя девочка – распущенная нимфоманочка, правда?
– Нет, – ответила она, глядя ему прямо в глаза.
– Девочка заслуживает порки, правда?
– Нет, – она уже умоляла его. – Он – лжец.
– Сколько?
Она бросила сердитый взгляд на Бориса:
– Семь.
На этот раз Борис не издал ни звука. Нури спросил:
– Мужчин?
– Мужчин.
– Семь шлепков.
Она покорно встала, спустила до колен шаровары и трусики и безропотно улеглась поперек его колен. Он нагнулся, нащупал под креслом ее кожаную комнатную туфельку, поднял ее и со всего размаху звонко шлепнул подошвой туфельки по ее круглой розоватой попочке. Она притворно взвыла. Завывание ее стало громче и искренней по мере того, как увеличивалась сила ударов. После шестого шлепка она соскочила с его колен. Он укоризненно покачал головой и напомнил:
– Еще один.
Она пригнулась, выставив перед ним свою попку, и Нури отвесил ей седьмой шлепок. Потом он сказал строгим голосом:
– А теперь марш отсюда!
Когда она убежала, Нури спросил:
– Итак, мистер Сорм, вы утверждаете, что ничего не знаете о Секте Феникса?
– Я этого не говорил. Я знаю меньше, чем вы думаете.
– Я не понимаю, что вы имеете в виду. Правда это или нет?
Он повернул голову в сторону Бориса. Я также бросил взгляд на Бориса, который уже сидел, скрестив ноги, на ковре между нами. Борис выглядел озадаченным.
Нури внимательно и долго смотрел на Бориса, наконец спросил:
– Что он имеет в виду, Борис?
Борис вытаращил на него свои бесцветные глаза, как будто старался избежать этого вопроса, притворяясь, что он его не понимает. Но когда тяжелый взгляд Нури остановился на нем, он произнес низким заикающимся голосом:
– Он… он… он… имеет в виду, что он… б-больше, ч-ч-чем один ч-ч-человек.
Нури спросил:
– Именно это вы имели в виду, мистер Сорм?
Я ответил:
– Боюсь, что было бы бессмысленно пытаться объяснить вам все это. Вы бы усомнились, нормальный ли я человек, не больна ли у меня психика.
Нури посмотрел на Бориса и спросил, будто ударил хлыстом:
– Что он имеет в виду?
Борис вздрогнул всем телом и ответил слабым голосом:
– Он – н-н-некто п-п-по имени Эсмонд.
Нури как будто хлестнул по мне бешеным взглядом. Я увидел, каким угрожающим может быть выражение его лица.
– Вы не Джерард Сорм?
– Я – Джерард Сорм.
– В таком случае, кто такой Эсмонд?
– Вы знаете его. Это Эсмонд Донелли.
Он недоуменно уставился на меня растерянным взглядом, как бы сомневаясь, правильно ли он меня понял. Затем, к моему удивлению, кровь схлынула с его лица, и его взгляд стал неподвижным. Он беспомощно произнес:
– Это невозможно, – но голос у него внезапно стал хриплым.
И тогда моими глазами на него посмотрел Эсмонд, впившись в Нури пронзительным взглядом. Лицо у Нури переменилось. Хотел бы я увидеть в зеркале то, что было сейчас перед глазами Нури. Что бы там ни было, но это убедило его. Ему понадобилось еще несколько секунд, чтобы взять себя в руки. Губы у него побелели, и красный шрам резче обозначился у него на лице. Он сказал:
– Вы правы. Вы действительно постигли способ, как можно возвратиться с того света обратно на землю.
Эсмонд только кивнул. Борис уставился на Нури растерянным взглядом, как испуганное животное, которое не может понять, что происходит с его хозяином. Нури встал и подошел к буфету. Он взял графин, но у него задрожали руки, когда он наполнял до краев бокал какой-то прозрачной и чистой, как арак, жидкостью. Затем залпом осушил содержимое бокала. Глаза у него помутнели, и на мгновение перехватило дыхание. Он вытер с лица пот, затем прошел к креслу и обессиленно опустился в него. Он посмотрел на Эсмонда, как бы надеясь, что все это было ошибкой. Затем сказал:
