Антология - Монстры Лавкрафта (сборник)
По словам отца, дед всегда был строг, сколько он его помнит, но окончательно эта черта характера укоренилась в нем, когда дядя Джим, тогда еще старшеклассник, сбежал из дома. Из двух братьев умницей был Джим. Он был одаренным ребенком, которому, как и отцу, хорошо давались математика и естественные науки. Отец говорил, что дедушка старался этого не показывать, но он всегда отдавал предпочтение своему младшему сыну и, казалось, был искренне рад за Джима и его способности, постоянно повторяя, что как только тот достаточно повзрослеет, дед покажет ему кое-что… Когда оказалось, что Джим ушел из дома, не оставив даже записки, вся семья была подавлена. Полиция вела долгое расследование, в ходе которого многократно опросили всех членов семьи, но это ни к чему не привело. Бабушка была убита горем. Папа не сомневался, что боль от ухода Джима послужила причиной сердечного приступа, от которого она умерла на следующий год. Дедушку охватила печаль, и со смертью жены она лишь усилилась. Отец уже учился в колледже, поэтому не видел ежедневных страданий, пережитых его родителями, но говорил, что долгое время злился на пропавшего брата. Джим никогда не намекал, что в его жизни что-то идет настолько плохо, что ему нужно уйти. Вообще никогда. Позднее, особенно после того, как папа встретил маму, его гнев смягчился. Никто так и не знает, через что пришлось пройти Джиму. В тихом омуте черти водятся и все такое.
Исчезновение Джима вместе со смертью бабушки, не говоря уже о портфеле акций, приносившем стабильный доход, подтолкнуло дедушку выйти на пенсию, что он и сделал за несколько месяцев до рождения своей первой внучки. Насколько знал отец, дед полюбил свою работу не сразу – лишь через несколько лет. Казалось, он чуть ли не каждую неделю жаловался на идиотов, с которыми работал, на их неспособность принимать необходимые решения. Отец никогда особо не интересовался проблемами деда на работе, но, несмотря на то что Джим сочувствовал ему больше и искреннее, дедушка говорил, что не может объяснить этого своему второму сыну, потому что тот слишком молод. Отец удивлялся, как дед смог проработать на этом месте так долго, но у него была хорошая зарплата и его связывали обязательства. Но когда его обязанности сократились до заботы об одном человеке вместо трех, он смог, наконец, сделать то, чего давно хотел, и выйти на пенсию.
Но и там дедушка оставался необычайно активным. Несколько раз в год, иногда даже каждый месяц, он нанимал машину с водителем и уезжал вместе с несколькими огромными чемоданами в один из крупнейших аэропортов – аэропорт имени Джона Кеннеди, Ла Гардия или Ньюарк. Там он садился на самолет и улетал в разные страны – Аргентину, Китай, Исландию, Марокко, Вьетнам. Если кто-нибудь из его внуков спрашивал о цели его последней поездки, он отвечал, что его вызвали для небольшой консультации. А если они хорошо себя вели в его отсутствие, он привозил им что-нибудь приятное. Любые попытки дальнейших расспросов заканчивались тем, что он выгонял их из комнаты и отправлял поиграть. Обычно его не было неделю или десять дней, хотя однажды он улетел в Антарктиду на целый месяц. Рэйчел скучала по деду, когда он уезжал, но это больше было делом привычки, нежели из-за сильных переживаний. Казалось, ни она, ни ее отец, ни ее брат не особо переживали из-за его отсутствия, а мама и вовсе испытывала очевидное облегчение.
6. Кассета (3): тоннели
– …два вида, – продолжал дедушка. – Четыре тоннеля вели к выходу из основного помещения. Они были настолько большими, что два человека свободно могли идти рядом. По ним можно было выйти в пещеры поменьше, откуда уже другие тоннели уводили в другие пещеры. Джерри хотел их исследовать и попытаться отметить на карте как можно больше мест, насколько позволит время.
– Но ты хотел посмотреть на другие тоннели? – спросил Джим.
– Их было два. Один рядом с другим. Каждый из них был наполовину ниже, чем первые тоннели – в три с половиной – четыре фута. Но гораздо шире – восемь, может, девять футов. И более гладкие. Стены более высоких тоннелей были грубыми и все в следах от инструментов. Стены тоннелей пониже были отполированными и ровными, как стекло. Это меня заинтересовало. Пока Джерри делал набросок основной пещеры, я встал на четвереньки и проверил вход в низкий тоннель справа. Как только я поднес туда фонарик, я увидел, что он был весь исписан. Джерри тут же подбежал ко мне. Джерри видел разные письмена, но эти символы были ни на что не похожи. Если бы поверхность тоннеля не была такой ровной, можно было бы решить, что эти записи образовались в естественном процессе, – будто мать-природа пыталась тебя обмануть, заставив поверить в то, чего на самом деле не было. Изображения были составлены из отдельных изогнутых линий, каждая из которых напоминала запятую, но была немного длиннее. Эти кривые были сложены в комбинации, которые казались чем-то средним между рисунками и уравнениями. Мы проверили тоннель слева – он был исписан тем же шрифтом. И хотя мы не знали, что значили эти надписи, нам показалось, что в разных тоннелях они отличались.
– Но при том, – продолжал дедушка, – что низкие тоннели выглядели так, будто были построены позднее, они казались гораздо более древними, чем высокие. Я понимаю, что это звучит странно, но когда много работаешь в этой области, то начинаешь чувствовать подобные вещи. Для нас с Джерри было очевидно, что между сооружением этих тоннелей прошло какое-то время и независимо от того, какие тоннели были сделаны первыми, вторая серия тоннелей была сооружена гораздо позже. Значит, мы нашли место, обитаемое двумя разными, очень разными группами людей. Мы заползли в каждый низкий тоннель где-то на десять футов, а затем повернули обратно, почувствовав, как пол уклоняется вниз. Тоннель справа свернул вправо, тоннель слева – влево. Мне кажется, именно поэтому мы решили в первую очередь исследовать именно их. Высокие тоннели были вырезаны примерно на одном уровне. А низкие должны были быть на другом пласте. Мы бросили монетку и решили начать с тоннеля справа.
Но мы продвинулись недалеко: не более чем через пятьдесят футов в глубину тоннель оказался разрушен. Если бы это был наш единственный тоннель, мы могли бы поискать другой путь туда. Но у нас был еще один, поэтому мы выползли из правого тоннеля и забрались в левый.
Там нам повезло больше. Мы продвинулись по нему на пару сотен футов, хоть это было и не самое приятное путешествие. Твердая скала была неприятна для рук и коленей, и если бы мы смогли пройти слишком большое расстояние, это было бы чудо. У нас были фонарики, но в кромешной тьме, обступившей нас спереди и сзади, от них не было большого толку. Над нами нависала скала. Я не из тех, кто легко поддается панике, но был очень рад увидеть впереди конец тоннеля. Джерри тоже.
