Тим Каррэн - Подземелье
— Боже правый! — воскликнул Макнэир, опускаясь рядом с ним на четвереньки. — Это же терапсид. Да и еще такой крупный.
— Что это? — поинтересовался Маки.
— Терапсиды это рептилии, из которых впоследствии развились млекопитающие. Некоторые из них были вегетарианцами, некоторые — хищниками. Он принялся изучать череп и торчащие из него зубы. — Взгляните на эти резцы и клыки, данный экземпляр был хищником.
Вокруг было разбросано еще больше костей. Их было очень много. Макнэир определил, что одни принадлежат рыбам, а другие — терапсидам. Некоторые были довольно крупные, а некоторые, помельче, относились, видимо, к каким-то грызунам. Он продолжал углубляться в детали позднего пермского периода и массового вымирания, уничтожившего большинство его обитателей.
— Похоже, это место — часть какого-то древнего мыса, — сказал он. — Где суша вдавалась в море. Невероятно. Похоже, мы стоим на пляже верхнего пермского периода.
Брид со скучающим видом бродил в стороне. Он исчез за какой-то возвышенностью, и было видно только пляшущий свет его фонарика.
— Эй, — позвал он. — Здесь какие-то столбы.
Каждый двинулся в его сторону, чтобы взглянуть.
Все подошли примерно одновременно, и их взору открылось неравномерное пространство, простиравшееся насколько хватало света фонарей. Все оно было усеяно невысокими насыпями и пологими холмами. И повсюду возвышались… столбы. Не просто два или три, их были сотни. Некоторые — узкие, как трубы, другие имели очень широкое основание, постепенно сужающееся кверху. Многие вросли прямо в потолок. Некоторые стояли так тесно, что протиснуться сквозь них можно было только боком, другие занимали лишь невысокие холмики.
Макнэир стал кружить вокруг них и трогать, что-то бормоча себе под нос.
Бойд ходил с ним, озадаченный зрелищем. Когда Брид сказал про «столбы», он подумал о чем-то из области классической архитектуры, дорических колоннах и тому подобном. Но здесь не было ничего похожего. Поверхность столбов была грубой и покрыта уложенными внахлест чешуями, иногда усеяна мелкими шипами. Она напомнила ему кожуру ананаса.
— Похоже на деревья, — наконец произнес он.
— Это и есть деревья, — сказал Макнэир. Чувствовалось, что от увиденного у него перехватило дыхание. — Пермские деревья. Боже правый, да это целый лес деревьев, с корнями, в том виде, как они росли 250 миллионов лет назад.
Брид и Маки лишь переглянулись.
— Док, — сказал Брид, ударяя по одному из столбов ногой. — Они же каменные.
— Они окаменели, — сказал Бойд. — Как и те кости. — Это ископаемые.
— Именно, — сказал Макнэир.
Теперь все поняли всю важность момента — перед ними был лес доисторических деревьев.
И их здесь, похоже, были сотни.
В процессе исследования они обнаружили, что одни из деревьев были не выше человеческого роста, вторые при жизни достигали в высоту до восьмидесяти футов, в третьи уходили на сотни футов вверх, теряясь в каменном потолке. Одни были голыми стволами, другие — обломаны на высоте футов тридцати. Повсюду валялись окаменевшие бревна и ветки. Но многие были почти нетронутыми, с сохранившимися ветвями. Окаменевшими были не только сами деревья, но и глина вокруг них. Груды опавших листьев окаменели, как и деревья, с которых они слетели.
У Бойда в голове не укладывался весь этот огромный лабиринт из похожих на корабельные мачты стволов.
Маки никак не мог понять. — Как дерево может превратиться в камень?
— Да это как окаменевший лес в Аризоне, — сказал Брид. — Я в нем был. Разве никогда о нем не слышал, Маки?
— А, да, конечно, слышал.
Макнэир рассказал им, что деревья из Аризонского окаменевшего леса относятся к триасовому периоду, а те, что здесь — гораздо старше. Гораздо, гораздо старше. В Аризоне у некоторых деревьев еще сохранились корни, как и у этих, но многие из них смыло во время доисторического половодья в речные каналы, где они были погребены в гравии и песке, насыщенном вулканическим пеплом.
— Этот процесс называется сверхминерализация, — объяснил Макнэир. — Я думаю, что во времена пермского периода все это место было частью низинного болота или долины. Внезапное наводнение, вероятно, превратило эту долину в болото или озеро. Таким образом, кислород, вызывающий окисление и гниение, не смог сюда проникать. Эти деревья были погребены под водой в донных отложениях. За миллионы лет деревья либо распадаются, либо прессуются в уголь, или, как в этом случае, минерализуются. Минералы постепенно замещают древесную ткань, и в результате мы имеем окаменелые деревья.
— Ага, но это лучше, чем Окаменевший лес, — сказал Брид. — Гораздо лучше.
— Да. Точно. Похоже, весь этот лес был заперт в болоте. За тысячи или даже сотни тысяч лес оно высохло, но окружавший лес донный осадок окаменел, сохранив его в том виде, в котором мы его сейчас видим. Почти без повреждений.
Макнэир сказал, что лес оказался здесь гораздо позже, вследствие геологических потрясений, охвативших пермский слой и погрузивших его в докембрийскую породу. На протяжении веков воды вымывали камень и обнажили то, что они сейчас видели.
Маки заинтересовался. — Подобного, значит, нигде нет? Даже в Аризоне?
Макнэир покачал головой. — Пару лет назад вблизи Бирдморского ледника в Антарктиде была обнаружена неплохая группа окаменелых пермских деревьев. Но с этим никакого сравнения.
Одни стволы росли прямо из породы среди паутины окаменелых корней, другие были такими толстыми, что их не смогли бы обхватить и три человека, взявшись за руки. Макнэир сказал, что в этом лесу были и лиственные и хвойные деревья. Они смотрели на цикадовые, голосемянные растения и папоротники, на все их удивительное разнообразие. Макнэир указал на короткие деревья с папоротниковидными листьями, которые назывались археоптерисы и являлись прародителями современных сосен. Нечто, называющееся дикроидиум, больше походило на большое комнатное растение, чем на дерево. Здесь были первобытные гинкго с широкими, веерообразными листьями, цикадовые растения, больше похожие на пальмы, и глоссоптерис, еще одно папоротникообразное растение, внешне очень похожее на дерево. Этот вид имел массивный ствол, постепенно сужающийся кверху, через футов пятьдесят-шестьдесят заканчивающийся пучком свисающих ветвей. Огромные, широкие листья в породе были листьями глоссоптериса, как сказал Макнэир.
Он присел на корточки рядом с широким пнем, рассматривая кольца, в которых поблескивали яркие, разноцветные минеральные отложения. — Взгляните сюда, — сказал он. — Будь у меня масс-спектрометр, я бы определил, что это за минералы, но я готов сделать предположение. В основном это кварц, но различные микроэлементы придают окаменелому дереву свой окрас. Медь и оксид хрома создают зеленый и синий цвета, оксид железа — красный, коричневый и желтый, силикаты алюминия — белый, и т. д. и т. п.
